Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)

Глеб Марина Владимировна

Тем не менее взгляды сторонников «Малой Англии» и крикливые лозунги джинго представляли собой крайности, свойственные лишь части британского общества и немногим политикам. Приоритетом во внешней политике британских кабинетов последней трети XIX в. оставалось сотрудничество с европейскими державами в процессе решения спорных вопросов, стремление избегать вооруженных конфликтов, требовавших больших людских и материальных затрат. Большинство британских политиков и государственных деятелей, значительную часть общества можно было отнести к сторонникам имперского расширения, но расширения осторожного и умеренного. Исповедовавшие так называемый «здоровый» империализм политики не считали экспансию самоцелью и традиционно соизмеряли преимущества и недостатки этого процесса. Так, многие члены либеральной партии считали необходимым сочетать социальное реформирование в стране и умеренную экспансию с целью открытия новых рынков сбыта и районов для эмиграции [173] . На подобных позициях оставалось большинство респектабельных газет и журналов, не допускавших, в отличие от «желтой прессы», излишней эмоциональности и агрессивности.

173

Imperial Federation League // The Times. 1889. 22 Nov. P. 9.

Но

быстрый территориальный рост империи и обострение международной конкуренции в колониальной сфере в последней трети XIX в. в значительной мере актуализировали проблему обороны британских колоний и зависимых стран по всему миру. В середине XIX в. британские гарнизоны существовали во всех колониальных владениях Англии. Британцы смогли закрепить свое положение лидера мировой торговли в значительной мере благодаря наличию баз на основных торговых маршрутах и самому современному и многочисленному флоту. В этом аспекте многие коронные колонии, например, Гибралтар, Мальта, Сингапур, считались стратегически важными объектами. Необходимость сохранения портов и военных баз в этих колониях сомнению не подвергалась [174] . Более того, приоритетное положение Индии в торговле с метрополией повлекло за собой захват всех стратегически значимых пунктов на пути к ней: Адена (1839 г.), Перума (1857 г.).

174

Foundations of British Foreign Policy from Pitt (1972) to Salisbury

(1902). R 293.

К переселенческим колониям применялся иной принцип. Предоставление самоуправления связывалось с получением права на самооборону. «Имперский милитаризм», как именовалось сохранение английских гарнизонов в самоуправляющихся колониях, критиковался с экономической точки зрения, но в терминах морально-правового характера. Неоспоримым преимуществом британского пути демократического развития считалось отсутствие всеобщей воинской повинности [175] .

Члены специального комитета, исследовавшие в начале 1860-х гг. проблему обороны «белой империи», пришли к выводу о том, что ответственность и затраты на военную защиту этих территорий должны нести сами колонисты. Этот шаг оправдывался не только стремлением уменьшить расходы Англии на империю, но и достижением значительно более важной цели – стимулировать чувство уверенности в своих силах в колониальных обществах [176] . Акт 1865 г. дал законодательным органам колоний право принимать решения о постройке военных судов, организации морских и сухопутных военных сил для своей защиты и обязал предоставлять военную помощь метрополии в случае необходимости. Теоретически Англия оставалась обязанной защищать колонии от посягательства иностранных государств.

175

Williamson J. A. Op. cit. P. 128.

176

North American Provinces Confederation Bill // The Annual Register.

1867. P. 12.

Необходимость разработки новой концепции имперской обороны была вызвана как внутриимперскими, так и внеимперскими факторами. Как было отмечено выше, прогрессивное экономическое и политическое развитие, быстрый рост населения переселенческих колоний являлись неоспоримым фактом. Распространение технологических новинок – железных дорог и паровых судов – вынуждало коренным образом изменить все предыдущие стратегические расчеты, учитывая возможности ускоренной мобилизации и транспортировки войск. В военно-стратегическом плане позиции самоуправляющихся колоний были довольно уязвимыми, что остро ощущалось в накалившейся обстановке мирового международного соперничества. Так, борьба великих держав за раздел Океании заставляла австралийские колонии и Новую Зеландию требовать усиления военно-морского присутствия Англии у их берегов. В период осложнения отношений с Российской империей в середине 1880-х гг. рассматривалась вероятность внезапного нападения русской эскадры на Австралию и Капскую колонию [177] .

177

Jebb R. Studies in Colonial Nationalism. P. 5.

Значительные изменения произошли и в стратегических приоритетах. В 1867 г. офицер королевской морской артиллерии Дж. Коломб опубликовал памфлет «О защите нашей торговли и распределении наших военных сил», в котором была подчеркнута необходимость развития военно-морского флота для нужд имперской обороны [178] . Эта идея была воспринята и на высших уровнях. Специальная королевская комиссия в 1879 г. пришла к заключению о том, что краеугольным камнем системы обороны британских владений и торговли по всему миру должен быть сильный флот [179] .

178

The Cambridge History of the British Empire. Vol. 2. P. 383.

179

Jebb R. The Imperial Conference. Vol. 1. P. 21.

