Имя Зверя
Шрифт:
Майкл пожал плечами:
— Мы все актеры, играющие свои роли. За мной не было хвоста, если это тебя волнует.
Пол уже снимал свое облачение.
— Майкл, ты был профессионалом. Я верю в тебя.
Лицо Майкла помрачнело.
— Пол, я попал в беду. Мне нужна твоя помощь.
Пол колебался.
— Почему именно моя? — Он аккуратно перекинул ризу через руку. Под ней он носил кружевной стихарь.
— Потому что ты мой брат. Потому что я могу доверять тебе. Пол, больше у меня никого нет.
— Твоя жизнь в опасности?
Майкл кивнул.
— А я полагал, что ты вышел
— Нет, все так и было. То, что я говорил тебе в Англии, — правда. От начала до конца. Тогда ты предупреждал меня, чтобы я не связывался с Томом Холли.
— Он впутал тебя во что-то?
— Да.
— Понятно. Теперь тебе придется все объяснить подробно. Пойдем ко мне — там мы сможем спокойно поговорить.
— А отец Доминик?
— В госпитале. Вчера внезапно заболел. Тут гуляет какая-то зараза. Половина прихода больна.
— Как жаль... Передай ему от меня наилучшие пожелания. Он очень милый человек.
— Да, да, конечно.
Лицо Пола на мгновение помрачнело. Затем он улыбнулся, обнял брата за плечи и повел его из церкви.
Приход Св. Спасителя, расположенный на южном краю Эль-Азбакийи, как и сама церковь, тайно существовал еще в период расцвета британского владычества. Прихожанами здесь были местные католики и марони-ты, несколько итальянцев, оставшихся в стране после Суэца, и разношерстная группа эмигрантов, на чей вкус церковь Св. Иосифа в Эль-Замалике была слишком помпезной.
Пол тайно прибыл в Каир в начале года. Ему было приказано отправиться в Египет для проведения некоторых расследований. Каждый день он уезжал в нунциатуру в Эль-Замалике, а большинство ночей проводил в приходе за работой. Он редко выбирался в общество, никогда не отдыхал. Майкл не имел понятия, в чем заключается цель его командировки. Он думал, что, возможно, она имеет какое-то отношение к его специальности — изучению ислама. Пол написал прекрасную работу о Ибн-Таймийе, идеологе четырнадцатого века, одну из книг которого Майкл видел в тот день на лотке книготорговца. Работа Пола была опубликована несколько лет назад Папским библейским институтом в серии библейских и восточных исследований.
Пол выставил на стол две рюмки и бутылку ирландского виски.
— Я люблю имбирное, — сказал Майкл. — Помнишь?
— Я помню, что ты любил имбирное пиво в детстве. Ты хлестал его галлонами, а потом мочился в постель. Имбирь вреден для тебя. Да и вообще не думаю, что Доминик держит его у себя. Если хочешь, тут есть что-то под названием портер. Жуткая гадость, но Доминик это обожает. Он называет его Вельзевулом. «Выпить, что ли, пинту Вельзевула», — так он говорит. Один Бог знает, где он его достает. Ни один человек в здравом уме не станет его производить. Я думаю, он делает его сам.
— Ладно, — сказал Майкл. — Пожалуй, остановлюсь на виски, если не возражаешь.
— Не беспокойся. Это бутылка Доминика, не моя, а в наши дни виски достать непросто.
Майкл поднял на Пола взгляд и тут же крепко закрыл глаза. Лицо его страдальчески искривилось.
— Дело не только во мне, — сказал он, снова открывая глаза. — Под угрозой жизнь других людей. Некоторые уже мертвы.
Пол мрачно посмотрел на брата.
— Нет, — сказал он. — На самом деле я очень хорошо знаю Ронни. Ты говоришь, что он мертв?
— Я только что был у него дома. Кто-то задушил его поясом от халата.
Пол поспешно перекрестился.
— Пол, откуда ты знал его?
— Скажем так: я встречался с ним несколько раз по работе.
— Как священник?
— Нет. Когда исследовал фундаменталистские движения.
— Ясно. Ты знаешь, что он был начальником секции МИ-6 здесь, в Каире?
— Да, знаю, Майкл. Церкви тоже кое-что известно. Ты будешь удивлен, узнав, сколь мало от нас скрыто.
— Главным образом именно поэтому я и пришел к тебе.
— Да, я так и предполагал. — Пол поднял свою рюмку с неразбавленным виски. — Ты сказал, что были и другие смерти?
Майкл рассказал ему все, что видел.
— Я не знал этого Махди, — произнес Пол. — Он был каким-то образом связан с тобой или с Ронни?
Майкл покачал головой:
— У него жила Айше.
— Айше?
— Манфалути.
Пол всего лишь раз встречался с Айше вскоре после возвращения в Каир с похорон отца. Он помнил ее как женщину, обратившуюся к его матери в Оксфорде и спросившую Майкла. Она произвела на него огромное впечатление, но сан священнослужителя не позволил ему ничего большего, чем простая вежливость. Некоторые люди — даже священники — сказали бы, что он старомоден, полагая совместную жизнь людей, не состоящих в браке, грехом.
— Ясно... Очень жаль. Что бы я ни думал о ваших с ней взаимоотношениях, я могу только сожалеть, что ее жизнь находится в опасности. Но ты должен был понимать, когда... когда знакомился с ней, что такая возможность существует. Ее муж представляет огромную угрозу для нового режима. И даже она...
— Ее муж мертв.
— Что? Манфалути? Откуда ты знаешь?
Майкл рассказал, не умолчав ни о чем. Помимо всего прочего, ему хотелось выговориться. Маленькая, уставленная книгами комната была по-домашнему уютной, как будто они находились не в Каире, а совсем в другом мире. Она служила Полу кабинетом, пока он жил здесь. Майкл заметил на маленьком столике фотографии матери и отца, а позади них — самого себя с Полом. Они стояли рядом, залитые солнечным светом, и щурясь глядели в камеру, которую держала в руках мать. Фотография была сделана в 1975 году, когда семья в последний раз приезжала в Каир. Снимок, принадлежавший Майклу, был потерян давным-давно. А может быть, это он и был, — каким-то образом попавший к его брату и вернувшийся в Каир в маленькой серебряной рамке.
Когда Майкл закончил рассказ, Пол ничего не произнес. Он глубоко задумался — похоже, слова брата встревожили его.
— Ты не рассказал мне, зачем ездил в Александрию, — наконец сказал он.
— Я говорил. Том Холли хотел, чтобы я ему помог. Мне нужно было раздобыть кое-какую информацию. Вот и все.
Пол неторопливо поднялся на ноги, подошел к книжному шкафу и достал из него маленькую книгу в кожаном переплете. Перелистав ее, он поставил книгу на место. Затем вздохнул и повернулся лицом к брату: