Императорский воспитанник
Шрифт:
Ну, в империи такое не в новинку. Все знают, как строго там с аристократическими детками… чем аристократичнее, тем чаще порют! Но тут до недавнего времени была вовсе не империя, и таких развлечений не подворачивалось.
— Больше музыки, больше музыки! — весело выкрикнул писец зазывалку ярмарочного балагана. — Даешь представление! Всем подарок долгожданный — герцог на скамье, бесштанный!
Кто-то в толпе проворчал, что за такое паразиту самому надо расписать одно место. Но тот не унимался. Герцог его как-то обидел, и наступил миг заочного отмщения.
Лан подошел к нему. Молча. И когда мальчишка подпрыгнул в очередной раз, просто наступил ему на ногу и чуть-чуть двинул плечом. Чуть-чуть, так, что писец повалился на мягкую травку, не сдержав ругани. Правда, взглянув снизу на обидчика и признав в нем «нового фаворита», адресовать ругань не стал.
Лан так же молча повернулся и пошел дальше.
А для Дпаниэля время растянулось в бесконечность. И когда его отвязали, он не сразу понял, что свободен. Все? Все закончилось?! Все закончилось, и он до сих пор жив??? Страшно было представить, что у него там, сзади… страшно было подниматься с лавки. Дану почему-то казалось, что, если он пошевелится хоть немного, вернется та — жуткая всепоглощающая боль. И вместе с тем хотелось поскорее убраться отсюда, забиться в угол в своей комнате и никого, никого больше не видеть!
— Вставайте, Даниэль, — поторопила его Каро через какое-то время. — Уверяю вас, все не так страшно, как кажется.
Дан осторожно пошевелился — было больно, но все-таки не настолько, как он боялся. Тогда он рывком поднялся со скамьи и тут же вскрикнул — вот этого делать как раз не следовало.
— Без резких движений, и все будет нормально, — посоветовала принцесса. — Одевайтесь спокойно, Даниэль.
Даниэль бросил взгляд на лавку и вспомнил как только что вижзал на ней. И ему вдруг стало жалко себя, так жалко, что слезы с новой силой набежали на глаза. Он схватил свою одежду и принялся натягивать на себя. Получалось из рук вон плохо. Мало того, что ноги противно ослабели и слезы застилали глаза, прибавлялась еще одна проблема — юный хозяин не привык одеваться без помощи слуг. И теперь это работало против него…Дорогой костюм, сшитый по последней моде, изобиловал шнуровками и застежками и хитрыми креплениями. Так что теперь несчастный герцог возился со всей этой сложной системой и никак не мог справится.
Каро смотрела на это представление без всякой жалости. Любого другого на месте Дана она давно бы жалела до слез, а его — нет. Слишком много он успел натворить в прошлом и слишком многого она ждала от него в будущем, и, чтобы сейчас размениваться на жалость. Но и никакого злорадства она тоже не чувствовала. Сделано то, что сделать быть должно. Все.
— Можете идти к себе, — холодно проговорила девушка, как только бывший герцог более-менее привел свою одежду в порядок. — Я освобождаю вас, Даниэль, от обязанности присутствовать сегодня вечером на моем официальном знакомстве с соседями. Не стоит показываться в таком виде на люди.
И мысленно усмехнулась с горькой иронией: «Хотя уверена, многие соседи дорого дали бы за возможность полюбоваться!»
Даниэль не сказал ни слова. Медленно, не поднимая головы, побрел он в свою комнату. Уничтоженный, совсем упавший духом.
Он не знал, не видел и даже не слышал, как вздохнула с облегчением толпа под окнами, когда его пронзительные крики и рыдания смолкли окончательно. Даже те, кто сначала был рад такому повороту судьбы, под конец не скрывали своей тревоги. Что уж говорить про добродушную повариху, которая, не стесняясь, утирала передником слезы. И не она одна, надо заметить.
— Ну, вона, — заключил старик-плотник. — Все и закончилось. Теперя, значит, будем ждать, прибавится у него ума, аль нет…
Как он добрался до своей комнаты, Даниэль не смог бы сказать. Встретился ли ему кто-нибудь на пути — тоже…
В комнате он долго стоял, прислонившись к стене и слепо глядя перед собой.
Затем медленно подошел к тумбочке, достал из нее пистолет и, приставив к виску, закрыл глаза… но спустить курок духу не хватило. Он попробовал еще раз и еще… но каждый раз, словно кто-то опускал его руку. Тогда, отшвырнув пистолет в сторону, Даниэль упал на кровать, ненавидя и презирая себя за слабость, и снова дал волю слезам.
Каро вышла из кабинета и неторопливо пошла к галерее. Ей хотелось вдохнуть свежего воздуха, но высунуться в окно, прямо в кабинете, в голову не пришло. Толпа собралась там немалая. Лучше бы прогуляться в саду — был он в замке, правда, запущенный за последние два года, в чем тоже есть плюсы. Или прокатиться-прогуляться.
Но Каро чувствовала себя уставшей. Не физически — розгу ей до этого держать доводилось. А выжатой морально. В таком укрощении участвовать ей довелось впервые.
«Или все же прогуляться», — подумала она. До официальной церемонии представления еще есть время. И тут из-за поворота показался Ланире.
Здороваться смысла не было — сегодня они уже здоровались, но и просто пройти мимо не хотелось.
— Кай Ланире, я смогу завтра утром увидеть «Список серебряных копей Рогнара»? — спросила Каро. Спросила по делу: этот важный документ был составлен в позапрошлом году, но таким почерком, будто кто-то хотел что-то скрыть. Хотя спросить хотелось совсем о другом…
— Он уже готов, — ответил Лан, вежливо улыбнувшись только уголками губ, — хотите увидеть сейчас?
Правда и в тоне, и в улыбке был намек: не сомневаюсь, сейчас тебе не до бумаг.
Каро покачала головой. Она не обиделась на «вы» — когда касалось официальных бумаг можно и без дружков-подружек. Но сейчас так хотелось отвлечься… от официальщины и дурацкого долга, из-за которого пришлось…
— Спасибо! Посмотрю, пожалуй, позже. На сегодня все, ты можешь быть свободен, — и тут же добавила: — Лан…
Лан замер, ожидая продолжения.
— Пойдем прогуляемся по саду. Мне нужно… с кем-то поговорить.
Ланире согласно кивнул и пошел рядом. Они молча спустились по главной лестнице, свернули к черному ходу и выбрались в заброшенный сад, минуя двор, все еще полный взбудораженного народа.
Всю дорогу оба молчали. Какая-то неловкость повисла в воздухе. Каро очень хотелось поговорить, но она не знала с чего начать, а Лан пока не собирался облегчать ей задачу. Похоже, он сам не очень представлял, что сказать.
Наконец Каро не выдержала. Свернула с тропинки, легко подпрыгнула и устроилась в развилке старой яблони. И уже оттуда, сверху, негромко заговорила, всматриваясь в это время в резные голубые окна в листве.
— Ты думаешь… я была неправа?
Лан отвел взгляд. — Если бы я был на… — короткая пауза, и Каро чуть ли не с болью ожидала, что он скажет: «на вашем месте». Но Лан продолжил.