Имитатор

Робертс Нора

Это просто нелепо. Она же хорошо знает, как он выглядит! И все-таки, даже не прилагая особых стараний, он мог заставить ее трепетать.

Должно быть, Рорк почувствовал ее взгляд, потому что оторвался от экрана и посмотрел на нее. Красивый до неприличия мужчина с печеньем в руке.

– По-моему, я его заслужил.

– Кого? – растерялась она.

– Печенье, – ответил Рорк и откусил кусочек. Потом он насторожился: – А в чем дело?

– Ни в чем.

Слегка смутившись, Ева снова отвернулась и приказала своему сердцу успокоиться. Пора, сказала она себе, переходить к следующему.

Ренквист, Найлз. Самодовольный, наглый. Но это всего лишь ее личное мнение.

А теперь настала пора фактов.

Он родился в Лондоне. Мать – наполовину англичанка, наполовину янки. Завидная родословная со стороны матери, тонны денег со стороны отца. Отец Найлза – лорд Ренквист, член парламента и стойкий консерватор. Одна младшая сестра, живущая в Австралии с мужем номер два.

Ренквист получил полный пакет классического английского образования. Школа Стоунбридж, Итон, Эдинбургский университет. Прослужил два года в Королевских ВВС в чине капитана. Свободно владеет французским и итальянским, в дипломатический корпус вступил в тридцать лет, в тот же год женился на Памеле Элизабет Дайзерт.

У нее примерно та же история. Высокопоставленные родители, элитное образование, включающее шесть лет в закрытой школе в Швейцарии. Она была единственным ребенком в семье и располагала значительным независимым состоянием.

Среди людей их круга, подумала Ева, такой брак наверняка называется «блестящей партией». Ева вспомнила маленькую девочку, спускавшуюся по ступенькам, пока она допрашивала Памелу Ренквист. Роза Ренквист, золотисто-розовая куколка, дернувшая свою няню за рукав.

Нет, не няню. Памела называла ее «au pair». У подобных людей всегда и для всего находятся мудреные имена. Интересно, у самого Ренквиста была au pair, когда он рос?

Его расписание в дневное время было не столь гибким, как у других. Но разве всякие там ассистенты-референты стали бы к нему приставать, если бы он отлучился по делам на пару часиков? Изучив изображение Ренквиста с протокольной фотографии на экране, Ева в этом усомнилась.

Ни у него, ни у жены не было криминального досье. Никаких скандалов, судимостей или небольших правонарушений, как у Брина или Фортни. Идеальная картина, лакированная и блестящая. И фальшивая, не сомневалась Ева.

Он женился в тридцатилетнем возрасте, вспомнила она. Это возраст разума, когда обет «пока смерть не разлучит нас» дается всерьез. К тому же карьерный дипломат мог преуспеть в своем деле только при наличии полного семейного комплекта: жены и детей. Но, если только он не давал обет целомудрия, наверняка у него были добрачные связи. А может быть, и внебрачные.

Пожалуй, стоит поговорить с нынешней няней. Кто лучше знает о внутрисемейных отношениях, чем живущая в доме прислуга? Ева вернулась к столу, чтобы налить себе еще кофе.

– Можешь выводить данные о Кармайкле Смите.

– Что раньше: Смита или данные о няне Фортни?

– А они у тебя уже есть?

– Что я могу сказать? Я отрабатываю свое печенье.

– Сперва Фортни, умник. Все надо делать по порядку.

– Трудная задача, если учесть, что он переходил от одной няньки к другой, как эстафетная палочка. Похоже, его мать ела их на завтрак. Кормилицы, няни, аu pain, называй как хочешь. Семь воспитательниц сменилось меньше чем за десять лет. Ни одна не продержалась больше двух лет, средняя продолжительность службы – полгода.

– Не так долго, чтобы оказать серьезное влияние. Видимо, роль домашнего деспота сыграла сама мать.

