Император и шут
Шрифт:
Вновь внимание фавна привлек мальчик. Худышка принц, с белым как мел лицом, таращился на колдуна пустыми глазищами, дрожа от холода в тонюсенькой одежонке Рэп так и ахнул, разглядев, сколько чудовищных рубцов и синяков было на ягодицах ребенка. Кроме того, над личностью паренька нависало нечто вроде туманной паутины, опутывая его этим кошмаром, как рясой с капюшоном... Ужасное видение!
— ...поэтому мы требуем твоего присутствия, — высокомерно заключил регент. — Также и султан Азак, и...
— В этом не будет нужды! — огрызнулся Рэп, которому осточертело многословие русала.
Занявшись Азаком, фавн стал рассматривать сущность султана сквозь магическое пространство. Там маячил тусклый силуэт гиганта, окутанный мерцающей красным сеткой колдовства. Рэп единым махом сдернул покров.
— Ваше величество, я избавил султана от его проблемы, — заявил Рэп. — Если ты даруешь ему охранную грамоту, и он, и его жена могут отправиться домой хоть сейчас же — С улыбкой поклонившись Инос, Рэп добавил: — Мой свадебный подарок тебе!
Тихо ахнув, Инос воззрилась на Азака. Азак уставился на Рэпа, дернулся и стал смотреть на Инос.
Кэйдолан тревожно вскрикнула, зажимая себе рот обеими руками. Она была воплощением ужаса.
Изумленный Рэп смотрел на них, не понимая, в чем ошибся.
Азак, не решаясь вытянуть пальцы, протянул жене сжатую в кулак руку. Инос метнула в султана взгляд, смесь страха и отчаяния, но все же, пересилив себя, робко дотронулась до массивного красного кулака своим изящным пальчиком. Конечно же ничего не случилось. Они не поверили, что он способен снять столь неряшливое заклятие, как проклятие Раши.
Видя, что первая проба прошла успешно, Азак возликовал и, схватив Инос в объятия, попытался поцеловать ее.
Инос не помня себя метнулась прочь, забившись в руках мужа. Рэп в тот же миг в полной мере ощутил мощный всплеск отвращения и ярости, охвативший Инос, и инстинктивно от реагировал на это, отшвырнув супругов друг от друга так, что они оба отпрянули назад. Инос смотрела на Рэпа и чуть не; плакала от отчаяния. А Рэп недоумевал, что происходит. «Инос! О Боги! Почему? Мои чувства прочно захлопнуты, больше ни единой капельки на тебя не просачивается, — мучился сомнениями Рэп. — Так нельзя! Не может королева любить деревенщину. Неужели любит, кучера-полукровку? Инос, о Инос! Да ей вовсе не нужна великолепная мускулатура варвара. Но почему же она вышла за него замуж?» Эта загадка обрушилась на Рэпа, как ушат холодной воды.
Фавну вспомнилась Инос, когда она была еще сумасбродным сорванцом. Ее бешеные скачки по холмам, лесам и оврагам. Ее вылазки в горы, где она, как заправский скалолаз, охотилась за птичьими яйцами и однажды так прочно застряла в каменной ловушке, что ему и Крату пришлось чуть ли не на головах друг у друга стоять, чтобы вызволить девочку из беды и оттащить в безопасное место. Помнил он и безрассудство принцессы, когда она бесстрашно вмешивалась в дикие ссоры портовых грузчиков и в конце концов добивалась их примирения. И другая Инос вспомнилась ему: упрямая, задумчивая, стремительная, сломленная смертью отца...
Усилием воли Рэп отогнал воспоминания. Она вышла замуж и сделала это по собственной воле.
«Поздно что-либо менять», — сказал себе Рэп.
К сожалению, свои чувства Инос скрывать не собиралась. Оскорбленный джинн почернел от ярости. Крепко сжимая кулаки, султан только что не рычал.
— Так ты избавил его от проклятия, не так ли, колдун? — благодушно возликовал регент. — Похоже, твоя помощь оказалась не для всех желанна.
Вельможи хриплыми смешками поддержали издевательское остроумие своего хозяина.
Рэп едва не задохнулся от охватившей его ярости. Он боролся как мог, пытаясь справиться с собой, и проигрывал бой.
Ярость! От нее мутилось сознание...
Внешне Рэп выглядел спокойным, но внутри он весь кипел. На ком-то ему необходимо было сорвать зло, и он занялся поиском...
Азак, распутный джинн, смеет угрожать Инос. Колдун собрался было поразить султана, но в последний момент отшатнулся — ради Инос. Рэп взглянул на нее и быстро отвел глаза, чтобы ненароком, случайно, не навредить ей. Вдали маячили шпили дворцовых башен Четверки — гнезда грифов, хищных птиц Империи. Странное чувство влекло туда Рэпа и в то же время мощно отталкивало, пугая и угрожая.
В результате фавн выбрал самую легкую жертву для своей мести — глумливо насмехающегося регентишку, восседавшего на карикатурном деревянном троне.
«Его проучу, — решил Рэп. — Вздумал насмехаться над Инос? Больше ты ни над кем смеяться не будешь!» Манипулируя волной магии, Рэп дотянулся в пространстве до императора и осторожно выбрал колдовством черные паучьи лапы угнетающей тьмы из мозга старика, а затем и саму черноту.
Император все еще спал, но теперь он был здоров.
4
Какое-то время никто никаких перемен не замечал. Старик между тем проснулся и, моргая, рассматривал толпу, сгрудившуюся под навесом, потом перевел взгляд на унылые потоки воды, стекающей с сафьянового полога, и на назойливый дождь, вымачивавший город. Завершая начатое, Рэп послал волну силы в истощенное тело. Ум взбодренного императора разгорелся, становясь вновь ярким и просветленным.
Регент, завершив свою речь и считая, что с делами пока что покончено, встал, собираясь уйти. Почетные гости тоже задвигали стульями, поднимаясь со своих мест. Забегали слуги, поневоле игнорируя ледяной ливень, чтобы вызвать экипажи своих господ. Младшие офицеры гвардии рассылали курьеров с приказами эскорту императорского двора. Итбен пока еще и шагу не сделал, высматривая из толпы приближенных особо избранных, которым стоило оказать честь и пригласить в Круглый зал на встречу с Четверкой.
Внезапно одна из женщин пронзительно взвизгнула. Придворные воззрились на нее, а затем их взгляды переместились на переносное императорское кресло, и они начали пятиться, словно их в грудь толкали. Никто и слова не проронил, даже крайние, которых безжалостно выпихивали под дождь. Между стариком и регентом сам собой образовался коридор.
Столбняк Итбена кончился быстро.
— Ваше величество! Вам лучше сегодня? Мы в восхищении! Врачи! Сюда!
— Довольно, консул, — негромким, но уже сильным голосом оборвал Итбена император. — Будь любезен объяснить, что мы тут делаем? Мы что-то празднуем?