Император и шут
Шрифт:
Теперь противники мерились мощью. Рэпу представлялся не меч, а пальцы тана, и они были мягкими как воск. Он сжимал их, почти не встречая сопротивления; возликовал, почуяв, что причиняет боль, и с удовольствием любовался глазами джотунна, внезапно полыхнувшими паническим страхом. Удовлетворенный, он быстро оставил Калкора в покое, калечить джотунна до срока фавн не хотел. Своим топором пират, пожалуй, мог бы изрубить Рэпа в кусочки, но как колдун он был слабоват.
Невольно вскрикнув, тан отпрянул, чем вызвал искреннее изумление своего глашатая. Магическое же пространство заполнилось гнилистой плесенью, пучившейся зловонными пузырями липкой слизи. Изначально одаренный силой и смелостью, сообразительностью и красотой, имевший длинную череду благородных предков, Калкор безжалостно уничтожал в себе все достойное, шагая сквозь кровь и жестокость до тех пор, пока не уверовал в то, что он есть единственный, неповторимый и лучший из лучших.
А теперь он столкнулся с тем, кто превосходил его.
Ужас пенился мерзостью отвратительной угрюмости, вспучиваясь над бездонным провалом... С тихим треском лопались пузыри, наполняя пространство миазмами страха...
Рэп, наблюдая за этими корчами, с трудом подавлял в себе брезгливость. Он видел страх Калкора, но такого страха фавну было мало.
Нет, тан! Я тебя уничтожу точно так же, как ты уничтожил Гатмора. Я буду гонять тебя по всему полю, как зайца. А под конец ты поползешь на коленях перед улюлюкающей толпой и станешь молить регента о милосердии, но он откажется прекратить поединок. Сегодня у импов будет грандиозное развлечение, и десятилетиями барды будут распевать шуточные песенки, разнося по городам и весям сказ о том, как пират из северного края, явившись в Хаб с великой помпой, кончил, драпая от фавна.
Стоя в своем шатре и обхватив себя за плечи, Калкор оборонялся:
Никто не поверит! Все догадаются, что ты воспользовался колдовством!
Не важно! Главное, что сейчас они от души посмеются.
Калкор никогда бы не стал пиратом, не умей он справляться со страхами. Он давным-давно износил свою боязнь смерти, а теперь преодолел еще больший кошмар — опасение быть смешным.
Вот, значит, как ты надеешься отомстить за своего друга-моряка? — с издевательским безразличием промолвил тан.
Да! — выкрикнул Рэп, вздрагивая от нехорошего предчувствия. — О да!
Действительно? — недоверчиво улыбаясь, покачивал головой Калкор. — Гатмор... не так ли его звали?.. Любопытно, как бы он сам отнесся к избранному тобой способу?
Радость Рэпа как рукой сняло. Гатмор ненавидел и презирал колдовство.
А ты сам? — продолжал нажимать Калкор, сверкая сапфировыми глазами, словно звездами. — Какое удовлетворение получишь ты сам, убив человека с помощью колдовства? Горечь разочарования, и только. Верь мне, в этом я толк знаю. Что для меня действительно ужасно, так это смерть от старческой немощи. Не хочешь со своей местью прийти попозже?
Нет, я хочу правосудия! — презрительно выкрикнул Рэп.
Колдовством правосудия не добудешь, крошка фавн! Как колдун ты сильнее меня, согласен! Однако как быть с Протоколом, с которым вы все носитесь? Ты не забыл, я тан Нордландии. Против меня недопустимо применять магию. Попробуй, и Хранительница Севера обязана будет наказать тебя. Какая же справедливость — умереть обоим? А впрочем, давай, бей! Не хочешь?
Калкор, наблюдая за унынием Рэпа, хохотал, рассыпая алые всполохи по магическому пространству. Корчи багрового огня настойчиво преобразовывались в окровавленные куски трепещущей плоти...
Ну, мастер Рэп, как же быть? Смерть для обоих из-за бесчестного колдовства или поединок двух мужчин? Ты ищешь мести, а я — бессмертной славы! Примирение меж нами невозможно, не так ли? Один должен уйти! Тем более что на кону королевство. Припоминаешь? Так как, мастер Рэп, битва колдунов или поединок мужчин?
Рэп вспомнил Гатмора. О себе он не думал, считая, что обречен в любом случае... но Гатмор должен быть отмщен. И как ни протестовал фавнскии здравый смысл против взбесившейся джотуннскои сущности, Рэп предпочел совершить безумие. Какими бы ни были малыми его шансы в человеческом поединке с таном-чудовищем, но только так Рэп получит реальное удовлетворение от своего мщения. Калкор прекрасно видел колебания противника и вновь почувствовал себя хозяином положения. Капитан «Кровавой волны» высокомерно ухмыльнулся и презрительно бросил:
Трус!
Вскипев от незаслуженного оскорбления, джотуннская половина вновь оттеснила фавна на второй план.
Будет честный мужской поединок, ты, ублюдок! — заявил Рэп и, вскочив на ноги, сорвал с себя камзол.
Рэп выкрикнул это вслух, и его облаченный в красное старик глашатай удивленно уставился на парня. В шатре на противоположном конце поля Калкоров глашатай, тоже древний старец, вдруг поднялся с табурета, тяжело выпрямился и, шатаясь, вышел под дождь, подхватив по дороге шлем и рог. Только оказавшись под свинцовым небом, он ошеломленно замер, потрясенный собственной резвостью, но так толком и не уразумев, что подчинился воле колдуна-полукровки.
Особенно мощный громовой раскат заставил старика подскочить на месте. Ему почудилось, что вот-вот спустятся с небес разгневанные Боги. Убедившись, что вокруг пока спокойно, глашатай поднял все еще трясущимися руками рог, приблизил к губам мундштук и начал церемонию вызова.
— Ага! — обрадовался глашатай Рэпа и, встав с табурета, опустил топор. Затем надел шлем, взял в руки рог и заковылял наружу трубить ответ.
Рэп, быстро обернув вокруг бедер кусок медвежьей шкуры, последовал за ним.
Дождь обрушился на него промозглым, липким саваном, но зимний холод не способен был притушить огонь его ярости. Рэп маялся без дела, переминаясь с ноги на ногу, пока старик глашатай бормотал ему древнюю тарабарщину священного ритуала на каком-то давно забытом диалекте.
Убить Калкора! — било в набат магическое пространство.
Сквозь дождь шатер тана едва можно было различить. Возле этого синего пятна глашатай Калкора не был виден. И все же, несомненно, и другой глашатай добросовестно выполнял предписания древнего ритуала.
Убить Калкора! — звенело пространство.
Сердце Рэпа колотилось в унисон словам: «убить — его — убить — его — убить — его — убить — его...» Каждый мускул вздрагивал, готовый к действию. Ему очень хотелось приказать старому джотунну, жрецу или священнику, кем он там был, чтобы тот поторапливался; и наконец-то старец глашатай кончил надоедливое бормотание и, напрягая руки, поднял топор вертикально вверх. Он держал его в вытянутых руках, ожидая, когда Рэп примет боевое оружие. Памятуя видение магического окна, Рэп знал, что Калкор возьмет топор одной рукой, как требовал священный ритуал. Фавн действовал без претензий, схватив топорище обеими руками, и... чуть было не выронил его. Боевое оружие оказалось слишком тяжелым для полукровки: отполированная до блеска железная рукоять была длиннее, чем его нога, и столь толста, что фавн не мог толком обхватить ее. а широченное лезвие запросто могло служить ему щитом. Но хуже всего было то, что Рэп не имел ни малейшего представления, как сражаться таким оружием.