Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты
Шрифт:
– Вы забываетесь, – с сердцем сказала она…
– Любовь к славе вашей и пользе Отечеству тому виною, – со слезами повторил Пушкин.
– Оставьте меня!
Через краткое время Екатерина одумалась и отменила повеление готовить флот к отпуску. Открылось злобное намерение короля Шведского, и война была объявлена. Пушкин над немногочисленной и наскоро собранной армией был назначен главнокомандующим; доведя оную до шведской границы, он остановился. Государыня многократно письменно понуждала его идти далее, но он не повиновался, доколе не получил достаточного подкрепления.
(Из собрания П. Карабанова)
Адмирал В. Я. Чичагов
В 1789 и 1790 годах адмирал В. Я. Чичагов одержал блистательные победы над шведским флотом, которым командовал
При первом после того приезде Чичагова в Петербург императрица приняла его милостиво и изъявила желание, чтобы он рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании. На другое утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал… Не привыкнув говорить в присутствии императрицы, он робел, но чем дальше входил в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. «Я их… я их…» – кричал адмирал. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед императрицей…
– Виноват, матушка, ваше императорское величество…
– Ничего, – кротко сказала императрица, не дав заметить, что поняла непристойные выражения, – ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею.
Она так простодушно говорила это, что старик от души поверил, опять сел и докончил рассказ. Императрица отпустила его с чрезвычайным благоволением.
(РC, 1874. Т. Х)
На одном из придворных собраний императрица Екатерина обходила гостей и к каждому обращала приветливое слово. Между присутствующими находился старый моряк. По рассеянию случилось, что, проходя мимо него, императрица три раза сказала ему: «Кажется, сегодня холодно?» – «Нет, матушка, ваше величество, сегодня довольно тепло», – отвечал он каждый раз. «Уж воля ее величества, – сказал он соседу своему, – а я на правду черт».
(П. Вяземский)
– Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом, – говорила Екатерина II какому-то генералу.
– Разница большая, – отвечал он, – сейчас доложу вашему величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе.
– А теперь понимаю, – сказала императрица.
(П. Вяземский)
Княгиня Варвара Александровна Трубецкая неразлучно жила с супругою Хераскова около двадцати лет в одном дому, чему покойная императрица Екатерина крайне удивлялась и говаривала публично: «Не удивляюсь, что братья между собою дружны, но вот что для меня удивительно, как бабы столь долгое время уживаются между собою».
(РА, 1879. Вып. IX)
Князь А. Н. Голицын рассказал, что однажды Суворов был приглашен к обеду во дворец. Занятый одним разговором, он не касался ни одного блюда. Заметив это, Екатерина спрашивает его о причине.
– Он у нас, матушка-государыня, великий постник, – отвечает за Суворова Потемкин, – ведь сегодня сочельник, он до звезды есть не будет.
Императрица, подозвав пажа, пошептала ему что-то на ухо; паж уходит и чрез минуту возвращается с небольшим футляром, а в нем находилась бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, прибавив, что теперь уже он может разделить с нею трапезу.
(РА, 1905. Вып. XII)
И. П. Елагин
Елагин Иван Перфильевич, известный особенно «Опытом повествования о России до 1389 года», главный придворный, музыки и театра директор, про которого Екатерина говорила: «Он хорош без пристрастия», имел при всех своих достоинствах слабую сторону – любовь к прекрасному полу. В престарелых уже летах Иван Перфильевич, посетив любимую артистку, вздумал делать пируэты перед зеркалом и вывихнул себе ногу, так что стал прихрамывать. Событие это было доведено до сведения государыни. Она позволила Елагину приезжать во дворец с тростью и при первой встрече с ним не только не объявила, что знает настоящую причину постигшего его несчастья, но приказала даже сидеть в ее присутствии. Елагин воспользовался этим правом, и в 1795 году, когда великий русский полководец, покоритель Варшавы, А. В. Суворов имел торжественный прием во дворце, все стояли, исключая Елагина, желавшего выказать свое значение. Суворов бросил на него любопытствующий взгляд, который не ускользнул от проницательности императрицы. «Не удивляйтесь, – сказала Екатерина победителю, – что Иван Перфильевич встречает вас сидя: он ранен, только не на войне, а у актрисы, делая прыжки!»
(РА, 1905. Вып. XII)
При Екатерине между военнослужащими вошло в обычай: ходить с палками. Сие не понравилось Суворову, и он отдал в приказе, чтобы младший к старшему не смел являться с палкой, а сам никогда не имел оной в руках; следовательно, употребление палок вскоре прекратилось. Между тем, увидев хромающего с палкой П. П. Турчанинова, Суворов сказал: «Помилуй бог, ты всех нас старее!»
(Из собрания П. Карабанова)
У Потемкина был племянник по фамилии Давыдов, на которого Екатерина II не обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он решил упрекнуть императрицу, сказав, что она ему не только никогда не дает никаких поручений, но и не говорит с ним.
Екатерина ответила, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение.
Вскоре после этого разговора императрица, проходя с Потемкиным через комнату, где между прочими вертелся Давыдов, обратилась к нему:
– Пойдите, посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
Давыдов с поспешностью отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
– Висит, ваше величество.
Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:
– Вот видите, что я не ошибаюсь.
(РА, 1904. Вып. III)
Английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине II огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, друг перед другом спешили наводить инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на луне.
– Я не только вижу горы, но даже лес, – сказал Львов, когда очередь дошла до него.
– Вы возбуждаете во мне любопытство, – произнесла Екатерина, поднимаясь с кресел.
– Торопитесь, государыня, – продолжал Львов, – уже начали рубить лес; вы не успеете подойти, и его не станет
(«Искра», 1859. № 38)
– Давно ли ты сюда приехал и зачем? – спросил Львов своего друга, встретив его на улице.
– Давно и, по несчастью, за делом.