Империя атома(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Хедрук проследил внимательным взглядом двойника и вздрогнул, увидев на экране бесстрастное лицо Императрицы. Итак, они воспроизвели последнее появление Иннельды без звукового сопровождения, хотя в тот момент ее голос требовал от него посадить спасательное судно. Он стоял, ожидая, что будет следующим номером программы, но прошло несколько минут, а сцена не менялась.
Наконец его терпение иссякло, и он попятился назад к выходу. За дверью он остановился, осознав, в каком напряжении находился последние несколько минут. Это все галлюцинации — все, что он видел, строго сказал он себе, сцена из памяти, воспроизведенная каким — то образом. Но зачем? Почему не какой — нибудь другой эпизод?
Он снова приоткрыл дверь и всмотрелся внутрь. Комната была пуста. Он закрыл дверь и быстро пошел
Хедрук свернул к внушительному подъезду тридцатиэтажного мраморного небоскреба. Резная дверь так же легко открылась, как и в первом здании, но не в вестибюль, а прямо в комнату. Она была больше, чем первая, в ней стояли выставочные стенды, а в углу сидел мужчина, вскрывающий письмо. Хедрук снова удивился. Это был Линвудский оружейный магазин, а мужчина в углу — Даниэль Нилан. Воспроизводилась сцена беседы между ним и Ниланом.
Он шагнул вперед, чувствуя, что картина не совсем верна. И вдруг осознал, в чем ошибка. Нилан не читал письмо, когда они встретились в первый раз.
Может, сцена воспроизводила случившееся после?
Он остановился позади Нилана и взглянул на письмо, которое тот держал, Хедрук вдруг понял, что это так и есть. На конверте красовалась марка марсианской почты. Это была корреспонденция, которую оружейные магазины предложили переслать для Нилана, и это был Нилан после того, как они оба побывали в здании Треллиса.
Но как это получилось? Одно дело воспроизвести сцену, которую они извлекли из его памяти, и совсем другое — сцену, в которой он не участвовал и которая происходила в бесчисленных световых годах отсюда и почти два месяца назад. Но ведь должно же быть объяснение этим чудесам. Он решил, что его захватчики хотят, чтобы он прочитал письмо, которое получил Нилан.
Хедрук наклонился вперед, чтобы прочесть его, как вдруг в глазах его замелькали пятна. Потом это прошло, и он ощутил себя сидящим в кресле с письмом в руках. Перемена была такой внезапной, что Хедрук непроизвольно оглянулся.
Некоторое время он смотрел на свое тело, застывшее в небольшом наклоне вперед с неподвижными и немигающими глазами. Затем медленно осмотрел себя — одежда Нилана, руки Нилана и тело Нилана. Он начал ощущать мысли Нилана — подлинный интерес к письму.
Прежде чем Хедрук смог привыкнуть к тому, что каким — то образом его сознание было вложено в тело Нилана, тот начал читать письмо. Оно было от его брата Гила.
«Дорогой Дэн.
Теперь я могу рассказать тебе о величайшем изобретении в истории человечества.
Я ждал этого мига. Через несколько часов мы отправляемся, и нельзя допустить, чтобы письмо было перехвачено. Мы хотим поставить мир перед свершившимся фактом. Вернувшись, мы известим всех, у нас будут фильмы и другие записи для доказательства. Но перейдем к фактам.
Нас семеро, возглавляемых знаменитым ученым, Дердом Кершавом. Шестеро — ученые — специалисты. Седьмой, по имени Гриер, — нечто вроде общего помощника, который ведет журнал и записи, включает автоматическую кухню и так далее. Кершав учит его управлять кораблем, чтобы освободить от этого остальных».
Хедрук — Нилан помедлил в этом месте, ощутив боль в душе. «Дети! — пробормотал он угрюмо. — Взрослые дети!» Затем подумал: «Итак, Гриер был только подручным. Ничего удивительного, что он не знает техники».
На мгновение Хедрук высвободил свое «я» из сознания Нилана. Ведь Нилан не знал о Гриере. Как он мог размышлять о нем? Но желание Нилана продолжать чтение письма пересилило его волю к раздельному мышлению, и он прочел дальше:
«Я вошел в дело в результате моей статьи в Атомном журнале, которую заметил Кершав.
