Империя
Шрифт:
— Никогда ничего подобного не видел, — сказал Херст, когда они вошли в большой зал, из окон которого открывался вид на леса и озера, — настоящий королевский дворец. Эти вышивки — гобелены?
— Ранние Обюссоны. Это было отцовское хобби — украшать дворец. Когда он купил его в семидесятые годы, дом представлял собой сплошные руины. — Где-то сзади Фредерика устроила экскурсию для Миллисент, ее круглое лицо сияло от восторга.
— Только ничего не продавайте Уилли, — говорила она с тяжелым нью-йоркско-ирландским акцентом, — а то он купит все, а нас поселит в приюте для бедных.
— Скорее уж на складе. — Херст любил, когда говорили о его мании приобретения всего подряд, что только есть
— Никогда, — сказала Каролина, появившись под руку с Плоном. — Наконец-то мы дома.
После обеда Блэз и Херст прогуливались у озера.
— Я хотел бы спросить про Вилли Уинфилда, — в упор спросил Блэз.
Херст остановился как вкопанный. Блэза вдруг резануло несоответствие великолепного фасада семнадцатого века за спиной, лебедей, подстриженного кустарника и бледных статуй и американских политических мерзостей, этой их общей всепоглощающей темы. Конечно, великий граф, построивший дворец, был известным вором; с другой стороны, он истратил украденные деньги с блеском, до которого далеко Пятой авеню и даже Окр-пойнт Ньюпорта.
— Откуда ты его знаешь?
— Он приходил ко мне в «Трибюн», — холодно сказал Блэз.
— Рассказал, как он выкрал письма Арчболда и отнес их одному из ваших редакторов в «Америкэн» и что тот их сфотографировал. А вы за них заплатили, сказал он.
— Ты тоже заплатил. — Херст зло посмотрел на Блэза. Это было утверждение, не вопрос.
— Разумеется, не за те же самые письма, — улыбнулся Блэз.
— Я купил часть писем первой половины девятьсот четвертого года.
— Я не стал их покупать. — Херст уселся на каменный трон. Вдалеке Каролина и Фредерика играли в крокет с гостями, и платья дам казались не менее яркими, чем розы на высоких кустах вокруг. Эмму отправили спать. — Я решил, что с нас довольно. Форейкер в наших руках. Знаешь, я поддерживаю его выдвижение республиканцами. А потом, перед самыми выборами, если его, конечно, выдвинут, я взорву бомбу. А теперь, — он печально посмотрел на Блэза, — ты можешь сделать то же самое завтра утром, и выдвинут кого-то другого…
— Кто не писал писем Арчболду?
Херст кивнул.
— Рута или Тафта. Ни один из них не замешан, насколько мне известно. Но вся мелкая рыбешка и большие политические киты куплены с потрохами. Что ты намерен делать? — Хотя выражению лица Херста были несвойственны нерешительность или дурные предчувствия, слабый голос внезапно задрожал. Ясно, что он выстроил на опубликовании или придержании за определенную цену этих писем целую стратегию 1908 года.
— Мы можем что-нибудь придумать. — Блэз отнюдь не был уверен, что может сам что-то сделать с этими письмами. Херст был способен на все: он был Херстом. Но Сэнфорд, хотя человек и не столь известный, вряд ли мог опубликовать выкраденные письма, разве только использовать их для расследования деятельности одного из преданных Рокфеллеру судей. «Стандард ойл» относилась к судьям, как к своей собственности, в той же мере, что и теща Блэза — к членам конгресса, с той только разницей, что «Стандард ойл» платила большие деньги, чтобы судьи решали дела в ее пользу. Фактически большинство писем политических деятелей касались не столько выгодного «Стандард ойл» законодательства, сколько назначений на судебные должности. Судя по письмам, паутина из купленных Арчболдом политиков простиралась от муниципалитетов до губернаторских резиденций, конгресса, судов и наконец до Белого дома. Правда, письмо Арчболду от Теодора Рузвельта Блэза разочаровало. Оно могло значить все и ничего.
