Империя
Шрифт:
— В Вашингтоне Тедди пробыл совсем не долго, — сказал Адамс. — Он председательствовал на заседании сената четвертого марта. Затем конгресс ушел на каникулы до декабря, и Рузвельт отправился в свой уродливый дом на Лонг-Айленде.
— Я все думаю — где они будут жить. И как. Эдит говорила, что денег нет, а ведь у них куча детей. Его сестра Бейми нашла здесь дом, но только для себя.
— Наша мадам Ментнон [118] ? — спросил Кинг и, отойдя от камина, опустился в кресло, слишком узкое и низкое для второго по размерам члена братства. У Клары, самой крупной из всех, было в этом доме свое кресло
118
Мадам Ментнон, Франсуаза д’Обинье (1635–1719) — вторая жена Людовика XIV.
— В твоем кабинете мне негде даже присесть.
— Могло быть и хуже. — Адамс протянул свои алебастровые руки к бледно-желтому пламени. — Она гораздо разумнее брата. Но Тедди исчезнет теперь из общественной жизни. Он с удивлением обнаружил, что между четвертым марта и декабрем у вице-президента вообще нет никаких функций. Наверное, напишет еще дюжину книг.
— Нет, — сказал Хэй, довольный, что может порадовать Червей сплетней из высоких сфер. — Тедди внезапно поддался искушению. Он намерен… какое же слово употребить? Он намерен делать то, что среди нас позволил себе лишь Кларенс.
— Предаваться распутству в странах Южных морей? — сверкнул глазами Адамс.
— Нет. Он придумал себе занятие весьма необычное и куда более тревожное.
— Так что же это? — воскликнула Клара.
— Он собирается работать! — крикнул Хэй.
— Упаси нас боже! Упаси и его! — Кларенс опустился с кресла на пол и, стоя на коленях, сложил руки в молитве. — Теодор Рузвельт будет трудиться, чтобы заработать на пропитание?
— Ни я, ни Генри никогда об этом даже не помышляли…
— О нет, Джон. Ты не вполне чист, — сурово сказал Адамс. — Ты работал редактором, журналистом, занимался бизнесом. Я же никогда не работал…
— А профессором в Гарварде? А редактором «Норт Америкэн ревью»?
— Это не была настоящая работа. И уж, конечно, я не зарабатывал на пропитание всей этой публичной деятельностью.
— Скажите же, наконец, — спросил Кинг, по-прежнему стоя на коленях, — какую же работу хочет взвалить на себя вице-президент?
— Он хочет заняться юриспруденцией! И собирается поступить на юридический факультет. — Хэй был в восторге от произведенного эффекта.
— Действующий вице-президент Соединенных Штатов — студент факультета права? — Ужас на лице Адамса вовсе не был наигранным.
— Не могу себе представить твоего прадеда на лекциях в Колумбийском университете, дожидающимся смерти генерала Вашингтона, но Тедди…
— Потрясающе! — воскликнул Кинг и, с трудом поднявшись с колен, что не ускользнуло от внимания Хэя, снова устроился в кресле. — Откуда ты это знаешь?
— В Белом доме он отвел в сторонку Верховного судью и сказал ему, что он еще молод и у него много свободного времени и он хочет подготовиться к сдаче экзаменов для занятий юридической практикой. Судья, разумеется, встревожился. Но, увидев, насколько серьезно настроен Тедди, сказал, что даст ему список литературы на лето, а когда конгресс снова соберется, он с ним позанимается и по вечерам будет его экзаменовать.
— Все-таки Теодор необыкновенный человек, — сказала Клара с несвойственной ей бесстрастностью.
— Если Кларенс — наш человек Возрождения… — начал Адамс.
— … то Тедди — юноша эпохи барокко, — закончил за него Кинг. — Мы живем в удивительное время. А что об этом думает Майор?
— Если бы я не знал, то я бы вам сказал, —
Хэй не позволил собеседникам подхватить случайно оброненное им слово «истреблять».
— В конце месяца все, конечно, закончится. — Он говорил быстро и вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Сердце? Внезапно умереть в логове Червей — как это поэтично. — Кстати, я возьму их в свои руки.
— Кого? — спросил Кинг, закашлявшись. Быть может, все члены братства умрут одновременно, словно часы, которые забудут завести.
— Филиппинцев. Майор полагает, что управлять ими должен мой департамент, а не военное министерство. Рут согласен, и это меня радует. В октябре я стану властителем всего архипелага.
— А что с каналом? — Кинга по-прежнему сотрясал кашель. — Будешь ли ты еще и властителем перешейка?
— Сначала надо провести договор через сенат. — Хэй снова почувствовал, что задыхается. Главное не паниковать, сказал он себе. — Они отвергли уже два варианта, несмотря на удивительную покладистость англичан. Понсефот и я подготовили третий вариант, который мы представим нашим сенатским повелителям в декабре. — Хэй сделал глубокий вдох и ему стало легче; он заметил, что Клара с тревогой наблюдает за ним, и огорчился. Неужели его нездоровье столь очевидно на взгляд и на слух? Он посмотрел на Адамса: заметил ли Дикобраз что-нибудь, но тот смотрел на Кларенса Кинга, который прикрыл нижнюю часть лица носовым платком, хотя приступ кашля прошел. Как хрупки все мы стали, подумал Хэй и взял себя в руки. — Из всех друзей Кэбот Лодж мне особенно ненавистен.
— Джон, — неодобрительно отозвалась Клара.
— О, Кэбот и мне ненавистен. — Адамс перевел взгляд с умирающего Кинга на пламя в камине. — Я всегда его презирал, но наслаждался его дружбой. Я думаю, что проблема Лоджа в его застенчивости.
— Застенчивых сенаторов не бывает, — словно высек на мраморе Кинг.
— Застенчивость? — Хэю вечный раздражитель Лодж таким не казался. Но может быть это так, и он прячет свою застенчивость за бесконечными комментариями, прерываемыми внезапными актами предательства по отношению к друзьям.
— Да-да, застенчивость, — повторил Адамс. — Он по природе своей Яго, вечно прячущийся в тени, предпочитающий творить зло, нежели бездействовать…
— И бездействовать, нежели творить добро, — добавил Хэй еще один пункт к обвинению. — Если Кэбот — Яго, то Маккинли — его Отелло.
— Нет, нет, — твердо возразил Адамс, — все-таки Отелло доверял Яго. Мне кажется крайне маловероятным, чтобы наш Август из штата Огайо доверял Лоджу или даже замечал его. Нет. В роли Отелло я вижу Теодора. Они дополняют друг друга. Теодор это действо и похвальба, Кэбот — дьявольский расчет. Кэбот это риф, о который разобьется корабль Теодора.