– Судя по этим данным, она играла свою роль очень зажигательно. Трое бывших служащих подали на нее в суд за незаконную эксплуатацию, но по всем трем искам было достигнуто мировое соглашение.

– Придется

мне поближе познакомиться с этой мамашей. – Ева принялась расхаживать взад-вперед перед экраном, сопоставляя данные. – У Лео мать актриса, а сейчас и любовница тоже актриса. Он выбрал профессию, связанную с актерами, причем он имеет над ними некоторую власть. И в то же время зависит от них. Это кое-что да значит. Убийца играет роли, изображает других убийц, доказывает, что умеет превзойти оригинал, действовать более утонченно. Когда я проведу вероятностный анализ с этими данными, Лео окажется у меня в верхней части списка. – Она задумалась. – Давай пройдем список до конца, прежде чем опускаться на более глубокий уровень. Найди мне няню Ренквиста, или как они их там называют в Англии.

– Роберта Дженет Гейбл, – объявил Рорк и с улыбкой пояснил: – Я делаю множество запросов одновременно.

Ева взглянула на изображение, появившееся на экране, и инстинктивно передернула плечами:

– Ну и жуть!

– Снимок сделан недавно. Она была значительно моложе, когда работала на мать Ренквиста, но, – предупреждая просьбу, Рорк вывел на экран еще одну фотографию, – все равно смотреть страшно.

– Да уж. – Ева изучила оба снимка. Суровое, мрачное, костлявое лицо с глубоко посаженными глазами и не знающим улыбки ртом. Волосы – темно-каштановые на раннем снимке и седые на недавнем – стянуты на затылке. Даже на раннем снимке были заметны угрюмые морщины неодобрения, взявшие рот как бы в скобки, на позднем они превратились в глубокие борозды, залегшие по обе стороны рта.

– Держу пари, никто и никогда не называл ее ласкательным именем, – прокомментировала Ева.

Она попыталась в уме вычислить возрастное соотношение и бросила благодарный взгляд на Рорка, когда он пришел ей на помощь.

– Она поступила на работу, когда Ренквисту было два года, и воспитывала его, пока ему не исполнилось четырнадцать. Он не был пансионером в Стоунбридже, после занятий уезжал домой. В четырнадцатилетнем возрасте его послали в Итон: услуги гувернантки ему больше не требовались. Роберте было двадцать восемь лет при поступлении на работу и сорок, когда она ушла в том же качестве к другим хозяевам. Сейчас ей шестьдесят четыре, недавно она ушла на покой. Не была замужем, собственных детей не имела.

– Вот я смотрю на нее и думаю: она щиплется, – заметила Ева. – Одна воспитательница в интернате тоже имела привычку щипаться. У этой небось, как и у той суки, что исщипала мне все руки до синяков, когда мне было десять лет, все документы в порядке: и дипломы, и лицензии, и все, что надо. Так, родилась в Бостоне и туда же вернулась, отойдя от дел. Да, это лицо вытесано из скальных пород Новой Англии. Она из тех, кто любит повторять всякое дерьмо типа: «Пожалеешь розгу, погубишь ребенка».

– Может, ей просто не повезло с внешностью, а сердце у нее золотое. Может, она прячет по карманам конфетки и раздает их тайком розовощеким ангелочкам.

– Она похожа на добермана. – Ева присела на край стола. – Наверняка фанатичка. Держу пари, она экономила каждый пенни и не тратила их на сладости. Думаю, нам придется поговорить с этой дамой. Послушаем, что она скажет о воспитании Ренквиста. А теперь давай посмотрим, что у тебя есть на Смита.

– Садись ко мне на колени.

Ева попыталась бросить на него осуждающий взгляд, но проиграла по очкам Роберте Гейбл. – Никакого баловства во время работы!

– Баловство уже было на кухонном полу, а потом под душем. Думаю, на время мы можем убрать его в шкаф. Сядь ко мне на колени. – Он послал ей подкупающую улыбку. – Мне так одиноко.