Империя. Цинхай
Шрифт:
Дами, на всякий случай, прочла и более раннюю переписку пары, где они убеждённо обсуждали, что супруг неверной дамы что-то узнал и нанял киллера, что им надо бы впредь быть ещё осмотрительнее, ведь этот обманутый муж, ко всем бедам, партнёр Энди по торговле, и было бы некрасиво вбить клин между компаньонами таким вот путём. Хангён заверял, что не хочет быть причиной ссор друга отца с кем бы то ни было, женщина писала, что не собирается разводиться, поэтому нужно сделать всё возможное, чтобы их роман оставался тайной. Дами, на всякий случай запомнив имя изменщицы, положила телефон, тщательно отёрла его платком и вышла,
Перед ужином, Сандо подкараулил Николь, вышедшую из своей спальни и направляющуюся без энтузиазма в столовую. Она знала, что там не будет наёмника, а потому не радовалась перспективе проводить время в тех местах, где для неё нет ничего и никого интересного. Но встреча в коридоре оживила её, не ожидавшую встретиться с тем, кем была до безумия увлечена. Не мастер красивых речей и вообще разговоров с женщинами, Сандо коротко изрёк то, зачем пришёл:
– Я не приду сегодня ночью. – Вся счастливая палитра, нарисовавшая в душе Николь яркое и незабываемое событие любви, почернела, обрядившись в траур, а на смену ему сразу же вспыхнул гнев. Размахнувшись, она ударила Сандо ладонью по лицу, удержав слёзы и крик, но злобно прошипев:
– Ты же обещал! Ты обещал мне! Ты обманул, дождавшись, чтобы уехал Хенкон? Ненавижу! – Вольный брат, понявший, как некорректно выразился, вместо того, чтобы ответить такой же яростью, приложил руку к своей щеке, потёр её и засмеялся.
– Я хотел сказать, что моё дежурство начинается в полночь, я не могу бросить исполнение своих обязанностей и прибежать к тебе. – Николь ахнула и, поняв, как поспешила с выводами, положила свою ладонь поверх руки Сандо.
– Господи! Прости, пожалуйста, прости! Я… я…
– Дура, как обычно, - хмыкнул он, потешаясь над её осознанием собственной вины и желанием в её глазах, не только сексуальным, но и мечтающим доказать, что она умная, самостоятельная и всесильная.
– Зачем ты меня злишь?
– Ты забавно лаешь.
– Это я-то лаю? – прищурилась она. – А если укушу?
– Оставь на утро эту забаву, - шепнул он, наклонившись к ней и, обозрев до горизонта отсутствие свидетелей, быстро поцеловал её. Растерявшаяся девушка только и смогла, что выдохнуть:
– Я оставлю дверь открытой…
– Не стоит, это не то место, где можно позволить себе распахнутые двери.
– Кого мне бояться? – Но они оба знали это имя. Эдисон Чен. И прочли в глазах друг друга одну и ту же мысль.
– Пока Николаса нет, и пока я занят, запирайся.
– Но если я усну… ты же постучишься? Ты разбудишь меня? – зная, как часто не сходятся у них свидания, и получается не так, как она задумывает, встревожилась Николь.
– Разбужу, - поцеловал он её ещё раз и испарился. Николь едва не задохнулась от восторга, так и застыв с поднятой рукой, из-под которой ускользнула щека любимого человека.
Но решиться прийти под утро было совсем не просто. Всю ночь простояв стражем у супружеской спальни господ Лау, Сандо думал лишь об одном – он не научился
Сандо пытался найти выход из ситуации, но ум подсказал ему лишь одно: отдаться на волю времени. Он знал по себе, что не было тех чувств, которые могли бы прятаться вечно. Если Николь задумала его убрать, и в ней нет того, что она пытается показать, то рано или поздно её прорвёт, и всё, что может делать Сандо – это терпеливо ждать рядом. Тем более что ему не причиняет неудобств нахождение рядом с Николь. С каждым днём он всё с большим удовольствием готов касаться её, целовать, видеть, держать возле себя. Главное, чтобы никто не узнал об их романе, он не сделает чести ни ему, ни ей.
Сменившись в девятом часу утра, когда к Дами и Энди слуги понесли завтрак, Сандо пожелал Джину отдохнуть и тихо предупредил, что пойдёт к Николь. Пользуясь суетой просыпающегося дворца, он незаметно достиг спальни девушки и негромко постучал. Подумав, что сделал это слишком неуловимо для нетренированного слуха, наёмник занёс кулак, но в этот момент дверь распахнулась. Николь стояла в ярко красном нижнем белье, с подкрашенными ресницами, уложенными волосами, горящими глазами и пахнущая свежестью морского бриза и лаванды. Девушка вышла недавно из душа, кожа на вид была такой мягкой, что хотелось всосаться в неё губами.
– Я легла пораньше и поставила будильник на шесть, - торопливо объяснила Николь, отступая и впуская наёмника. Сандо вошёл, закрыв за собой дверь. – Поэтому успела выспаться и привести себя в порядок. – Играла ли она, или нет, но её суетливые потирания пальцами о пальцы, когда не знаешь, сплести их, сцепить в замок, обездвижить или массировать, разминая суставы, обличали дикое смущение. Бельё прикрывало только грудь и то, ниже пояса, что следовало прикрывать. Представшая полуобнажённой, Николь старалась держаться смело, но щёки пылали, а грудь поднималась слишком высоко для спокойного дыхания.
Сандо оперся спиной на дверь и разглядывал девушку медленно, облизывая чёрным взором. От его глаз у неё покалывало те участки тела, на которых они останавливались.
– Я готова, - тихо сказала Николь, опустив руки по швам.
– Очень рад за тебя, а я нет, - разрушил всю нежность и интимность момента Сандо, заявив это в приказном порядке. Оттолкнувшись от двери, он подошёл к стулу у кровати, стянул майку, положил на него, принялся расстёгивать ремень.
– П-почему? – наблюдая за ним, сумела не броситься, как обычно, в атаку Николь.