Империя
Шрифт:
— Каролина, — позвала она. — Иди сюда и приведи молодых людей. — Каролина сделала, как ей приказали. Молодые люди понравились миссис Джек, а она им, особенно когда они узнали ее имя; они слушали ее имперскую, хриплую, в духе Комеди Франсез, болтовню. — Вы как раз мне и нужны. Вы оба играете в теннис?
— Да, но… — начал Блэз.
— Отлично, — сказала миссис Джек. — Я бросила теннис ради бриджа, когда мой муж увлекся теннисом. Теперь он снова играет в бридж и даже устраивает вечеринки бриджа. Поэтому я пойду на корт с этими двумя прекрасными молодыми людьми. Как это умно с твоей стороны — обзавестись таким количеством братьев.
— Сводных братьев.
— Еще лучше. К ним можно испытывать полурасположение. — Сказав это, миссис Джек удалилась.
— И такие есть у нас в Париже, — сказал Плон, — но она очень стара.
— Ты имеешь в виду мадам Астор. А это ее невестка. La Dauphine [112] . Тебе с ней будет смешно. Она ненавидит все вокруг.
— Она вполне ничего, — сказал Плон. — Она… умеет радоваться жизни?
— Не забывай, что это Америка, Плон. Здесь леди ведут себя безукоризненно. — В тоне Каролины слышалось предупреждение.
112
Супруга наследного принца (фр.).
— Знаю, — грустно сказал Плон. — Мне незачем было приезжать.
Половина гостей в доме Асторов играла в теннис, другая половина — в бридж. Миссис Джек выбрала в партнеры Блэза; Плон остался с Каролиной. Он был как всегда добр, рассеян и нищ.
— Когда Блэз узнал, что мой кошелек… vide, как это сказать по-английски?
— Пуст.
— Вот именно. Он предложил оплатить мой приезд сюда на лето. И вот я здесь.
— Ищешь новую жену?
— Мы пока еще католики. Разве не так?
— Да, конечно. Но всегда находится способ это уладить.
Плон покачал головой, вперив взгляд в элегантную фигуру миссис Джек и наблюдая за ее довольно посредственной игрой.
— Может быть, я мог бы давать уроки тенниса, — сказал он. — Здесь играют неважно.
Они праздно беседовали, устроившись в тени громадного бука. Время от времени полковник Астор появлялся на террасе и несколько озадаченно смотрел на жену. Это была эксцентричная личность с густыми усами и крупной залысиной впереди, гармонировавшей с безбородым подбородком. Говорили, что счастливее всего он бывает на своей яхте «Нурмахал», вдали от миссис Джек. С тех пор, как миссис Бельмонт столь решительно проложила новую заманчивую тропу через пустырь общества, размахивая не булатным мечом, а разводом, сегодня впервые стала реальностью перспектива развода даже для одного из Асторов. Считалось, что Вандербильты все еще стоят на несколько ступенек ниже на золоченой лестнице, но то, чего добилась Элва Вандербильт Бельмонт, могла теперь добиться и Эва Уиллард Астор.
— Развод скоро станет обычным делом. — В голосе Каролины звучала назидательность, вошедшая у нее в привычку с тех пор, как ее стали воспринимать всерьез как авторитетного газетного издателя.
— Но не во Франции. Не у нас, — сказал Плон. — Мне нравится ваша миссис Астор.
— Ты хочешь ее соблазнить? Все-таки ты до мозга костей француз.
— А ты стала до мозга костей американкой, — грустно ответил ее сводный брат. — Мне сказали, что этот забавнейший тип, с которым мы говорили на пляже…
— Приятный мужчина?
— Милейший человек… Что он продает богатым американцам шампанское. Я бы тоже мог этим заниматься. В винах я хорошо разбираюсь. — Он заморгал своими бездонными глазами, и Каролина вдруг поняла, что перед ней глаза ее покойной матери. Миссис Делакроу вдохновила ее на поиски соответствий и скрытых пружин.
— У тебя глаза нашей матери, — сказала она.
— Говорят. — Плон посматривал на коленки миссис Джек, время от времени мелькавшие, когда она стремительно носилась по корту.
— Какая она была?
— О ком ты? — Все внимание Плона было обращено к корту.
— Эмма. Твоя мать. Моя мать.
— О, это было так давно. Она, как и ты, была американка.
— Плон, ты, действительно, так глуп, или это твой способ очаровывать американских дам?
Красивое лицо с орлиным профилем повернулось к ней, он улыбнулся, блеснув превосходными зубами.
— Какой толк очаровывать собственную сестру? Или в вашем Ньюпорте есть что-то египетское?
Каролина оставила эту сомнительную галантность без внимания.
— Как ты думаешь, могла Эмма…
— … убить первую миссис Сэнфорд? — Плон по-прежнему смотрел на площадку, где миссис Джек наконец-то, наверное впервые в жизни, выиграла сет. — Браво! — крикнул Плон. Миссис Джек обернулась с присущим ей неизменным раздражением, но, увидев стройного восхищенного француза, слегка поклонилась.
— Ты заслужил, по крайней мере портсигар, — кисло заметила Каролина, — за внимание.
— Боюсь, мне нужно нечто большее.
— До тебя дошли слухи?
— Только то, что известно всем. Полковник Астор зануда, он предпочитает своей жене яхту. У них сын, так что свой долг она выполнила…
— Я имею в виду Эмму!
— Да что ты цепляешься за прошлое? Ну ладно. Для меня она всегда была предметом обожания. Когда мы куда-нибудь выходили вместе, я всегда надеялся, что люди примут ее за мою возлюбленную. Да-да, я знаю. Я француз до мозга костей. Мне было четырнадцать, когда она умерла, и я был не по годам взрослый.
Каролина попыталась представить себе Плона-мальчика и темную даму с портретов, в открытом экипаже проезжающих по Булонскому лесу, но у нее ничего не вышло.
— Конечно, у меня было предубеждение к твоему отцу. Я находил его чистым… чистым…
— Американцем?
— Именно это я и хотел сказать. Он был чистым американцем, хотя напрочь лишенным энергичности — нелепое сочетание, считали мы. Но маман делала все, чтобы мы сблизились. Она была очень слаба последние месяцы, особенно после того…
— Как родилась я.
— Да. Она угасала прямо на глазах. Мы были очень огорчены, брат и я, видеть ее в таком состоянии.
— Только огорчены?
— Таковы уж мальчики. Сердечность приходит позже.
— Если вообще приходит.