Империя ненависти

Кент Рина

Но затем она стремительно вырвалась из моих объятий и уставилась вперед.

— Мне нужно, чтобы ты держался подальше от меня, Дэниел.

И затем, она ушла.

Через несколько дней она собрала чемоданы и уехала.

Она даже не взглянула на меня. Ни разу. А я думал, что она покончила со мной.

Я думал, что и я с ней покончил.

Прошло столько лет, и я понял, что никогда с ней не покончил.

Не тогда, когда я никогда не начинал с ней по-настоящему.

— Как этот ублюдок… — я прерываю свой напряженный тон и начинаю снова с более холодного. — Как он стал отцом Джейдена?

Подбородок ее дрожит.

Толчок. Молчание.

— Он… на самом деле твой сын?

— Нет! Думаешь, я бы позволила этому монстру завладеть мной?

— Я просто спрашиваю.

— Ну, не надо.

— Я на твоей стороне.

Она хмыкает.

— Мог бы и обмануть меня.

— Я действительно на твоей стороне, Николь. Скажи мне… — я поджимаю губы и добавляю: — Пожалуйста.

Опять молчание. Больше пыхтения. Клянусь, салон машины нагрелся на тысячу градусов, и просто чудо, что в этот момент я не въехал прямо в стену.

Николь несколько раз открывает рот, потом смотрит в окно и говорит тихим, задыхающимся тоном.

— После того, как маму арестовали, я не могла заставить себя пойти к ней. Мне было так жалко дядю Генри и даже Астрид. Я планировала учиться в Кембридже, а потом, может, через несколько лет, попросить у него прощения. Он был мне как отец после того, как я потеряла своего, и я по-своему любила его, даже если он не замечал никого, кроме Астрид и ее матери. Я просто хотела начать все заново, построить свою жизнь с чистого листа. Я хорошо училась, делала вид, что мои одноклассники не ропщут за моей спиной, что я дочь убийцы, что аристократы прогнили до костей. Все было хорошо. Мне было хорошо. Меня не волновали ни друзья, ни вечеринки, ни то, что я обычная студентка университета. Я просто строила жизнь. В процессе я игнорировала письма от мамы. Пока два года спустя меня не навестил офицер полиции, который сообщил, что она умерла от рака. Она писала мне об этом. О ее раке и ее борьбе с ним. Я плакала на ее похоронах, на которые пришла сама. Плакала из-за того, как она сформировала мою жизнь, и плакала из-за того, что ее больше нет в ней. Затем, посреди всего этого, я увидела Кристофера с ребенком на руках. Очевидно, он женился на моей маме вскоре после развода с дядей Генри и соблазнял ее задолго до того, как ее арестовали. Он сказал: «Я трахнул тебя только потому, что ты похожа на нее. Теперь, когда ее нет, ты будешь делать это». Я убежала, упала и сломала руку. У меня произошёл эпический приступ паники, и я чуть не попала под колёса машины. Не думала, что, увидев его снова, у меня будет такая реакция, но это произошло, и я ненавижу ту версию себя, испуганную, неисправную версию. Поэтому я хотела исчезнуть, но он нашел меня, нанёс удар.

Мой кулак сжимается.

— Он…

— Он хотел, но я ослепила его перцовым баллончиком и ударила ногой. Это было так хорошо… так освобождающе. Он оставил меня в покое на некоторое время. Через месяц социальные службы спросили, могу ли я взять опекунство над Джейденом. С ним жестоко обращались, у него имелись синие пятна на спине, и у него развилась астма из-за условий, в которых Кристофер держал его. Я не могла отказать, я просто… не могла. Он нашел меня вскоре после этого, избил до полусмерти, и если бы не сосед, он убил бы меня и Джея. Дядя Генри нашел меня примерно в то же время, но я не могла смотреть ему в глаза.

Это, должно быть, то, о чем мне рассказала Астрид.

— Мне

пришлось покинуть страну и сбежать от него. Я бросила университет и использовала остатки своего трастового фонда, чтобы вырастить Джея. Вначале было трудно, и мы много переезжали, пытаясь найти хорошо оплачиваемую работу. Так мы оказались здесь.

В Нью-Йорке.

Там, где я нахожусь.

Мое сердце стучит так громко, что, кажется, она слышит каждый удар.

— Джейден сказал, что Крис навещал тебя, пока ты была здесь.

Она переключает свое внимание на меня.

— Ты спрашивал его об этом?

— Ответь на вопрос, Николь. Что произошло?

— Он хотел, чтобы мы вернулись. Я выгнала его и переехала на следующий день. Это было два года назад. — она фыркает. — Никогда не думала, что он подаст в суд на опеку над Джеем. Он никогда не хотел его.

Но он хочет тебя.

Я не говорю этого, потому что сомневаюсь, что это возымеет положительный эффект. Уверен, что его заморочка с матерью и дочерью это всего лишь фетиш. На самом деле ему нужна была Николь, а не ее мать. Она та, которую он взял силой, и именно с ней он пытался поддерживать связь, будь то через ее мать или ее брата.

Если бы ему действительно нужна была Виктория, он бы сохранил последнее воспоминание о ней, Джейдена, и хорошо его воспитал. Но он позволил Николь забрать его только для того, чтобы у него был повод снова ворваться в ее жизнь.

Этот ублюдок использует собственного сына как инструмент.

Мы подъезжаем к парковке, за которой нависла мрачная туча, но, к счастью, во время поездки не произошло никаких происшествий.

Движения Николь механические и скованные. Она выглядит такой разбитой, расстроенной, что мне хочется сделать это лучше.

Как-нибудь.

Каким-то образом.

Когда мы заходим в лифт, она вытирает лицо.

— Не хочу, чтобы Джей видел меня такой.

Я поднимаю ее на руки, и она задыхается.

— Ч-что…

— Я скажу ему, что ты спишь. Закрой глаза.

Она моргает раз, два, а потом ее тело прижимается к моему, и она закрывает глаза.

Ее руки лежат на коленях, и она выглядит такой уязвимой, как ребенок. И я не могу противиться желанию почувствовать запах ее волос и вдохнуть его. Удержать реальность того, что она выжила.

Что она нашла путь обратно ко мне.

Конечно, Джейден и Лолли бегут к лифту, как только он открывается. Он смотрит на свою сестру, затем сужает глаза на меня.

— Что случилось с Никки?

— Она устала.

— Она никогда не устает.

— Устает, сопляк. Иди смотри своих миньонов.

Он продолжает сверлить меня подозрительным взглядом, даже когда я несу Николь в ее комнату.

— Мы одни, — говорю я ей.

Она не шевелится, вероятно, заснула по-настоящему. Я кладу ее на кровать, снимаю туфли и накрываю ее одеялом до подбородка.

Мои губы встречаются с ее лбом, и я шепчу, обещая:

— Я все исправлю.

Или все, что от этого осталось.

Я выхожу, чтобы принести воды, и вижу, что Джейден стоит напротив, как статуя, в позе демона-стажера.

— На пару слов, Дэниел.

Он больше никогда не называет меня полным именем. Это, а также тот факт, что он не раздражает Лолли, чтобы побороться за награду «Дурак», должно быть предупреждающим знаком..

— Это может подождать до завтра?

— Боюсь, что нет.