Практически в каждом исследовании последней трети XIX в. по истории и современной политике Англии красной нитью проходила мысль о витальной необходимости флота для существования Британской империи. В своем популярном труде «Расширение Англии» Дж. Сили обратил внимание на решающую роль английского флота в открытии и завоевании крупнейших колоний [180] . Активно способствовало распространению новых идей и военное лобби. В конце 1884 г. журналист У. Е. Стэд, получавший информацию из военных кругов, опубликовал серию статей под названием «Правда о флоте». Нарисованная автором картина слабости британского флота вызвала широкую общественную реакцию. Чтобы успокоить общественное мнение, либеральное правительство в срочном порядке внесло в парламент дополнительный билль о строительстве флота [181] .

В 1891 г. контр-адмирал британского флота Ф. Коломб опубликовал ставшее классическим исследование «Морская война, ее основные принципы и опыт», в котором развивалась идея господства Великобритании на морских просторах [182] .

180

Seeley J. R. The Expansion of England. P. 67, 101.

181

Kennedy Р. Op. cit Р. 93.

182

Коломб Ф. Морская война. М.: Издательство ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2003.

Значительное влияние на британское общественное мнение оказало исследование американского капитана А. Мэхэна, одного из родоначальников геополитики, который проанализировал военную историю Европы с точки зрения влияния флота на развертывание событий [183] . Мэхэн не скрывал своего восхищения традициями и организацией британского флота, убедительно рассуждал о преимуществах владения заокеанскими колониями для благосостояния нации. Характеризуя современную ситуацию, исследователь заявил, что «Англия в настоящее время является величайшей морской державой мира» и занимает положение «ведущего колонизатора» [184] . В стране книга Мэхэна была воспринята не столько в плане ретроспективно-историческом, сколько как своеобразная программа действий. В большинстве публикаций на тему обороны империи непререкаемой истиной выступала необходимость сохранения превосходства Британии на морях [185] .

183

Mahan А. Т. The Influence of Sea Power upon History 1669–1783. London: Sampson Low, Marston & Company Ltd., 1892.

184

Там же. P. 47.

185

The Theme // The Times. 1889. 1 Febr. P. 6.

С середины 1880-х гг. самоуправляющиеся колонии впервые начинают рассматриваться как потенциальные союзники в обороне империи. В новых подходах к организации имперской обороны в последней трети XIX в. нашла свое отражение идея партнерства. До этого колонии время от времени предпринимали меры в поддержку воюющей «страны-матери». Известие об истреблении британской экспедиции в Судане в 1885 г. вызвало появление добровольцев из переселенческих колоний, которые изъявили готовность воевать в Северной Африке. Это неожиданное предложение прессой метрополии признавалось наиболее важным и интересным событием во всей истории Британии и ее колоний [186] .

186

Lord Carrington on Australia // The Times. 1891. 30. Jan. P. 13.

В свою очередь, британское министерство финансов раз за разом поднимало в парламенте вопрос об ограниченности бюджетных средств, выделяемых на нужды обороны. Раздавались предложения об изменении устоявшейся практики, когда самоуправляющиеся колонии требовали протекции от британского флота как права, которое не влечет за собой обязанности вносить вклад в его осуществление [187] .

Сторонники усиления внутриимперских связей рассматривали военное сотрудничество как органическую составляющую партнерских взаимоотношений между метрополией и автономиями. Однако уверенность в неоспоримом господстве Британии на морях в середине 1880-х гг. была непоколебимой для того, чтобы искать помощи зависимых владений. Прибывшим на празднование 50-летнего юбилея правления королевы Виктории в 1887 г. представителям колоний была продемонстрирована впечатляющая картина мощи британского флота – тренировочных, транспортных и боевых кораблей. Британские официальные лица не представляли ситуации, в которой Англии пришлось бы просить помощи сухопутных войск из самоуправляющихся колоний. В случае же совместных действий колониальные войска должны были жестко подчиняться британскому руководству. В отношении флота был признан новый принцип «совместного интереса», т. е. возможность совместного финансирования военно-морского флота метрополией и колониями.

187

Jebb R. The Imperial Conference. Vol. 1. P. 31.

Следует отметить, что в последнее десятилетие XIX в. проблема имперского военного союза продолжала рассматриваться в Англии с великодержавных позиций. Представители Адмиралтейства и военные эксперты не сомневались в возможностях страны поддерживать так называемый «стандарт двух сил», согласно которому флот Великобритании должен был насчитывать столько же кораблей, сколько имелось в двух самых крупных после английского флотах [188] . В Англии работал постоянный комитет имперской обороны, который разрабатывал планы военных действий для каждой из британских колоний в случае предполагаемого нападения. В отношении флота базовым принципом оставался «единый флот под одним руководством» [189] . Теперь уже предложение австралийских провинций об основании собственного флота было в штыки встречено британским руководством. Австралийцам дали понять, что защита их земель является «по существу задачей британского военно-морского флота» [190] . Адмиралтейство соглашалось на одну форму военного сотрудничества – ежегодные денежные взносы от колоний.

188

English Historical Documents. Vol. 12. P. 397.

189

Selected Speeches and Documents on British Colonial Policy 1763–1917. Vol. 1. P. 232.

190

Jebb R. The Imperial Conference. Vol. 1. P. 27.