Империя. Цинхай
Шрифт:
Записку Сандо Джин спрятал под чехлом его боевой палки. Туда бы не рискнула соваться никакая прислуга, да вообще никто, оружие наёмников – их святыня, и за прикосновение к нему можно остаться без рук. Зато Сандо сам сразу заметит, что палка стояла немного иначе, полезет проверять и обнаружит послание. Устроив всё и наспех перекусив перед сном, Джин завалился на кровать и забылся. Утром его ждал душ, завтрак, а затем наступала очередная смена дежурства, на котором его встретили кричащие и возмущенные глаза Дами, не понимающей, почему он не пришёл ночью? Ведь она отводила Сандо и Джексона пройтись перед сном, давала возможность Джину проникнуть в её покои, но он не пришёл! Не явился к ней, когда нет Энди, а такие ночи выпадают не часто! Но что-то в лице возлюбленного подсказало ей, что причина отсутствия была не шуточная, и всё гораздо хуже. Дами интуитивно напряглась. Но они не могли ничего сказать друг
Наконец, часы стражи закончились, и появились вновь Сандо и Джексон. Разумеется, нечего было и думать по лицу вольного брата угадать, прочел он записку или нет? По такому лицу никогда и ничего не угадаешь. Но когда Сандо менялся с ним местами, Джин что-то почувствовал. Он ничего не видел, никто ничего не видел, не услышал и не заметил, но в его кармане оказался ответ. Такова была скорость и ловкость рук лучшего воина Утёса богов. Движения его стремительных пальцев могла зафиксировать только камера, которая выдала бы это при замедленном просмотре. Но камеры сейчас нигде не было, а людское зрение оказалось бессильным. Джин поспешил уединиться в комнате, развернув бумажку: «В тонур** дракониху. Какая верность? Какой стыд? Какие обязательства? Хрен ей длиной с Ванличанчэн***! Ты знаешь, что ты должен делать». Вот и весь сказ, вот и все советы. А стоило ли ждать от Сандо чего-то иного? «Послать подальше Дами! Ха! – подумал Джин. – Говорить легко, а мог бы он сам?..» Золотой не закончил фразы, досрочно поняв, что Сандо смог. Именно так он и сделал с Николь. И хотя ничего будто бы не произошло и наёмник, беззаботный и совершенно прежний, не грустнее и не веселее, продолжал исполнять свою охранную миссию, ходить на тренировки и есть на завтрак полусырое мясо с кровью, Джин знал, что в сердце Сандо что-то ёкнуло. Они не обсуждали отъезда Николь, и друг не знал о ночном звонке той, когда она просила забрать её, украсть у брата, но Джин помнил ту ночь, когда Сандо ворвался в комнату, разбудив его, и заявил, что сестра Николаса Тсе теперь его женщина. Это был неповторимый момент, возможно, никто и никогда не увидит больше проявления чувств Сандо, но Джин увидел и сохранил в памяти. И он знал, что наёмник привязался к девчонке, прикипел к ней, не просто спал, а испытывал к ней что-то, он был с ней счастлив настолько, насколько ещё мог быть счастлив такой тип, как Сандо. Но Николас забрал сестру, не прося дозволения, а золотой не пошевелил и пальцем. Он остался по стойке «смирно» на своём посту, не дёрнувшись, не выдав себя, не обнажив эмоций. Он знал, что должен делать. И советовал именно это держать в голове и Джину. Может, он прав? Может, именно это и спасёт всех, если золотой на первое место поставит долг, как и собирался, и не станет отвлекаться?
Джин уничтожил ответ товарища, мелко порвав и подпалив. Он не умел заставлять исчезать записки по-другому, поэтому приоткрыл окно, чтобы запах палёного быстро улетучился. Впрочем, он и не сильно-то появился от крошечного клочка. Помыв руки с жидким мылом, чтобы и от них не пахло гарью, молодой мужчина привёл себя в порядок и отправился к Цянь.
Та приняла его, оставив сразу же одного в комнате – ей пора идти на ужин, - и Джин сел за ширму. По тому, как легко в его распоряжение Виктория оставила свои вещи, можно было угадать, что секретов она не имеет, либо же столь изворотлива, что хранит их таким образом, что никто не найдёт. Документы, переписки, бумаги? Даже её мобильный телефон остался у зеркала, но, конечно, он был на пароле, и волноваться не о чем. Или у неё камера где-нибудь, чтобы проверить, будет ли Джин копаться в ящиках и искать что-либо? Джину нечего было искать, он не подозревал Цянь ни в покушении на Хангёна, ни в попытке отравить Николь. Она вряд ли могла послужить и доступом к седьмому сыну – Исину, но вот доступом к Синьцзяну в целом – могла. И с этой точки зрения ценность Цянь была велика.