— Я не думаю, что могу их использовать.
Облегчение, если Херст его и почувствовал, не отразилось на его лице, он рассеянно смотрел на Блэза.
— Не
— Ты все равно причастен, хочешь ты того или нет. Альтернативы не существует. Ты будешь сидеть на этих письмах? — напрямик спросил Херст.
— Пожалуй. — Но Блэз хотел подольше подержать Херста в напряжении. — Меня интересует только одно письмо одного политического деятеля…
— Рузвельта?
Блэз кивнул.
— Купленное мною письмо можно интерпретировать только в соответствующем контексте. А он мне не известен. А вам?
Херст начал напевать, как всегда фальшиво, модную песенку сезона «Все работают, кроме папы». Слава богу, хоть без пробирающего до костей аккомпанемента на банджо.
— Могу тебе рассказать, что это за контекст, на мой взгляд. Ханна был тесно связан с Рокфеллером. И Куэй тоже. В моих письмах они мелькают все время. Но об этом все знают. Они получали деньги от Рокфеллера и не только от него для республиканской партии, для Рузвельта и для себя.
— И лично для него?
Херст пожал плечами.
— Не думаю, что он настолько глуп. Но ему нужны были деньги, чтобы ездить по стране во время предвыборной кампании и нападать на тресты, которые оплачивали его дорожные расходы. Каким числом датировано твое письмо?
— Летом прошлого года. После выдвижения его кандидатуры конвентом.
— Это бессмысленно. К тому времени Ханна и Куэй уже отправились к праотцам. У него не осталось никого, кто мог бы пойти к старику Рокфеллеру или даже к Арчболду и сказать: «Дайте полмиллиона на кампанию и я буду с вами помягче».. Я думаю, что, написав Арчболду, он забросил наживку.
— Он что-нибудь поймал?
Херст еле заметно улыбнулся.
— Какая разница, выловил он что-нибудь или нет. Главное — как все это выглядит. Ты можешь написать, что рузвельтовские менеджеры всегда брали деньги у «Стандард ойл», а затем упомянуть о его контактах с Арчболдом, когда он отчаянно просил денег у Моргана, Фрика и Гарримана; тогда все поверят, что Тедди тоже берет, и я подозреваю, что так оно и есть.
У Блэза мелькнула подлая мысль, как сделать этот материал раньше Херста. Очевидно это невозможно, поскольку он не знает содержания писем до 1904 года, имеющихся в распоряжении Херста.
— Полагаю, вы напечатаете это, когда Рузвельт сделает что-либо в угоду «Стандард ойл».
Херст покачал головой.
— Я использую то, чем располагаю, а может быть, и не использую, сообразуясь с моей собственной избирательной кампанией девятьсот восьмого года.
К себе Блэз слово «шантаж» не применял, но на уме у Шефа было именно это. Как владелец восьми популярных газет и писем Арчболда он мог заставить лидеров республики прыгать сквозь любой обруч по своему выбору.
— Еще кое-что тебе надо знать, — сказал Херст. — Джон Д. Арчболд — старый личный друг Теодора Рузвельта.
— Это кое-что.
— Это кое-что.
— Если вы опубликуете эти письма, — Блэз изо всех сил старался скрыть свою заинтересованность, — как вы объясните тот факт, что вы их украли?
Херст принялся напевать «Все работают», подставляя другие слова.
— Ну, конечно, я не скажу, что я их украл. Они попались мне на глаза, только и всего. Потом я сказал бы, что не считаю письма, написанные должностному лицу о делах, затрагивающих общественные интересы и угрожающих благосостоянию публики, частными. — В это мгновение Блэз понял, что Херст может еще стать президентом и если это произойдет, он многим преподнесет сюрприз; трудно только сказать, какой именно.