Император и шут
Шрифт:
— Ты разделишь его со мной?
— Нет, — показал в радостной улыбке все свои острые белые зубы гоблин. — Хорошо быть сильным.
— Сильным ты и останешься. Достаточно сильным, даже поделившись словом.
Но Цыпленочек с сознанием превосходства отрицательно покачал головой:
— Сколько ты уже набрал?
— Не скажу.
— И я не скажу, — затрясся гоблин, разразившись скрипучим смехом. — Вот не скажу, и все, а магией, Плоский Нос, волшебное слово не вытянешь. Ну, какие еще козыри у тебя в запасе?
Раша пробовала сломить Рэпа, скрутив болью, а потом угрожала подвергнуть такой же пытке и Инос, но гоблины не чувствуют боли и ни о ком, кроме себя, не тревожатся. Впрочем, у Маленького Цыпленка было одно уязвимое место — его людоедка, и если она еще жива... Но Рэп тут же отбросил эту мысль как недостойную. Не важно, как велика его ненависть к пирату, но фавн не мог ради отмщения губить невинного человека. Оставались либо уговоры, либо угрозы.
— Если Калкору удастся меня убить, что наверняка случится, если ты не поделишься со мной своим словом, то твое пророчество не сбудется. Ты не сможешь отвезти меня к Тотему Ворона, потому что моя голова останется на Божьем Суде.
— Ага! Слово в слово. Он, похоже, отлично тебя знает, — от души веселился гоблин. — Он предупредил меня: отдай я тебе слово — и ты колдуном станешь. А где это видано, чтобы колдунов пытали?
Рэп был ошеломлен. Он не мог понять, почему Калкор так небрежен со словами гоблина, если прекрасно знает, что фавн уже маг? Либо пират абсолютно уверен в собственной волшебной силе, либо в курсе чего-то, о чем Рэп не подозревает.
«Хранители! — мелькнула в голове догадка. — Джотунны находятся под покровительством Блестящей Воды. Колдунья обещала Калкору защиту?!»
Но, возможно, пират пустил встречу Рэпа с гоблином на самотек, потому что знал наверняка, что Маленький Цыпленок ни под каким видом не желал делиться с кем-либо своим словом. Предвидение же Рэп использовать не осмеливался.
Бросив еще один магический взгляд в комнату Калкора, Рэп убедился, что тан беспробудно спит на соломенном тюфяке. Приходилось признать, что пират попросту положился на нежелание слова быть сказанным. Гоблин никогда не был сговорчивым и теперь жадно смаковал собственное упрямство, заставляя Рэпа себя упрашивать. Существовала и еще одна возможность — Калкор во сне наслаждался бесплодной борьбой фавна.
Джотуннская кровь вскипела в жилах Рэпа. Сжатые в кулаки руки тряслись от сдерживаемой ярости. Гнев застилал глаза.
«Если мне не удастся его заставить, — скрежетал зубами Рэп, — я убью этого молодца. Калкор — неплохой провидец и действительно отлично меня знает. Такой итог наших переговоров, возможно, развлечет его».
— Что ты скажешь, если я пообещаю тебе себя?
— Мало ли что можно наобещать! — насмешливо возразил гоблин. — Ты позволишь мне убить тебя?! Колдуна? Меня не проведешь, Плоский Нос. Давай просто доверимся Богам.
— Я жажду убить его, — настаивал Рэп, постепенно приходя в отчаяние, — отомстить за Гатмора. Этот Божий Суд — мой единственный шанс. Скажи мне слово, и я клянусь выполнить твое пророчество. Вместе с тобой я вернусь к Тотему Ворона и дам тебе убить меня.
Гоблин вновь рассмеялся, но Рэп разглядел в чертах безобразного лица тень нерешительности.
— А как же женщина? Ты избавил ее от уродства, убрал с нее ожоги.
— Она дочь вождя, я ведь говорил тебе. Она должна была выйти замуж за вождя, и она это сделала.
— Не возьмешь ее? — недоверчиво поинтересовался Маленький Цыпленок.
— Нет, ее я не возьму. Она выбрала другого.
— Значит, ты стараешься не ради нее?
— Сколько раз повторять? Я делаю это в память о Гатморе. Пойми, смерть Калкора ничего не изменит в жизни Инос.
— Не важно, — упрямо тряхнут головой Маленький Цыпленок — Не скажу тебе мое слово. Вот так-то, Плоский Нос Сделаем иначе — ты скажи мне свои, а я убью тана для тебя, а потом возьму тебя, и мы пойдем к тотему Ворона.
Рэп с трудом сдержался, чтобы не свернуть гоблину шею. Презренный зеленый коротышка даже не подозревал, насколько близок к смерти.
— Скажи или умрешь! — прохрипел Рэп. — Клянусь, я убью тебя, падаль! Пусть Боги отшвырнут мою душу, но я убью тебя.
— Уже не падаль! — Маленькие глазки восторженно вспыхнули.
Но Рэп превосходно видел, что в душе гоблин сомневается. Прежде фавн никогда не углублялся в сложности гоблинских обычаев, но сейчас он мог сделать это без особого труда. Быстро коснувшись воспоминаний гоблина, Рэп возликовал.
— А я говорю, что ты все еще моя падаль. Да, Маленький Цыпленок, ты моя падаль!
— Не падаль! — захрипел гоблин. — Разве я не спас тебя от импов в Мильфлере?!
Зрение мага заметило и чрезмерное напряжение шеи, и обильный пот, и вдруг заколотившееся сердце. Гоблин лгал.
— Нет, и ты знаешь это, — снисходительно фыркнул Рэп. — Никто не собирался меня убивать. Я убрался без твоей помощи! Вспомни, я звал тебя, когда ты набросился на солдат. Ты нагло ослушался моего приказа, так что то, что ты делал, не считается.
Цыпленочек набычился от ярости, но отрицать обвинений не посмел. Рэп удовлетворенно хмыкнул, очень довольный успешной атакой.
— Так-то! Ты, гоблин, все еще моя падаль. Падалью ты и останешься! Калкор намерен убить меня сегодня. Так он и сделает, если ты не разделишь со мной слово. Сейчас, в Хабе, ты действительно можешь спасти мою жизнь. На этот раз — да! Сделаешь это и больше не будешь падалью. Действительно не будешь!
Размышлять гоблину было нелегко. С натуги он даже губы выпятил. Потом хитро покосился на фавна.