Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
Шрифт:
В ханьскую эпоху мы застаем уже весьма сложный и развитый государственный аппарат, подробный разбор которого занял бы слишком много места. Ограничимся кратким обзором его состояния в позднеханьский период.
Практическое управление империей было вверено чиновникам, которые, считаясь только исполнителями воли государя, стояли неизмеримо выше простонародья – пассивного, безликого объекта имперской политики. Деление на чиновников и простолюдинов, «управляющих» и «управляемых» стало фундаментальным для цивилизации императорского Китая. Два принципа лежали в основе деятельности имперской бюрократии. Первый – унификация всех сторон общественной жизни, начиная с денег и кончая шириной оси повозок. Как явствует из найденного в Хубэе «предписания наместника области Нань», относящегося к циньскому времени, искоренение «местных обычаев», т. е. внедрение единых критериев административной практики, власти древнекитайской империи считали своей первоочередной задачей. Вторым принципом являлась не менее строгая субординация внутри государственного аппарата. Чиновничество было разбито на 18 рангов, определявшихся размерами (условными) их годового жалованья – от 10 тысяч до 100 даней зерна. Педантичный иерархизм служебной лестницы распространялся и на быт чиновников, включая одежду, утварь, экипажи, поклонение предкам и т. д.
Имперская бюрократия безраздельно доминировала и в политической, и в экономической, и в интеллектуальной жизни ханьского общества, сумев устранить из сферы большой политики даже армию. Успехи бюрократического контроля кажутся тем более значимыми, что достигнуты они были сравнительно малыми силами. По некоторым данным, число служащих в позднеханьской империи составляло 145 419 человек, т. е. около трети процента ее населения. Впрочем, это стабильная цифра для императорского Китая, обусловленная ограниченностью производственного потенциала аграрной империи.
Традиционным являлось деление столичных органов управления на две неравные части: «внешний двор», представлявший собственно администрацию империи, и «внутренний двор», ведавший делами царствующего дома. В аппарате «внешнего двора» насчитывалось примерно впятеро больше штатных единиц, чем во «внутреннем». Формально высшей чиновничьей должностью в позднеханьский период считался пост «Великого наставника» (тай фу). Назначали на эту должность, однако, нерегулярно (обычно в связи с вступлением на престол нового императора), и большого значения, даже в пределах дворца, она не имела. Во главе чиновничьей пирамиды стояли сановники, именовавшиеся «тремя гунами» (сань гун). Наибольшими полномочиями среди них был наделен «Великий маршал» (тай вэй), который, согласно ханьским статусам, должен был «помогать императору в правлении». По существу, тай вэй выполнял функции первого советника и осуществлял общий надзор за состоянием государственных дел, особенно по части официальных культов и церемоний. Он также считался ответственным за действия Неба, и во II веке неблагоприятные природные знамения обычно влекли за собой его отставку. Чуть ниже тай вэя стоял «Глава подданных» (сы ту), ведавший в основном административными делами и заодно контролировавший своих коллег. Для обсуждения важных государственных дел в канцелярии сы ту устраивали общие совещания высшего чиновничества, собиравшие до нескольких сотен человек. Последний из «трех гунов» – «Управляющий работами» (сы кун) – занимался «делами Земли», т. е. разного рода строительными работами в империи, и, кроме того, считался помощником сы ту. Каждый из «трех гунов» имел под своим началом по три ведомства во главе с министрами (цин) – ведомства чинов, церемоний, дворцовой гвардии, судебное, внешних сношений, казначейство и пр. К «трем гунам» примыкали пять высших военных чинов во главе с «главнокомандующим» (да цзянцзюн).
Известно, что консолидация бюрократического аппарата предполагает его усложнение и раздробление. При этом бюрократия склонна превращаться из средства управления в самоцель, что заставляет центральную власть искать эффективные формы контроля регулярной администрации и в конечном счете – новые каналы административного контроля. Так поступали и ханьские правители, с самого начала учредившие при дворе штат цензоров, которые осуществляли надзор за всеми чиновниками и ведали подачей документации трону. В позднеханьский период главенствующее положение в цензорате занимал «Дворцовый канцлер по делам цензората» (юйши чжун-чэн), чье ведомство носило название Орхидеевой палаты. С I в. до н. э. все возрастающую роль в государственном управлении стала играть Палата документов (шан шу), выполнявшая функции личного секретариата императора. Располагавшаяся непосредственно в императорском дворце Палата документов ведала аттестацией чиновников, подачей докладов на высочайшее имя, подготовкой императорских эдиктов и т. д. С воцарением позднеханьской династии Палата документов разрослась в систему из шести отделов и трех специальных служб. Советники называли ее «Полярным созвездием», т. е. средоточием всей администрации. Концентрация власти в руках руководителей Палаты документов побудила позднеханьских императоров принять контрмеры. С конца I в. в штате помощников Великого наставника появился служащий, контролировавший деятельность Палаты документов со стороны «трех гунов».
Благородный правитель непременно должен иметь усердных прямодушных слуг. Верхи должны иметь подчиненных, которые говорят правду в глаза. Когда в продолжительном обсуждении мнения правителя и советников расходятся, то правитель должен почтительно слушать, когда говорят правду в глаза. Именно в этом случае правитель будет долго жить и сохранит страну.