Занимая себя рассуждениями, Джин всё-таки прошёлся несколько раз по спальне, изучая глазами, но без рук, принадлежности на прикроватных тумбочках, туалетную воду, косметику перед зеркалом. С годами он понимал, как нетрудно внешне себя держать хладнокровным, безмятежным, как можно с лениво-утомленным видом прохаживаться в чужой спальне, ожидая якобы не имеющего большого значения разговора. Но даже к тридцати трём годам он не научился ничего не чувствовать и заставлять
Раздались шаги; когда они стали чёткими, то узнались. Обе пары ног, а за ними ещё две – телохранителей. Виктория что-то рассказывала, а Дами слушала – её не было слышно. Джин вернулся за ширму, чтобы не быть замеченным стражами. Дверь открылась. Цянь говорила своим грудным, женственным голосом:
– Молодые люди, подождёте здесь? Я хочу сменить наряд. – Узнавший, что у девушки был выкидыш, Джин с тех пор стал различать в этом голосе какие-то ноты несостоявшегося материнства. Было в нём нечто трогательно заботливое, направленное в никуда, обесцеленное, по-женски важное и чуточку властное, но всё равно безусловно отдающее. В Дами этого не было, несмотря на то, что она ждала теперь ребёнка, о чём пока почти никто не знал. – Проходи, Дами, присядь.
Дверь закрылась. Джин набрал воздуха в грудь, чтобы выйти. Ещё раз прислушался ко всем звукам.
– Мы одни. Можно, - сказала Цянь, и золотой вышел. Он увидел удивленную Дами, смотрящую на дочь Дзи-си и не понимающую, кому она это говорит? Но когда со стороны окна какая-то тень загородила часть света, сестра Дракона вздрогнула и поднялась, плавно, боязливо, будто обнаружив заговор против себя. Она ещё с ночи заподозрила что-то неладное, а здесь, выходит, совсем какая-то чертовщина! – Не буду вас смущать, - прокомментировала Вики, - не шумите только, - тихо завершила она и отступила в гардеробную.
Пользуясь моментом, осмотревший за время одиночества каждый угол Джин и убедившийся, что видеонаблюдения тут нет, он сунул записку в руки Дами, вернув между ними расстояние. Девушка растерянно прошлась глазами по буквам, собирая их в смысл: «Молча читай и не слишком меня слушай». Взгляд поднялся на Джина, и он неуловимо кивнул, уже начав говорить:
– Я попросил Вики пригласить тебя сюда, чтобы разобраться во всём и прекратить нашу связь. – Дами дрожащими руками держала листок, читая его и косясь на возлюбленного. – Вики узнала о том, как некрасиво мы поступаем по отношению к твоему мужу, а поскольку она любит его, как дочь, то не собирается покрывать нас. – Поставленная речь, никакой неуверенности, Джин выглядел именно так, как и рассчитывал – похотливый мужчина, утолявший инстинкт с податливой дурочкой, а теперь потерявший всякий интерес. – Думаю, ты не будешь против того, чтобы всё кончилось. Нам обоим не нужны неприятности. – Джин замолчал, следя за ней. Хватит ли у неё способностей подыграть? Не усомнится ли? Не устроит сцены?
– Но… - произнесла она, прервавшись. Дочитала. Записка растворилась в её длинных и широких рукавах. – Господи, я же умоляла тебя быть осторожным! – рявкнула приглушенно Дами так, как делают это капризные истерички. В ней что-то было от таковой, но не так утрированно. Хотя выглядело натуральнее некуда: слабовольная, глупая, молодая девица, всунутая в брак с богачом, но решившая, что ей всё сойдёт с рук. Джин улыбнулся, тотчас подавив это веселье. – Ты клялся, что никто не узнает! Сволочь! Зачем я доверилась? Зачем вообще связалась с тобой! Как, как ты узнала?! – обернулась Дами через плечо, зная, что Цянь всё слышит. Та осторожно появилась в проходе.
– Какая разница?
– Ты права – уже никакой… - процедила Дами, пристыжено отводя лицо.
– Или тебе любопытно знать, как прятать следующих любовников? – подошла ближе Виктория, скрестив руки на обтянутой ципао груди. Джин впервые обозрел этих двух девушек рядом. Они и раньше попадались ему одновременно и близко друг с другом, но прежде он не видел никого, кроме Дами, не задавался идеей сравнения. Сейчас же это возникло само собой. Хрупкая и обиженная возлюбленная, немного бледная (после обеда её тошнило, так что скоро всем станет известно о её положении), и дочь Дзи-си с царственной осанкой, идеальным цветом лица, яркими глазами, бровями, губами – лик красоты. Но Джин стоял и любовался Дами, ему хотелось обнять её и поцеловать в шею, зарывшись носом в волосы. – Учти, я не ослаблю своего внимания, - сказала Цянь, - я не позволю надевать на Энди зелёную шляпу****!
– Как ты печёшься о моём муже! – прошипела Дами. – Может, это мне стоит присмотреться внимательнее? Может, не только как дочь ты его любишь?
Джин испугался, как бы Вики не дала пощёчину собеседнице. Он тогда сорвётся и попытается остановить руку, которая посмела бы подняться на Дами, но китаянка была выше этого. Она лишь изогнула брови-полумесяцы.
– Я в этом доме соблюдаю приличия. Чего и тебе желаю.
– Что ж, если это всё, - постаралась прийти в себя, или сделать вид, что приходит в себя, Дами, - то я пойду. Нет желания больше оставаться в таком приличном обществе!
– И, подождав, когда Джин юркнет в своё укрытие, она распахнула дверь, махнув телохранителям, чтобы следовали за ней. – Мы передумали пить чай! – огласила она уже в коридоре. Цянь сама закрыла спальню, обернувшись к появившемуся в очередной раз дантисту.