Император полночного берега
Шрифт:
Идигер снова усмехнулся.
– Считай это простым любопытством.
– Если тебе от этого станет легче, император очень недоволен, что приходится идти на такую сделку.
– Судя по твоему тону, ты тоже не в восторге, – сухо заметил жрец.
Ксаннея оставила его замечание без ответа.
– Императору нужны гарантии, – сказала она.
– Какие гарантии ему нужны? – спросил Идигер.
– Он отправит посольство в Хорум. Там ваш царь поклянется именем вашего бога, что не переступит нынешних границ Ногары и направит свою армию против арамеев в обмен на золото Бельфеддора. Только тогда
– Разумное требование, – с усмешкой согласился Идигер. – Клятвопреступление не прощает ни один бог. Но тревога императора напрасна. Я не менее его заинтересован, чтобы арамеи никогда не вышли из своих лесов.
– Скажешь, почему? – осторожно спросила Ксаннея.
Идигер ответил не сразу. Усмешка исчезла с его лица. Некоторое время он пристально смотрел на пламя свечи.
– Среди арамеев есть человек, способный изменить судьбу всего побережья, – наконец произнес жрец. – Процветание Хишимера в этом случае окажется под вопросом.
– А что будет с Ногарой? – насторожилась Ксаннея.
– Ничего, – безразлично ответил Идигер. – Ногары просто не будет. Впрочем, ваша цивилизация исчезнет в любом случае.
– Но кто этот человек?
– Если бы я это знал, давно уже вырвал бы ему сердце, – мрачно произнес жрец.
На некоторое время вновь воцарилось молчание. Неожиданно Идигер хлопнул ладонью по столу так, что пламя свечи дрогнуло и заколебалось, заставив качнуться тени на стенах комнаты. Жрец взглянул на женщину и произнес:
– Император получит свои гарантии. Когда посольство выходит в Хорум?
– Ты кое-что обещал мне за услугу, – напомнила Ксаннея.
– Я не забыл свое обещание, – кивнул Идигер.
Из складок своего просторного одеяния хишимер извлек крохотный кисет, перетянутый кожаным шнурком, и положил на стол перед женщиной.
– Что это? – недоуменно спросила Ксаннея.
– Не советую пробовать самой, – с усмешкой ответил жрец.
– Яд?! – ужаснулась ногарка.
Идигер снова кивнул.
– Вкусивший его угаснет медленно и безболезненно. Я мог бы дать тебе перстень с секретом, но новое украшение может привлечь ненужное внимание и вызвать подозрения. Решишь сама, каким способом применить снадобье.
– Зачем мне твое зелье? – Ксаннея с отвращением отодвинула кисет. – Мне некого потчевать твоей отравой.
– Ты в этом уверена? – Жрец снова усмехнулся. – Подумай хорошенько.
– Говори прямо, что ты имеешь в виду? – сердито потребовала императрица.
– Ты хочешь заполучить Икестоса, но у тебя есть соперница. Разве не будет лучше, если ее не станет?
– Я не пойду на это! – гневно воскликнула Ксаннея.
– Ты боишься? – невозмутимо спросил Идигер.
– Я не собираюсь становиться убийцей, – отрезала женщина.
– Только потому, что она дочь императора? – все так же невозмутимо поинтересовался жрец.
Императрица бросила на него взгляд, полный ненависти и злобы.
– Ты обманул меня! – гневно прошипела она.
– Ты сама себя обманываешь. Только переступив через собственный страх, ты сможешь добиться цели. Я дал тебе средство, остальное за тобой. Не спеши проклинать меня, позволь сначала обрисовать ситуацию.
Императрица ничего не ответила,
– Пока все остается так, как есть сейчас, ты ни на шаг не приблизишься к Икестосу и не приблизишь его к себе. Нокатотос гораздо проницательней, чем тебе кажется – рано или поздно он догадается о твоих тайных желаниях. Для императора Икестос, безусловно, может быть интересен как возможный зять и достойный преемник на троне, но не как соперник. Если твой супруг хоть что-то заподозрит, он разделается и с Икестосом, и с тобой, и ты это знаешь. Знаешь, потому и боишься. Но если Немея исчезнет, все изменится. Император слишком привязан к своей дочери и, потеряв ее, в своей печали отстранится от всего. Икестос неравнодушен к царевне, но его вниманием владеешь также и ты, хоть и в меньшей степени. Императору уже не будет дела до того, что происходит вокруг, скорее всего, он спрячется от мира в стенах храма. Тогда ты сможешь приблизить Икестоса к себе без всяких опасений. И без лишнего труда. Как всякому дворянину и аристократу, ему не чужды амбиции, а связь с тобой упрочит его собственное положение при дворе. Нокатотос уже стар, его век недолог, так что фаворит самой императрицы с успехом может стать императором. Будь уверена, Икестос не упустит свой шанс.
– Ты говоришь так, словно все предвидишь наперед, – недовольно заметила Ксаннея. – Почему ты уверен, что все будет именно так?
– Я слишком хорошо знаю людей, – небрежно ответил Идигер.
– Если верить твоим словам, привязанность молодого аристократа к более знатной и состоятельной особе основана лишь на корысти.
– Именно так. Допускаю, что твоим избранником движут и другие чувства, но… Повторяю, не обманывай себя. Вспомни, как сама стала императрицей. Так ли уж велика была твоя любовь к человеку втрое старше тебя? Или было что-то еще?
Видя замешательство Ксаннеи, жрец самодовольно рассмеялся. Женщина нахмурилась.
– Такова наша людская сущность, – подытожил Идигер. – Все мы рабы своих страстей. Будь уверена, со временем Икестос тоже предаст тебя, как ты сейчас готова предать своего супруга. Но к тому времени ты уже научишься избавляться от неугодных фаворитов.
– Я еще не готова никого предать, – сердито заметила Ксаннея.
– Ты в этом уверена?
Идигер пристально посмотрел женщине в глаза. От его взгляда у Ксаннеи вдруг все затрепетало внутри, а по спине пробежал неприятный холодок. В борьбе взглядов Идигер играючи одержал верх. Императрице стоило немалых усилий, чтобы не отвести глаза и этим не проявить слабость перед чужеземцем.
– Решайся, – сурово произнес Идигер.
Ксаннея тяжело, прерывисто вздохнула, затем осторожно протянула руку к кисету и накрыла его ладонью. Помедлив некоторое время, женщина все же притянула смертельное снадобье к себе. Жрец холодно улыбнулся одними губами.
– Ты сделала свой выбор, – сказал он. – Так когда посольство выступит к Хоруму?
– На рассвете, – ответила императрица.
– Почему не в Мархаб? – поинтересовался жрец.
Женщина пожала плечами.
– Такова воля императора. Твой царь волен принять или отвергнуть его предложение.