Сейчас я смело могу сказать, что шансы на это открытие у других исследователей были практически равны нулю. Оно охватывает слишком много специальных областей. Ты же знаешь, нас учили, что имеется более полумиллиона специальных разделов науки и, несомненно, путем умелой координации могут быть
Я упоминаю это, чтобы еще раз подчеркнуть важность сохранения тайны. У нас с Кершавом состоялась беседа, и я был нанят на самых доверительных условиях.
Дэн, послушай, новость абсолютно потрясающая! Мы изготовили двигатель, быстрый, как мечта. Звезды теперь завоеваны для человечества! Как только я кончу это письмо, мы отправимся к Альфе Центавра. Я чувствую себя больным и потрясенным, мне холодно и жарко при одной мысли об этом. Это грандиозно. Вселенная откроется перед нами! Только подумай обо всех тех людях, которые были насильно свезены на Марс, Венеру, различные спутники, — это было необходимо, конечно, кто — то должен был жить там и добывать богатства — но теперь есть надежда, шанс на новые, более лучшие миры.
Отныне человек будет расселяться без ограничений и навечно положит конец этим мелочным, ужасным сварам по поводу частной собственности. С этого времени всего будет более чем достаточно.
Причина нашей осторожности в том, что Империя Ишер будет потрясена до основания невиданной эмиграцией, которая начнется немедленно. Императрица Иннельда первая поймет это и первая попытается нас уничтожить. Мы не уверены, что даже оружейные магазины одобрят такую перемену. Они являются неотъемлемой частью социальной структуры Ишера, обеспечивая контроль и равновесие и, таким образом, содействуя созданию наиболее стабильной правительственной системы, когда — либо изобретенной беспокойным человечеством. Поэтому до поры до времени мы предпочитаем, чтобы им также не стало известно о нашем открытии.
Еще один момент. Мы с Кершавом обсудили влияние расстояния во много световых лет на твою и мою экстрасенсорную связь. Он думает, что огромная скорость нашего удаления от Солнечной Системы создаст эффект внезапного разрыва и, конечно, будет сопровождаться страданиями от ускорения. Мы…»
Нилан остановился. Именно это он почувствовал тогда — боль, а затем ощущение полного разрыва! Гил не умер! Или, скорее, — мелькнула у него мысль, — Гил не умер в тот день, год назад. Где — то во время путешествия Гриер…
В этом месте Хедрук еще раз разорвал этот странный тандем. «Боже мой, — подумал он потрясенно, — мы части одного целого. Он испытывает эмоции, основанные на моем восприятии, а я переживаю эти эмоции, как свои собственные. Они были бы понятны, если бы я был его братом, с которым он имел установившуюся связь. Но я не его брат. Я посторонний человек, и мы встречались только один раз…»
Его мысли прервались. Возможно, для обитателей иных миров, которые манипулировали их умами и телами, не было различия между Ниланом и им самим. Кроме того, нервные системы у большинства людей структурно одинаковы. Если оба Милана могли «настроиться» друг на друга, тогда, очевидно, это ьдогли сделать любые другие человеческие существа.
На этот раз Хедрук не сопротивлялся слиянию их личностей. Он ожидал, что закончит чтение письма Гила. Но вместо этого письмо исчезло, и Хедрук — Нилан зажмурил глаза, когда горячий редкий песок хлестнул его по лицу.
Он увидел, что не находится больше в оружейном магазине, и призрачный город вокруг тоже исчез без следа. Он понял, что лежит посреди ровной красной пустыни под огромным палящим солнцем. Далеко слева сквозь плотную дымку пыли проглядывало другое солнце. Оно казалось намного дальше и меньше по размерам, и в этом мире пыли и песка оно светило красным светом. Рядом на песке лежали другие люди. Один из них с усилием повернулся — это был крупный, когда — то красивый мужчина, его запекшиеся губы двигались, но звука не было слышно.
Взгляд Нилана — Хедрука упал на металлические конструкции, упаковочные ящики и валяющийся в стороне пульт связи. Хедрук узнал машину для синтеза воды.
— Гил! — вскричал он. — Иди скорее, — это была реакция Нилана. — Гил, Гил, ГИЛ!
— Дэн! — донеслось откуда — то издалека, то показалось скорее мыслью, чем звуком. Это был усталый вздох, который пересек великую темноту. Затем звук возник снова — далекий, слабый, но ясный и направленный к Нилану.