Иллюзия вины

Найт Ник

Я медленно обошел одно дерево, затем второе, третье. Посреди ночи я блуждал по бескрайнему мертвому темному лесу. Сколько бы я ни искал выход из этого места, его нигде не было. Лишь черное небо над головой и бесчисленное множество сухих деревьев вокруг. Меня охватывало знакомое чувство… чувство, будто я заточен в своей голове. Я знал, что могу отсюда выбраться, я что-то помнил, нечто такое, что помогло бы мне найти выход… но что это было?

Может дом? Обойдя еще одно дерево, совсем рядом с собой я увидел старый деревянный дом. Я знал

его с детства, я был в нем когда-то… в старом доме моего покойного деда. Я запомнил его небольшим, уютным, красивым, но только не тем дряхлым строением, находящимся передо мной в темном лесу. Дом будто являлся частью леса и так же был мертв. В его окнах не горел свет, из них исходила только тьма. Все его доски превратились в черные обгорелые угольки. С крыши здания сыпались хлопья пепла, словно секунду назад здесь еще полыхал огонь, а входная дверь бесшумно постукивала, будто приоткрываясь от сильного сквозняка.

Я подошел к беспокойной двери, легонько толкнул ее и увидел тусклый огонек в камине в конце комнаты, бывшей некогда прекрасной гостиной. Войдя внутрь, я не увидел ничего, кроме обгоревших досок. Здесь не осталось и следа от былого уюта — ни моей любимой громадной книжной полки, ни картин на стенах, ни большого дивана. Я видел перед собой лишь изуродованные огнем черные стены, тусклый огонь в камине и два обгоревших кресла-качалки возле него. Заметив, как одно из кресел медленно покачивается, я бросился к нему в надежде увидеть там курящего трубку своего деда, но увидел ее.

Маленькая девочка, свернувшись калачиком, спала в этом кресле. Она была облачена в потрепанную серую пижаму, у нее была болезненно белая, как снег, кожа и темные растрепанные волосы. Кресло осторожно само по себе покачивалось, будто стараясь ее убаюкать и, несмотря на свое дряхлое состояние, не издавало ни единого скрипа. Я немного понаблюдал за тихо дремлющей девочкой и протянул руку к спинке кресла, чтобы оставить его, но девочка тут же открыла свои необычные глаза и посмотрела меня. Один глаз у нее был зеленым, другой голубым и оба они жалобно глядели на меня, будто моля о пощаде.

— Не бойся, я тебя не обижу, — сказал я, предусмотрительно отдергивая руку от кресла.

В ответ она обеспокоено проговорила что-то на непонятном мне языке и еще сильнее скрючилась в кресле.

— Я… я не понимаю тебя, что ты говоришь?

Она вновь что-то протрещала на своем языке, резко переходя на испуганный крик.

— Я ничего тебе не сделаю, не бойся, — я примирительно поднял руки вверх и отступил на шаг назад.

— Я тебе не верю, — едва различимо послышался ее неожиданно затихший голос.

— Но почему?

— Твои волосы…

— Что с ними?

— Они как у старика, — она бросила последний испуганный взгляд на меня и зажмурилась.

— Они… всегда такие, — я потрогал свои волосы, словно надеясь определить их цвет на ощупь.

— Не всегда, — тихо ответила она, вновь раскрывая свои странные глаза.

Я молча посмотрел на нее, всмотрелся в ее необычные печальные глаза и увидел, как в них отражается тусклое пламя камина. Ее глаза были словно кривое зеркало — они были такими маленькими, беззащитными, но в них отражалось необъятное оранжевое пламя, в разы превосходящее по размерам тусклый огонек камина. Казалось, в ее глазах горел настоящий огонь. Стоило только прикоснуться к ним и я бы обжегся.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Альма.

— Альма? — будто удивляясь ее имени, переспросил я.

— Да. А тебя как зовут? — она немного выпрямилась в кресле, и, свесив ноги, уставилась на огонь в камине.

— Меня… я не знаю.

— Не знаешь, как тебя зовут? — спросила она, не отрывая своего взгляда от огня.

— Нет.

— Почему?

— Я не знаю… я не помню.

— Но ты ведь помнишь мое имя.

— Ты сама его мне сказала.

— Я не говорила.

— Тогда откуда я знаю, как тебя зовут?

— Я — Альма, — покачиваясь в кресле, она посмотрела на меня.

Я подошел к ней вплотную и заглянул в ее глаза, затем перевел свой взгляд на камин и всмотрелся в яркое оранжевое пламя.

— Ты не Альма, — сказал я, глядя на огонь, — я помню Альму… у нее была темная кожа, едва заметные короткие черные волосы, старая порванная одежда… ты не она.

— Кто же тогда я?

— Я не знаю, — я обернулся в ее сторону. — Что у тебя с глазами?

— Ты знаешь.

— Что знаю?

— Теперь ты все знаешь.

— Это все бессмысленно, — я посмотрел на второе обгоревшее кресло-качалку и осторожно присел в него, — мне кажется… я чувствую, что должен выбраться отсюда.

— А ты знаешь, где находишься?

— Я… нет… не уверен.

— Как ты сюда попал?

— Я был в темном лесу, а потом увидел этот дом, — я запнулся и посмотрел на покачивающуюся рядом девочку, — наверно… наверно я все же знаю, где я.

— Тогда ты знаешь, как отсюда выбраться.

— Как?

— Не знаю, сунь руку в огонь, — безразлично ответила она.

— Я обожгусь.

— И не в первый раз.

Я задумчиво посмотрел на нее, затем встал из кресла и подошел к камину. Опустившись на одно колено, я всмотрелся в пламя и увидел, как оно разгорается, будто в него кто-то подкидывает дров или льет масло. Я прильнул лицом к огню практически вплотную, но не ощутил никакого жара.

— Он холодный, — тихо произнес я.

— Значит, не обожжешься, — послышался голос девочки у меня за спиной.

Я кивнул и протянул свою руку к огню.

— Нейтан, — тихо сказала она.

Обернувшись, я увидел, как она стоит во весь свой маленький рост надо мной и смотрит на меня своими разными глазами.

— Выбравшись отсюда, ты попадешь в место, где тебе придется очень тяжело, — она указала рукой на огонь. — Возможно, ты оттуда никогда не выберешься.

— Я знаю.

— Может, лучше остаться здесь?