Империя. Цинхай
Шрифт:
– Каких ещё совпадений?!
– Все покушения начались после нашей свадьбы. До появления у меня людей Дракона никто и никогда не подвергался опасности. Не подозрительно ли?
– Кому угодно удобно начать так делать, чтобы подставить брата, потому что дураку ясно, что он будет первым подозреваемым, - проворчала Дами, сокрушаясь. – А вместе с ним и я! Неужели ты думаешь, что он настолько бессердечен, чтобы запихнуть единственную сестру в место, где её все заподозрят во всех смертных грехах, а их ещё и сотворит он сам?
– Примерно такого мнения о Джиёне все, кто о нём что-либо знает, - иронично хмыкнул Энди. Они замолчали. Дами уставилась на обложку закрытой книжки, заводив пальцем по её торцу. Муж следил за её ребячливым движением.
– Проведи расследование, вытряси
– Я знаю, Дами. Я – знаю, - убежденно повторил Энди.
– Что же тогда хочет твой добрый друг?
– Развод, - сказал мужчина, и Дами чуть не потеряла сознание. Она не думала, что так испугается этого слова! А ведь целые недели после венчания она не могла и мечтать о таком, но не теперь… Теперь, когда Энди Лау сулит ей верховенство над своей судьбой, когда она могла бы перестать слушаться брата, когда Цинхай мог бы стать её царством, её спокойной гаванью… – Чан попросил, чтобы я развёлся с тобой, он видит в этом выход.
– Но как же…
– Не может быть и речи, само собой, милая моя, - вновь потрепал он ободряюще ей руку. – У нас будет ребёнок, Дами. Я никуда вас не отпущу.
– Господи, Энди! – встав, девушка пересела ему на колени и обняла за шею, уткнувшись в него и чуть не плача. Тревоги на самом деле были, но то, как они продемонстрировались – от начала и до конца было рисовкой и отрепетированным спектаклем. Энди погладил её по спине, целуя прядки волос. – Дорогой, как он может просить такое? Это же наше дело, наше с тобой дело!
– Я и не маленький мальчик, чтобы мне давали такие советы, - успокоил он. – Я сам решаю, когда и что мне делать. Не волнуйся, Дами, ты, главное, береги себя. Не трать нервы. Чан в Цинхае не указывает.
– Я боюсь, я теперь так боюсь!
– Чего, милая жена моя? – взяв её за лицо, посмотрел ей в глаза Энди.
– Разлучиться с тобой, - не думая, выпалила она, - остаться без тебя! Мне так хорошо с тобой, Энди, мне так спокойно, так радостно… Каждый раз, как ты уезжаешь, я будто и не живу, только жду, когда же ты вернёшься?
– Милая моя, - тронутый, погладил её опять по голове муж и поцеловал.
– Ты же всегда будешь со мной, правда? – вжавшись в него, спросила Дами. – Мы же будем вместе?
– Всегда, любимая, всегда! – поднял её на руки Энди и отнёс на кровать. Девушка, видя, как он поддался в очередной раз чарам, и раздевается, игриво и зазывающее смотрела на него. В ней поднялось возбуждение, не от любовных ласк или красивого тела, как с Джином, а от управления мужчиной, от того, с какой нежностью он обходился с ней, как терял от неё голову. От силы его страсти по отношению к ней, теряла голову и Дами, любя в Энди любовь к себе. Это было удивительное чувство, и оно дарило наслаждение, почти сравнимое с той исступленной любовью, которую они щедро черпали с Джином.
Комментарий к Угроза разлукой
* жёлтая лилия – трава забвения в китайской литературе
** тонур – тандыр в Западном Китае
*** Ванличанчэн (стена в десять тысяч ли) – Великая китайская стена
**** «ты носишь зелёную шляпу» в Китае означает «тебе изменяет жена»
========== Перемены, смены и измены ==========
Ранняя цинхайская осень унесла дождливые дни, расчистила небо. Цвели в садах очередные цветы, уже не тем невинно-скромным видом, что по весне, и не теми яркими, напористыми ароматами лета, а новыми, зрелыми, бархатными оттенками и дурманящими запахами плодов и поспевания урожая. Пернатые журавли и бакланы
Сандо казалось, что он сжился с природой и давно растворился в ней, оставшись в стороне от людей и их мелких, бессмысленных забот и суетливых влечений быстротечной жизни, большинство радостей и страданий в которой - мнимые. Суть золотого, долг золотого выкристаллизовали какую-то совсем иную от обычной мужской сущность. Возможно, именно такими по-настоящему и должны были бы быть все настоящие мужчины, но, поскольку Сандо видел, что радикально отличается от них в своих обязательствах, целях и свершениях, то признал в себе другую, отколовшуюся породу каменно-железного человека. Исключение из правил лишь подтверждает правило.
Он давно не видел сновидений, изредка, если несколько дней приходилось не есть, как голодной собаке, ему снилась еда. И больше ничего. Потому он и привык к этому, и долго не мог понять, открыв глаза, что за чудь и невидаль мерещилась ему под утро, когда он отсыпался после своего дежурства? Как это часто бывает, спугнутый сон исчез, стерев воспоминание о себе, и никак нельзя было ухватить хотя бы край, потянуть и притянуть поближе, чтобы рассмотреть – что же грезилось? Сандо лежал на спине, до груди прикрытый покрывалом. Взгляд его опустился и нашёл образовавшуюся возвышенность, выросший в рассветные часы личный Эверест. Всё-таки, в причастности к мужскому роду следует сознаться.
– А, что б тебя! – приподнял покрывало, посмотрел под него на стояк вольный брат и, сбросив его, резко встал, направляясь в ванную. – Доброе утро, сука! – прошипел он самому себе, находясь в комнате в одиночестве. Их с Джином смены всё ещё не совпадали.
Неужели ему приснилась Николь? Сто лет голых баб во сне не видел. Да и была ли Николь во сне голой? Может, и не была вовсе. Тогда откуда эрекция? На глаза её нервные и пристальные встало? Ледяная вода душа сняла напряжение, не пришлось даже прилагать никаких усилий. Сандо не понравилось, что тело, безукоризненно ему подчинявшееся, вышло из-под контроля, для наёмника это непозволительно. Во что бы то ни стало нужно избавиться от неуместного инстинкта, выработавшего для себя лазейку в примитивном рефлексе. И для его активации потребовался достаточно смутный и неуловимый образ Николь. Недопустимо. Срочно взять себя в руки, переключиться, найти другой объект. Его основная, главная и тайная задача – это Дзи-си, его поиск и уничтожение, значит, всё, что сбивает с мысли и мешает, должно уйти прочь. Всё, что может поспособствовать или помочь – пускается в ход, присовокупляется к игре. Нет, это не игра даже – это жизни и смерти многих, именно они на карте, а разве таким играют? Сандо вышел обратно в спальню, не обсушившийся, обёрнутый в полотенце на бёдрах. От тёмных ног влажнели на полу следы. Ему неудобно меняться сообщениями с Джином, нужно вернуть прежнюю возможность, дарующуюся правильным графиком. Ему всё ещё кажется подозрительной Эмбер, с которой у него через час «свидание» в спортивном зале, не помешало бы наладить с ней контакт потеснее, и ему нужно спустить пар так, чтобы избавиться от зацикленности и утренних стояков, не входивших в планы. Всё это вместе взятое, похоже, могло решиться одним выстрелом, если хорошо приметиться и соблюсти точность.