Именами вашими стоим
Шрифт:
– Я давеча ещё легко отделался! Этот Пох к Федьке Рябову из второй роты так приложился, что тот уже неделю в лазарете лежит. Зверюга!
Солдаты, замолчав, торопливо прошли мимо генеральского дома, стараясь идти как можно тише. Анисим краем глаза успел заметить огонёк свечи в раскрытом окне второго этажа. Пройдя дом, Еремей вдруг схватил товарища за руку и зашептал ему на ухо жарко, зло, давясь словами:
– Сбегу я отсюда, Анисим! Сил нету терпеть. К старообрядцам пойду, дальше в горы, к Чарышу. Там не сыщут!
– Сыщут. Зараз в кандалах обратно и приведут. И на рудник. А там
И столько было безнадёжности в этих словах, что поник головой Еремей, лишь затравленно оглянулся вокруг.
– Мне унтер говорил, нынче Беэр в Тобольск едет, партию беглых встречать, – продолжал Анисим. – Из Тюмени, Ялуторовска ведут кандальников, и прямиком на рудники. Тоже, наверное, вроде тебя к старообрядцам уйти хотели. Семьдесят два человека.
Еремей, сдёрнув свою шапку, перекрестился на купола начинающего выступать из предрассветной мглы Петропавловского собора:
– Сюда по своей воле никто не пойдёт, разве что в кандалах. Только перемрут они по дороге. Дай-то Бог, чтобы хоть половина сюда добралась.
Солдаты, перекрестившись ещё раз на кресты куполов, развернулись и, перейдя на другую сторону улицы, пошагали обратно, в сторону плавильной фабрики. До первого удара колокола, возвещавшего о начале нового дня, оставался один час.
Глава 3. В Канцелярии Колывано-Воскресенских заводов
Солнце, поднявшись уже довольно высоко, по-хозяйски расположилось над землёй, оттеснив в сторону еле заметный на голубом небе бледный серпик луны. Удивительной красоты места золотило оно своим сияньем и щедро одаривало теплом последних летних дней.
Когда демидовские первопроходцы выбирали место под строительство Барнаульского завода, то, наверное, не последнюю роль в их решении сыграла необычайная притягательность здешней природы. Прямо против этого места могучая Обь делает плавный изгиб и, словно любуясь горделиво взметнувшимся на десятки метров левым берегом, слегка замедляет свой ход.
Правому берегу, низкому и пологому, в отличие от своего брата, нечем было удерживать колоссальную мощь своей хозяйки, и в паводок разливалась Обь широко и привольно, затопляя заливные луга на многие вёрсты, давая приют бесчисленным стаям водоплавающих птиц. Рыбы и живности всякой водилось в этих местах в количествах, не поддающихся исчислению.
Речка Барнаулка, давшая название заводу и городу, заботливо укрытая высоким шатром из разросшихся по её берегам деревьев, прихотливо извиваясь, вливалась в сверкающую солнечными бликами зеркальную гладь заводского пруда. Песчаные берега его, поросшие высокой травой и кустарником, вытянулись более чем на версту. По вечерам поверхность пруда оживала. Хищная рыба выходила на охоту, и мелкие рыбёшки, спасаясь от преследования, выпрыгивали из воды, отчаянно трепеща в воздухе плавниками. Крупные раки, продираясь сквозь прибрежные водоросли, выползали на песчаные отмели и, тараща бисеринки глаз, лениво шевелили огромными усами.
Восточной своей стороной пруд упирался в заводскую плотину. По обе стороны её возвышались сторожевые деревянные башенки с шатровыми крышами. Башенки эти, свежетёсанные
На Петропавловской линии, недалеко от дома генерал-майора Беэра, находилось здание заводской Канцелярии. Это красивое каменное двухэтажное здание с башенкой и большим количеством окон по фасаду отдалённо напоминало Кунсткамеру.
Канцелярия, аккуратно выкрашенная охрой, содержалась в образцовом порядке. Андрей Венедиктович специально следил за тем, чтобы присутственные места были для посетителей «не только полезны, но и внешним видом приятны».
Секретарь заводской Канцелярии Василий Степанович Щербаков, дописав последнюю циферку, аккуратно положил перо в небольшой продолговатый футляр, который он сам же собственноручно и сделал для этой цели. На его массивном рабочем столе уже стоял тяжёлый серебряный прибор для канцелярских принадлежностей, но там перо надо было засовывать в пасть какому-то пузатому и козлоногому существу, что суеверный Василий Степанович позволить себе никак не мог.
Откинувшись на спинку стула, он с наслаждением потянулся. Работа секретаря требовала невероятной усидчивости, превосходной памяти и быстрой сообразительности, чем в полной мере и обладал Его благородие господин титулярный советник Василий Степанович Щербаков. Был он человеком ниже среднего роста, но с невероятно широкой грудной клеткой. Эта особенность его строения вместе с разбойным выражением бородатого лица, придавала ему вид чрезвычайно страхолюдный. Но стоило ему только открыть рот и заговорить, как впечатление это тут же исчезало.
Голос у Василия Степановича, совсем не соответствовавший его внешности, был тонкий, скорее бабий, и впервые пришедшие на приём и перепуганные его видом посетители быстро успокаивались.
На душе у секретаря сегодня было радостно и светло. А всё потому, что его старшая и любимая дочь Маланья, похожая на него и уже давно засидевшаяся в девках, венчается нынче на Рождество Богородицы с Гришкой Палицыным, без пяти минут плавильным мастером. Всё это радовало отцовское сердце и сулило в скором будущем приятные хлопоты.
Василий Степанович встал из-за стола, с удовольствием прошёлся по комнате. Щеголеватые юфтевые сапоги, собранные в мягкую гармошку, приятно охватывали ноги. Эти сапоги подарил ему будущий зять в день сватовства. Было ещё много всяких подарков, да и на деньги будущие родственники не поскупились.
Василий Степанович подошёл к окну. В сторону плавильной фабрики, поднимая тучи пыли, проехали три телеги, груженные древесным углём. Следом показалась колонна каторжных. Их бородатые, серые от грязи и пыли лица, зияли дырами пересушенных ртов. Конвоиры, чувствуя скорую смену, нетерпеливо гарцевали на лошадях, криками подгоняя измученных дальней дорогой людей. Но те, опустив головы и, словно вслушиваясь в однообразную песню кандалов, продолжали размеренный свой ход, не обращая на солдат никакого внимания.