Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)

Глеб Марина Владимировна

Восстание сипаев, начавшееся в 1857 г., оказало значительное влияние на колонизаторов. Взрыв негодования со стороны местного населения, спровоцированный очередным нарушением традиций, впервые заставил засомневаться в возможности полного переноса на индийскую почву особенностей английской политической и социальной систем. В результате оптимальной задачей британской администрации в коронных колониях провозглашалось формирование образованного класса, вестернизированой элиты, способной управлять страной и быть «англичанами в своих вкусах, мнениях, моральном устое и интеллекте» [213] . С другой стороны, происходил поиск новых путей управления Индией для обеспечения максимальной лояльности не только политической элиты, но и всего местного населения. В значительной мере на этот процесс повлияли идеи лидера консервативной партии Б. Дизраэли, предложившего усилить позицию англичан в Индии за счет акцентирования роли британского монарха в управлении страной. Используя опыт, полученный в результате поездок по странам Ближнего Востока в 1830–1831 гг., Дизраэли ссылался на специфические особенности мышления восточного человека, воспринимающего верховную власть как нечто сакральное. В своем выступлении в палате общин

в 1858 г. Дизраэли заявил: «Больше не должно быть аннексий и завоеваний. Невозможно править 150 миллионами индийцев посредством европейской фирмы. Необходимо создать королевскую комиссию, которая будет немедленно послана в Индию для расследования претензий различных классов. Сделайте это, и сделайте это не в глубокой тайне, а так, чтобы это привлекло всеобщее внимание, чтобы пробудить у индийцев надежды, которые будут связаны с именем королевы» [214] .

213

Ерофеев Н. А. Английский колониализм в середине XIX века. М: Наука, 1977. С. 205.

214

The Radical Tory. R 207.

1 ноября 1858 г. королева Виктория провозгласила, что управление Индией будет осуществляться с уважением к правам местной знати и землевладельцев, религиозным нормам и обычаям. Провозглашалось равенство всех жителей Индии перед законом, а также намерение привлекать к управлению страной ее жителей без различия в расе и вере. О преемственности британской политики в отношении Индии свидетельствует статья, опубликованная в июле 1858 г. в авторитетном британском журнале «Спектатор». Отмечая, что британская политика на субконтиненте нуждается в серьезном пересмотре, выражалось сомнение в том, что имперское государство вообще способно сохранять свое величие, отказываясь от колониальных владений, даже если последние приносят значительные проблемы [215] . Таким образом, остановив процесс форсированной европеизации Индии посредством реализации коммерческого предприятия, британское правительство сформировало новую задачу – европеизацию сверху, частичную и направленную на укрепление основ британской власти над Индией. Широко распространенный взгляд на Индию как на конгломерат народов различного происхождения, с разнообразными традициями и языками, с часто противоположными интересами, заставлял сомневаться в самой идее самоопределения для Индии. Считалось, что самое большее, что Англия может сделать для жителей этой страны – это дать им возможность принимать участие в управлении на нижних уровнях государственной системы и под непосредственным контролем англичан [216] . И даже оптимисты, которые верили в неизбежность передачи Индии права создать национальное правительство, относили это событие к неопределенному будущему. Фактически же создавалось впечатление того, что англичане собираются остаться в стране навсегда. Разрозненная критика методов колониальной администрации терялась в блестящей панораме реформ и преобразований в стране, которая стала, по признанию самих современников, полем для проведения политических экспериментов [217] .

215

Hobson К. The British Press and The Indian Mutiny // The British Empire Web [Electronic resourse]. Mode of access:article/mutinypress.htm. Date of access: 05.03.2006.

216

The Empire and the Century. P. 602.

217

Lyall A. Op. cit. P. 876.

Таким образом, вмешательство англичан во внутренние дела государств Азии и Африки часто оправдывалось в глазах общественного мнения и мирового сообщества стремлением искоренить недостатки их политической системы. Так, процесс завоевания Судана в конце 1890-х гг. был тщательно освещен будущим лидером консервативной партии У. Черчиллем в одной из его ранних работ, основанных на собственных наблюдениях. Молодой писатель доказывал, что «дикие народы, несведущие о своем варварстве», совершают большую ошибку, сопротивляясь усилиям «филантропических захватчиков» [218] .

218

Churchill W. S. Op. cit. R 27.

На протяжении последних десятилетий XIX в. целью британской политики в Южной Африке было создание федерации, которая включала бы английские автономии, земли местных племен и фактически независимые бурские республики Трансвааль и Оранжевую. Покорение бурских республик было выгодным прежде всего с экономической точки зрения, и лоббировалось могущественной Британской компанией Южной Африки во главе с С. Родсом. Однако общественному мнению последовательно прививалась мысль о том, что вмешательство Англии во внутреннюю политику бурских республик имеет чисто политические основания. Резко критиковалась политическая система Трансвааля, где экономически сильная группа предпринимателей и квалифицированных рабочих преимущественно британского происхождения была ущемлена в правах и практически отстранена от политической власти. Неудачная попытка вооруженного отряда привилегированной компании в 1895 г. осуществить захват власти в одном из городов Трансвааля объяснялась притеснениями и гонениями на иностранцев, которые «находятся во власти до зубов вооруженных буров» [219] .