Мо-цзы
Таким образом, центральная администрация позднеханьской империи имела структуру, состоящую из трех звеньев. Дублирование функций государственных органов, взаимный контроль и проверка, распыленность административной власти при строгом соблюдении индивидуальной ответственности чиновников – таковы политические основы империи. Ханьские правители прекрасно усвоили главный принцип имперской политики – «разделяй и властвуй» – и приучили к нему своих подданных. Так, жалобы на отсутствие у «трех гунов» реальной власти могли исходить даже от их контролеров в Палате документов [Хоу Хань шу, цз. 76, с. 15а].
Провинциальная администрация в позднеханьский период включала в себя три уровня. Основными считались области (цзюнь) и уделы (го) членов царствующей фамилии. К рубежу II в. в империи насчитывалось 99 областей и уделов, которые делились на уезды (сянь); на 140 г. их насчитывалось 1179. Правители уездов составляли низшее звено штатного чиновничества, назначавшегося из центра. (Строго говоря, уезды разделялись на три категории в зависимости от численности населения – факт, лишний раз свидетельствующий о практицизме государственных деятелей империи, для которых главным критерием выделения административных единиц являлись не этнокультурные характеристики и даже не размеры территории, а число людей, которых может эффективно контролировать данный штат служащих.)
Чиновники провинциальных управ набирались обычно из местных уроженцев, и штат их официально не регламентировался. Численность их могла быть весьма внушительной. Известно, что располагавшийся в Лояне правитель Хэнани имел под своим началом 927 служащих, его коллега из юго-восточной области Куайцзи – свыше 500 [Масубути, с. 37; Хоу Хань шу, цз. 118, с. 6б]. В надписи на каменной стеле, воздвигнутой в конце II в. в юго-западной области Ба, перечисляются имена и должности 73 служащих областной управы, среди них разного рода секретари, посыльные, учетчики, тюремщики, офицеры, писари, учителя, судебные исполнители [Масубути, с. 37]. Правительство позаботилось о том, чтобы провинциальное чиновничество не осталось без надзора. В 106 г. до н. э., при императоре У-ди, были учреждены должности инспекторов округов (чжоу), объединявших несколько областей. Каждый 8-й месяц года инспекторы совершали поездку по вверенным им областям и представляли двору доклад о положении в провинции. Деятельность областных правителей полагалось оценивать по следующим статьям: «не превышают ли земли и дома местных могущественных семей установленные размеры»; «не пренебрегают ли правители областей императорскими указами и не отворачиваются ли они от интересов государства ради личной выгоды»; «справедливо ли правители областей отбирают служащих и не извлекают ли их родичи корысть из их служебного положения»; «не сколачивают ли они мятежные клики, не берут ли взятки и не входят ли в сговор с влиятельными людьми на местах» [Хоу Хань шу, цз. 118, с. 1б]. В штате инспекторов имелись и специальные чиновники, следившие за начальниками уездов. В позднеханьское время инспекторы присвоили себе многие прерогативы правителей областей. На особом положении находился «Высший офицер Управления инспекции» (сыли сяовэй), обязанностью которого было «разоблачение измены» среди служащих столицы и прилегавших к ней областей. Сыли сяовэй имел право ареста любого чиновника, даже не имея предварительного согласия императора.
Система местного управления, будучи фундаментом чиновничьей пирамиды империи, играла в бюрократической практике скорее вспомогательную роль. Штат на периферии состоял из коренных жителей данной местности, которые, заступив на должность, получали незначительные привилегии и мизерное жалованье. В непосредственном подчинении уезду находились волости (сян). Критерии их выделения не вполне ясны. Так в цзюйяньских документах сяны определяются по сторонам света, например «южный», «северный» и т. д. [Хибино, с. 36]. В больших, т. е. более населенных, сянах имелись три должности: «имеющий ранг» (ючжи), занимавшийся раскладкой налогов и поставкой людей на отработки; «трое старейшин» (саньлао), в действительности один человек, ответственный за состояние нравов в округе, и «обходящий дозором» (юцзяо) – служащий, выполнявший функции полицейского надзора. В малых сянах имелось лишь одно должностное лицо – сэфу2. Разумеется, высокое начальство видело в служащих сяна посредников между государством и массами простого народа и требовало от них «хорошего знания того, что любит и что ненавидит народ» [Хоу Хань шу, цз. 118, с. 8б].
Публичная жизнь сяна сосредотачивалась в особом здании – тин, судя по начертанию обозначавшего его иероглифа, двухэтажном. Стояло оно на дороге, связывавшей сян с уездом, и служило одновременно почтовой станцией, постоялым двором и дозорной вышкой. Смотритель тина, именовавшийся в просторечии «отцом тина», располагал небольшим военным отрядом и отвечал за безопасность своего участка дороги и своевременную пересылку корреспонденции. Назначали смотрителя тина из числа почтенных людей округи старше 50 лет от роду, т. е. уже освобожденных от трудовых повинностей.
Если собрать все богатства страны, то они не сравняются с ценностью, которую имеют мудрые и приближенные служилые.
Мо-цзы
Каждый сян состоял из нескольких общин (ли), насчитывал до сотни дворов. Начальник ли в ханьских статутах именуется ликуем, но обычно в ханьских источниках фигурирует термин «старейшины ли» (ли фулао). Между сяном и ли существовало, по видимому, определенное функциональное разграничение. В некоторых цзюйяньских документах, а также образцах купчих на землю, относящихся ко II в., местонахождение земельных участков определяется по принадлежности к тину [Хи бино, с. 32, 37]. Население же скорее всего регистрировалось по ли [Хибино, с. 30]. Наконец, внутри общин ли существовали объединения пяти и десяти дворов, связанных круговой порукой. Главы их были обязаны «доносить о хороших и дурных делах» соседей [Хоу Хань шу, цз. 118, с. 9а].