Империя
Шрифт:
Джеймс Бэрден Дэй представил Блэза недавно избранному конгрессмену из Техаса.
— Джон Нэнс Гарнер [155] , — сказал Дэй. — Блэз Сэнфорд. — И снова Блэз почувствовал себя как бы голым без третьего имени, которое так ценили его сограждане.
— Салливан — это проститутка, — сказал Гарнер. — Я за Херста. В наших краях все мы за Херста, теперь, когда Брайан ушел в тень.
Блэз посмотрел на Джима, тот выглядел усталым и отрешенным. Прошлой осенью он не был избран в сенат и тихо отсиживался в палате. Китти была хорошим политическим партнером,
155
Гарнер, Джон Нэнс (1868–1967) — политический деятель, конгрессмен, спикер палаты представителей, вице-президент США в первые два срока президентства Франклина Рузвельта.
— Мне нравится наш новый коллега, — сказал Джим, указывая на спину Херста, — но очень многие от него не в восторге.
— Третья партия? — Блэз повторил херстовскую фразу, попытавшись произнести ее тоном Шефа.
— Такое у нас не проходит, — сказал Гарнер. — Посмотрите на популистов. Ни черта у них не выходит.
— У нас тоже, — мрачно сказал Джим. — Страна сейчас республиканская и мы не в состоянии это изменить. Да и Теодор ловко шельмует. Он говорит, как мы, а действует в угоду тем, кто ему платит. Его трудно побить.
Миссис Бингхэм привлекла Блэза на свою орбиту, где теперь вращался Херст во всем своем величии.
— Он мой идеал! — воскликнула она.
— И мой тоже. — Блэз подмигнул Шефу, тот заморгал и улыбнулся.
— Я решил в этом году баллотироваться в мэры Нью-Йорка.
Миссис Бингхэм исторгла трагический вопль.
— Неужели вы нас бросите? Не сейчас. Вы нам нужны. Здесь. Вы нас околдовали.
— О, он вернется. — Но Блэза не оставляли сомнения: как эта причудливая личность может добиться успеха в политике? Затем вспомнил восторженных херстовских делегатов в Сент-Луисе, внушительное большинство, которого он добился в своем избирательном округе. — А Таммани-холл? — спросил Блэз. — Ведь демократический кандидат в мэры Нью-Йорка почти всегда ставленник Таммани.
— Я буду баллотироваться от третьей партии. — Лицо Шефа вдруг исказила злорадная и одновременно счастливая ухмылка. — Таммани снова выдвинет Макклеллана. Я его побью.
Блэза позабавила уверенность Шефа. Джордж Макклеллан — младший, сын генерала Гражданской войны, был конгрессменом, а сейчас занимал пост мэра. Несмотря на поддержку «Молчуна» Чарли Мэрфи, главы Таммани, он был человеком честным и цивилизованным и, на взгляд Блэза, неуязвимым.
— Я сумею его победить. Я создаю свою собственную политическую машину.
— Как профессор Лэнгли. — Миссис Бингхэм умела быть нетактичной.
— Эта не разобьется, — торжественно заявил Херст. — Я буду выступать за обобществление коммунальных служб.
— А это не социализм? — Глаза миссис Бингхэм расширились, губы сжались.
— Да нет, что вы. Ваши коровы могут чувствовать себя в безопасности.
— Коровы моего супруга. Я
— Макклеллана вы тоже расследовали? — Блэза все еще интриговало упоминание Херстом своеобразного полицейского досье на его врагов.
— Расследовали? — Шеф смотрел на него непонимающими глазами. — Ах, да. Ты об этом. Быть может. Я теперь много чего знаю. Но не могу сказать, как и что.
Через две недели Блэз сумел выяснить, что знал Шеф. «Трибюн» помещалась теперь в новом здании на Одиннадцатой улице, точно напротив универсального магазина Вудворда и Лотропа. Кабинет Блэза располагался на втором этаже в углу; в противоположном углу кабинет Каролины, между ними посередине сидел Тримбл, над ними — редакция новостей, а этажом ниже — типографские машины.
Перед Блэзом стоял хорошо одетый молодой негр, которого лишь после долгих допросов и препирательств впустила придирчивая стенографистка Блэза. В Вашингтоне не поощрялось посещение издателей даже хорошо одетыми неграми. Тот факт, что он был из Нью-Йорка, очевидно перевесил иные соображения, и мистера Вилли Уинфилда пустили к Блэзу.
— Я друг мистера Фреда Элдриджа. — Уинфилд сел без приглашения и широко улыбнулся Блэзу. Над оранжевыми башмаками виднелись канареечные гетры.
— А кто такой мистер Фред Элдридж? — озадаченно спросил Блэз.
— Он сказал, что вы возможно его не помните, но что я все равно могу к вам зайти. Он — редактор «Нью-Йорк америкэн».
Блэз смутно припомнил этого человека.
— Чего хочет мистер Элдридж?
— Видите ли, дело не в том, чего он хочет, а в том, чего, может быть, хотите вы. — Молодой человек разглядывал пейзаж, запечатлевший сады Сен-Клу-ле-Дюк.
— И чего же я могу захотеть?
— Получить информацию о людях, ну, знаете, шишках. Сенаторах и прочих. Вы знаете Джона Д. Арчболда?
— «Стандард ойл»?
— Он самый. Он присматривает за политиками по поручению Джона Д. Рокфеллера. Так вот, мой приемный отец служит у него дворецким в большом доме в Территауне, а мистер Арчболд, милейший, к слову, человек, взял меня на работу посыльным, на Бродвее двадцать восемь, где помещается «Стандард ойл».
Блэз постарался выглядеть равнодушным.
— Боюсь, что у нас сейчас нет вакансии рассыльного, — начал он.
— О, я этим теперь не интересуюсь. Я и мой партнер, мы открываем салун на Сто тридцать четвертой улице. Дело в том, что мы с партнером просматривали бумаги мистера Арчболда и нашли среди них письма от больших политических шишек, которым он платил деньги, чтобы они всячески помогали «Стандард ойл». Примерно в это время я познакомился с мистером Элдриджем, в прошлом декабре это было, и он попросил меня принести письма в «Америкэн», где он мог бы их сфотографировать, а я потом положил бы их на место в те бумаги, и никто бы не узнал, что их оттуда брали.
У Херста есть эти письма. Это очевидно. Но как он ими воспользуется? Важнее другое — как воспользуется или может ими воспользоваться он, Блэз?
— И мистер Элдридж сказал вам, что я мог бы купить эти письма…
— Примерно так. Мистер Херст заплатил хорошие деньги за первую связку. Затем, пару недель назад мистер Арчболд нас уволил, меня и моего партнера. Наверное мы не всегда клали вещи назад в том же порядке или что-то в этом роде.
— Знает ли он, какие письма вы сфотографировали?