219

The Earl of Oxford and Asquith. Fifty Years of Parliament: In 2 vol. London: Cassell & Company Ltd., 1926. Vol. 1. P. 253.

Британцы настаивали на проведении в Трансваале политических реформ согласно английским требованиям. Огромное впечатление на британскую публику произвела публикация телеграммы Верховного комиссара Южной

Африки А. Милнера от 4 мая 1899 г.,

ставшая известной как депеша об «илотах». Верховный комиссар обращался к патриотизму политиков метрополии, говоря о том, что тысячи людей в Трансваале «удерживаются в положении илотов, тщетно взывают о помощи к правительству ее величества, что постепенно подрывает влияние и репутацию Великобритании, и уважение к британскому правительству во владениях ее величества» [220] . Образ южноафриканских республик, распространенный в британском обществе и растиражированный в самоуправляющихся колониях, подготавливал общественное мнение к безусловной поддержке любых силовых акций британского правительства в отношении бурских республик.

220

English Historical Documents. Vol. 12. P. 405.

В то же время британский обыватель получал далеко не самую объективную информацию о положении дел в колониях. В частности, величайшим злом, которое необходимо было искоренить в первую очередь в глазах британского общества, считалось сохранение системы работорговли в Африке. Идея о том, что в любой стране, вошедшей в Британскую империю в качестве колонии, рабство в любой форме полностью исключалось, была фундаментальной и неоспоримой. Однако практика часто расходилась с реальностью. Известный британский администратор, губернатор Северной Нигерии Ф. Лугард считал невозможным в одночасье отменить институт домашнего рабства, укоренившегося в политической и социальной структурах многих африканских государств. Борясь с похищением людей и работорговлей, Лугард отмечал «неспособность негра в настоящее время занять свое место гражданина, его склонность к зависимости, недостаток самоконтроля» [221] .

221

Lugard F. D. Slavery under the British Flag // The Nineteenth Century. 1896. № 226. P. 353.

До британской общественности далеко не всегда доходили известия о жестоких средствах, применявшихся для достижения «хорошего управления» зависимыми странами. Крайне редко патриотическая британская пресса помещала на своих страницах сообщения о злоупотреблениях местными чиновниками своей властью, о карательных операциях, о самовольствах военных. Во время восстания матабеле в Южной Африке (1893 г.) действия южноафриканской привилегированной компании получили единодушную поддержку и карт-бланш на применение любых карательных мер. Один из британских епископов, побывавших в этот период в стране, в своих публичных выступлениях называл матабеле «каннибалами», оправдывая применявшиеся жестокие меры [222] .

222

Давидсон А. Б. Матабеле и машона в борьбе против английской колонизации. М.: Изд-во восточной лит., 1958. С. 78.

По мнению министра колоний Дж. Чемберлена, приняв на себя цивилизаторскую миссию, англичане не должны были уподобляться гипотетическому филантропу, который сетует на применение пулеметов Максим в качестве средства приобщения к новым порядкам. «Вы не можете приготовить омлета, не разбив яиц, вы не можете уничтожить варварство, рабство, суеверия, которые веками опустошали пространства Африки, без использования силы», – таким министр колоний представил тернистый путь гуманизма на заседании Королевского колониального института [223] .

223

English Historical Documents. Vol. 12. P. 405

Постепенность и эволюционизм являлись главными чертами, которые, по мнению современников, должны были определять политическое развитие коронных колоний и британских протекторатов. Впрочем, нередки были и радикальные высказывания о том, что колонии будут управляться наилучшим образом, если «низшие расы» вообще не будут допущены к управлению своими странами [224] . Крайнее разнообразие моделей управления в британских зависимых владениях заставляло многих наблюдателей констатировать отсутствие единого плана развития этих территорий, опытно-экспериментальные методы руководства. Тем не менее сами англичане определяли ряд принципов, которыми в идеале должна была руководствоваться политика в странах «туземной» империи. При этом основным принципом являлось «правление во благо управляемого» [225] . Как уже было отмечено, вершиной развития подчиненных стран должно было стать создание политических систем по английской модели. Однако присоединенные после 1870 г. владения традиционно продолжали управляться своими прежними правителями и в соответствии с большинством своих старых традиций и норм.

224

Lyall A. India under Queen Victoria. P. 875.

225

Colonies // The Times. 1891. 9 Jan. P. 5.

Новым феноменом британской имперской идеи в последние десятилетия XIX в. стало повышение роли монарха как символического центра, интегрирующего империю в единое целое. Можно согласиться с мнением биографа королевы Виктории Л. Стрэчи о том, что к концу ее правления «власть монарха заметно ослабла, престиж его неизмеримо вырос» [226] . Интерес королеве Виктории к публичной политике значительно возрос с приходом к власти консервативного правительства Б. Дизраэли в 1874 г. После смерти в 1861 г. мужа, принца Альберта, королева стала вести затворнический образ жизни, чем вызвала общественное недовольство. Во второй половине 1860-х гг. в Великобритании даже набрало силу республиканское движение, выступавшее за ликвидацию института монархии. Дизраэли, будучи другом и доверенным лицом Виктории, убедил королеву в необходимости ведения более активной общественной жизни.

226

Стрэчи Л. Королева Виктория. Ростов н/Д: Феникс, 1999. С. 342.