Империя
Шрифт:
— Это еще более странно, — ровным голосом сказал президент, — учитывая, что мистер Херст только что прислал ко мне одного из своих редакторов извиниться за то, что они писали обо мне во время избирательной кампании.
Когда убили губернатора штата Кентукки, не знающий удержу Амброз Бирс, лихой сотрудник Херста, написал четверостишие, которое буквально потрясло всю страну:
Тщетны поиски пули, пробившей Гебела грудь. Ее— Херст хочет быть кандидатом демократов в девятьсот четвертом году, — сказал Дел. — Он считает, что Брайан попытал свой последний шанс, и теперь он займет его место.
— Желаю ему удачи. — Маккинли был в благодушном настроении. Каролина сомневалась, такой ли он добродушный, каким хочет казаться, или он просто великолепный актер. — Так или иначе, я выхожу из игры. Я не стану больше баллотироваться.
— Это огорчит отца, — сказал Дел. — Он надеется уговорить вас на третий срок [119] .
119
XXII поправка к конституции США, ограничившая срок пребывания президента в должности двумя четырехлетиями, была принята в 1951 году.
— Лучше поставить на этом точку. — Маккинли повернулся к жене. Увидев, что ее шею и плечи уже не сводит судорога, он снял с ее лица салфетку.
— Нет ничего более занудного, чем разговоры о тарифе. — Айда продолжила то, на чем она остановилась.
— Так давайте больше не будем об этом. — Майор улыбнулся ей и подал знак лакею принести первый из нескольких пирогов.
— Я хочу, чтобы мой второй срок не был политически ангажирован. Я хочу сделать то, что необходимо сделать, без оглядки на переизбрание.
— Бедный Марк Ханна, — пробормотала Каролина.
Маккинли не без удивления отдал должное проницательности Каролины.
— У него будут некоторые проблемы. Но я решение принял.
— Он болен. — В голосе Айды слышались довольные нотки. Она положила себе кусок яблочного пирога; приступ не лишил ее аппетита. Знает ли она, что с ней произошло? Или она просто не заметила, как дичь внезапно сменилась десертом?
— Как вы думаете, — спросила Каролина, — есть ли какие-нибудь шансы, что кандидатуру Херста выдвинут?
Маккинли покачал головой.
— Он слишком неразборчив, слишком аморален, слишком богат. Но если ему каким-то образом удастся купить выдвижение своей кандидатуры, его все равно никогда не выберут. Смешно, что он называет меня самым ненавистным человеком в Америке в то время, когда я пользуюсь немалой популярностью, а ненавидят именно его.
— Немалой ненавистью, — сказала Каролина.
— Немалой ненавистью, — повторил Маккинли и повернулся к Делу.
— Ты рассказал мисс Сэнфорд?
— Нет, сэр.
— Рассказал
— Пока не говорил никому.
— Это была моя идея, — сказала Айда, пристально глядя на Каролину.
— Что вы имеете в виду, мистер президент?
— Я назначаю Дела заместителем личного помощника президента; учитывая, что когда мистер Кортелью уйдет, получив повышение, Дел займет его место.
Дел покраснел от удовольствия.
Каролина сразу же оценила эту странную симметрию.
— Должность, которую занимал Джон Хэй, когда приехал в Вашингтон с президентом Линкольном.
— Это совпадение кажется мне удачным. — Президент улыбнулся, протер губы салфеткой, оставив капельку масла на наполеоновском подбородке.
— Как давно это было. — Айда жила сегодняшним днем, если вообще отдавала себе отчет во времени.
— Но если заглянуть далеко вперед, то через тридцать восемь лет ты станешь, как твой отец, государственным секретарем.
— Это будет, — Маккинли сделал паузу не столько для подсчета, сколько изумившись полученной дате, — в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Какими мы станем тогда?
— Мы уйдем, дорогой. Мы отправимся на небо к крошке Кэти. И избавим всех от нашего присутствия. — Миссис Маккинли отложила салфетку. — Мы будем пить кофе в Овальной гостиной. — Президент помог ей встать, Каролина и Дел сопровождали державную чету с обеих сторон. — Я рада, что вы с Делом поженитесь. — Так Айда дала свое благословение и назначению, и браку. Каролина искренне порадовалась за Дела. Поженятся они или нет, она желала ему добра и понимала, что это был величайший день в его жизни. Как Линкольн возвысил молодого Джона Хэя из массы никому не известных людей и ввел в историю, так теперь Маккинли возвышал его сына.
В Овальной гостиной уже был накрыт кофейный столик.
— Когда ты приступишь к своим новым обязанностям? — Каролина помогла президенту усадить еле державшуюся на ногах Первую леди в зеленое вельветовое кресло.
— Осенью, — сказал Дел.
— После моей поездки по стране. — Маккинли медленно покачивался в зачехленном кресле-качалке, как бы помогая должным образом разместить в необъятном желудке обильный обед. — Мне рассказать отцу или ты предпочитаешь сделать это сам?
— Лучше вы, сэр.
— Нет, — твердо сказала Каролина. — Дел обязан сам хоть раз открыться отцу.
— Твоя дама — прирожденный политик. — Это был высочайший комплимент, на который был способен Майор. Он улыбнулся Каролине, и ее вновь поразила красота его простого лица. С годами добрый нрав не сделал внешность президента скучной и заурядной, напротив, от него стало исходить почти божественное сияние — почти, потому что, в отличие от богов, в Уильяме Маккинли не было ни гнева, ни злобы, ни зависти к счастью смертных, а только постоянное благостное сияние уютного нимба вокруг крупной головы, а его закругленный подбородок отражал полуденное солнце в масляном пятнышке, которым он был помечен, словно священным бальзамом.