Имя Зверя
Шрифт:
Все следы раскопок были устранены. Тут не было ни грузовиков, ни землекопов, ни отрядов рабочих, бредущих с тяжелыми корзинами на плечах. Только на восточной стене пирамиды громко хлопал на утреннем ветре забытый кусок брезента. Полированная и скользкая от изморози, гладкая поверхность гигантского сооружения как будто шевелилась под солнцем. Она походила на озеро черной нефти, вытянувшееся в небо и удерживаемое только силой поверхностного натяжения. Казалось, в любое мгновение пирамида, из чего бы она ни была сделана — из нефти, стекла или камня, — могла обрушиться на них, похоронить
В проеме горел фонарь, холодный белый свет которого только подчеркивал окружающую черноту. К отверстию вела каменная лестница.
Никто не встречал их, и проем остался пустым.
Погонщики мулов спешились у подножия пирамиды и осторожно помогли Папе слезть со своего мула.
Один человек остался приглядеть за животными, другой следил за Майклом и Айше, а двое других помогали понтифику подниматься по крутым, обледеневшим ступенькам. Пока старик поднимался, Голландец глядел на него, как будто боялся, что в самом конце пути его подопечный поскользнется и разобьется. Прошло десять минут, прежде чем Папа добрался до вершины. Когда он наконец вошел в проем, Голландец приказал:
— Следуйте за мной.
Больше он не сказал ничего. Повернувшись к ним спиной, он направился к входу. Погонщик, следивший за Майклом и Айше, махнул пистолетом, чтобы они шли вперед. Они стали подниматься, держась за руки.
Войти в пирамиду оказалось для Майкла едва ли не самой трудной задачей в жизни. Никакие рациональные соображения не могли побороть мистический животный страх, заполнивший его существо.
— Что это такое? — прошептал он.
— Не знаю, — ответила Айше. — Ни в одной записи не упоминается пирамида, построенная так далеко в пустыне.
— А он мог ее построить? Эль-Куртуби?
Айше покачала головой:
— Майкл, взгляни на нее. Чтобы построить такое сооружение, нужны годы, даже если использовать современные методы. Мы бы давно узнали. Должно быть, он откопал ее. И весьма недавно.
— Ты можешь сказать, какого она времени?
Айше задумалась:
— Судя по форме, она не может быть древнее четвертой династии. Не раньше 2500 года до нашей эры. Последние настоящие пирамиды, о которых мы знаем, могли быть построены в двенадцатой династии. Около 1600 года до нашей эры. Пока что я больше ничего не могу сказать. Тут могут быть надписи. Если внутри пирамида так же хорошо сохранилась, как снаружи, определить ее возраст будет несложно.
Они поднялись к двери. Очевидно, прежде она была заложена камнями, которые сейчас были свалены на верхних ступеньках и около входа. От двери внутрь пирамиды вел темный проход, освещенный цепочкой голых электрических лампочек.
— Видимо, у них тут где-то есть генератор, — пробормотал Майкл.
Голландец ждал наверху. Когда они вошли в пирамиду, он повел их по проходу. Стены были сделаны из массивных блоков голого известняка, на которых изредка можно было различить пометки, сделанные красной охрой.
— Это пометки из каменоломни, — прошептала Айше, указывая на них. — Если бы я могла рассмотреть их, они могли бы сказать нам что-нибудь об этом месте. Я полагаю, что сами блоки были привезены сюда из Джебелейна. Их, видимо, везли через
— Значит, ты думаешь так же, как и я?
— То есть?
— Что мы находимся к западу от Дахлы.
Айше кивнула:
— Более или менее.
Коридор поднимался под углом примерно в двадцать градусов. Через каждые пару футов в полу были ступени, что облегчало подъем. Лампы освещали потолок, такой низкий, что Голландцу приходилось нагибаться. Внезапно подъем кончился, и они оказались в горизонтальном коридоре, который был и шире и выше. Стены здесь были облицованы полированными гранитными плитами, на которых виднелись четкие выгравированные силуэты высоких фигур богов.
В конце коридора деревянная лестница уходила в темное отверстие. По обеим сторонам ее висели два толстых каната, которые, очевидно, были подвешены, чтобы облегчить спуск Папе. Спустившись по лестнице, они оказались в большой погребальной камере, заполненной саркофагами и многочисленными непогребенными мумиями. Невозможно было сказать, сколько их здесь. Лампа давала слишком мало света, чтобы можно было оценить размеры помещения. Тут могли находиться тысячи тел, как в братской могиле.
Среди ярко раскрашенных саркофагов был проход. Голландец подвел их к низкой двери, за которой оказался узкий туннель, поднимающийся вверх под небольшим углом. Пройдя по нему пятьдесят или шестьдесят ярдов согнувшись, едва ли не ползком, они оказались в гораздо более просторном поперечном коридоре. Голландец повернул налево.
Еще ярдов через десять коридор внезапно закончился деревянной дверью — тяжелой, украшенной накладками из сандалового дерева и висевшей на медных петлях. В ней были современный засов и замок. Голландец открыл дверь, приказав им заходить.
Комната, в которую они попали, была маленькой и темной. На гвозде рядом с дверью висел небольшой медный подсвечник со свечой. Голландец достал из кармана коробок со спичками и зажег свечу.
— Пока вы должны оставаться здесь, — сказал он. — Не пытайтесь убежать — снаружи будет стоять Масуд.
— Зачем вы привели нас сюда? — спросил Майкл.
— Доктор Манфалути должна быть здесь. Вы — тоже. Я поговорю с вами позже. Позже вам дадут еду и питье.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел. Дверь затворилась, замок защелкнулся.
Эта была еще одна погребальная камера, вся забитая мумифицированными телами детей. На многих мумиях покровы отвалились, обнажив высохшую плоть или белые кости.
Они сидели прислонившись к стене и отдыхали. Здесь им почти не было страшно. Темнота была старым союзником, кости — просто костями, шуршание пауков — признаком жизни.
— Что, если мы заснем? — спросила Айше. — Заснем и никогда больше не проснемся?
— Ты этого хочешь?
— Возможно. Нам будут сниться сны.
— Сны? Я устал от снов, — сказал Майкл.
Подумав о том, где они оказались, о высохших мумиях, с которыми они делили комнату, он вспомнил две строчки из пьесы Йейтса «Сон костей» и тихо прошептал их про себя:
Сухие кости спят горьким сном,
Скрывая сияние солнца.
— Что это? — спросила Айше.