Империум. Туман с Альбиона
Шрифт:
– Так точно!
– Верхами пойдёшь там, а сейчас - бегом!
Калмык схватил повод, дернул лошадь за собой и припустил по склону что есть духу. Разогнав кобылку на рысь, он заскочил в седло и переливчато свистнул, отчего та рванула галопом. Выждав, когда этот курьер скроется за деревьями распадка, командир заставы отдал распоряжения Сурову, а сам ползком отправился к снайперу:
– Ну что, Хурхэнов? Видишь его?
– Вашбродь, - бурят на миг оторвался от прицела, - темень там.
– А по вспышкам!
– Бил. Только его Эрлен-Намун хранит, - на полном серьёзе предположил снайпер, делая пальцами козу против злого бога Нижнего мира.
И снова припал к длинноствольной винтовке. Та досталась буряту после победы на окружных стрельбах. Неслучайно - для доводки перспективных образцов оружейники желали получать отзывы от бойцов, которые реально вели бои, а участок границы в Эрзинском районе последние годы славился, как место чрезвычайно беспокойное.
Ожидая, пока верхолазы поднимут на вершину хворост и дадут отмашку о готовности, Мухин позволил себе отдохнуть. Поерзав спиной по скале, он нашёл более-менее удобное место, накрыл лицо фуражкой. Но даже так расслабиться не удалось. Кипела злость на Монголию.
После укрепления русско-китайской границы, когда просачивание нелегального опиума на Дальнем Востоке существенно затруднилось, контрабандисты, как тараканы, полезли искать другие щели. И зашастали в Урянхай!
– Чёртовы араты, - выругался Мухин, облегчая душу, - свои границы не охраняют, а мы отдуваться должны?
Подняв фуражку, он окинул взглядом окрестности. Тайга, горы, опять тайга, рассекаемая реками, редкие безлесные долины... Граница была условной линией, которая только на картах видна, а здесь, в первозданно диких местах - обозначению в натуре не поддавалась:
"Эх, стать бы на их границе с Китаем, по степи! Перепахать, колючку натянуть, и всё! Дел - на пару месяцев. А здесь? На вершинах и в ущельях, где чёрт ногу сломит? В тайге, где от верхового пожара бежать некуда?"
Летом тайга горела то там, то здесь. Специально её кто поджигал, молнии ли пакостили, но пожарные дирижабли дежурили в небе с мая по сентябрь. Вот и сегодня в одном месте почти вертикальным столбом поднимался дым, на высоте размазывался тонким слоем и уносился к северо-востоку. Два дирижабля таскали воду из реки в цилиндрических емкостях, которые висели на невидимых с расстояния тросах. Кто знает, сколько кубов входило в эти гигантские вёдра, но когда вода рушилась на горящую тайгу, дым резко светлел.
Подполз Суров, доложил:
– Верхолазы огонь развели. Тройка атакующих ждёт приказа. Пулемет уже под паром, бойцы на позициях к залповой стрельбе готовы, - и высказал опасение.
– Боюсь, в своих бы не попали.
– Окстись! Типун тебе на язык, - осёк его Мухин, на что унтер только перекрестился.
Капитан подобрался к последнему валуну, от которого до пещеры бежать добрых полста саженей. Три самых проворных пограничника с гранатами стояли в готовности за соседним камнем. Убедившись, что котёл пулемёта раскочегарен - об этом говорил предохранительный клапан, стравливая время от времени белые струйки пара - Мухин сложил ладони рупором и прокричал:
– Эй, в пещере! Снова предлагаю сдаться! Гарантирую жизнь!
Никто не отозвался. На вершине скалы пламя уже пожирало несколько вязанок хвороста.
– Суров, отмашку скалолазам.
Бойцы увидели сигнал, жердями спихнули огневые снаряды. Красиво оставляя за собой длинное пламя, хворост кучно упал на козырек, выбросив искристый фейерверк. Оттуда ветки покатились вниз порознь, создав перед входом тлеющую линию, которая недолго почадила и схватилась дружным огнём.
Сырая добавка, щедро брошенная сверху, попала точно и сработала, как задумано - пригнетённое пламя смешалось с густым серым дымом, застилая видимость. За спиной капитана грянул первый залп. Пули улетели в тёмный проём пещеры, а некоторые оставили светлые выщербины на скале.
– Пулемёт!
Скорострел резво выкатился на открытое место. Лежа за броневым щитком, пулемётчики послали в черноту пещеры первую очередь, осеклись, дождались залпа стрелков, после них снова отстучали смертоносную дробь.
Так, чередуясь, взвод стегал по входу свинцовым дождём, прикрывая бег атакующей троицы, которая уже приготовила гранаты для бросков. Однако из дыма, застлавшего вход, по крутой дуге вылетел какой-то небольшой предмет, упал за спинами бегущих и взорвался. Другой ударил снизу в козырёк, отскочил и рванул перед ними.
Взрывные волны сбили всех троих, а наспех отброшенные бойцами гранаты бесполезно разметали догорающий хворост. Капитан оцепенело смотрел, как ещё три разрывных снаряда ходока - сомнений в том не осталось - с небывалой скоростью вылетели из пещеры. Одна из таких гранат взорвалась в воздухе, видимо, от попадания пули, но две - по всем законам баллистики, которые Мухин помнил по училищу, вот-вот должны были пасть на землю. В опасной близости от бойцов огневого прикрытия!
– Пулеметчики, назад! Укрыться за камня...
Команда запоздала. Сдвоенный взрыв опрокинул станок и пробил бак. Струя острого пара со свистом вырвалась, ошпарив оглушённых взрывом бойцов. Пренебрегая личной безопасностью, Мухин утащил одного за валун и позвал санитара, пока кто-то из пограничников выносил второго раненого. Следующая граната по очень отлогой дуге долетела до леса и взорвалась в кроне, никого не задев осколками. Наступила тишина, в которой стоны раненых били по нервам с особенной силой. Санитар закончил перевязку:
– Ракитин - тяжело, в грудь. Надо бы в госпиталь.
Атака захлебнулась - капитан осознал это лишь теперь. И подвёл итоги, молча, для себя: "Скверно. А трое истекают кровью там!" Чувство вины оказалось так велико, что Мухин сломил ближайшую ветку, содрал хвою и мелкие лапки, повязал на неё белый носовой платок. Уязвлённое самолюбие - как же? напрасно положил бойцов!
– требовало совершить нечто искупительное, наказать себя. Но в голову ничего путного не приходило, а спрашивать совета - у кого? Он здесь старший, ему принимать решение.
Мешанина, даже не мыслей, а каких-то нелогичных обрывков - цитат из уставов, наставлений, собственных представлений о долге командира и чести офицера - подталкивала Дмитрия Сергеевича к быстрому принятию решения об участи лежавших возле пещеры раненых. Это было неотложным предприятием. Потому руки и сделали белый флаг. Оставалось назначить парламентёра.