Иная судьба. Книга I
Шрифт:
— Похоже, с этим Туком не запаникуешь… — серьёзно ответил лейтенант. — Силён… пастух. А что, ваша милость, не пойдёт он к нам в отряд? Такой капеллан всегда пригодится — то Словом, то делом помочь. Кулачищи у него…
… Кузнеца Винсенту удалось увидеть лишь мельком, уже при выезде отряда. Высокий, худощавый, обросший мускулами, как и положено при его профессии… В седле держался не по мужицки уверенно, и крепко осадил коня, когда тот вздумал проявить норов. Взгляд у него был… нехороший, тяжёлый. Хоть и вид имел кузнечных дел мастер тоже малость измождённый, как и у всех жителей этих мест, но зыркнул на капитана недобро.
Он
— Что хочешь, делай, — сказал он кузнецу, — бери из своих, из моих людей, кого надо, но мост подними. Понял? Ворота на честном слове держатся, штурма не выдержат, засов только поставили, поэтому — мост должен работать. Чем скорее, тем лучше. Ясно?
— Ясно, ваша милость, — угрюмо ответил кузнец. — Тогда и монаха возьму, коли разрешите. Тут не только сила, тут вес нужен будет. И тех, двоих, баронских псов, что пастора отдубасили. Ничего, сейчас не забалуют. И масло понадобится.
— Я распорядился. Спрашивай у десятника. Как звать?
— Жан. А что, ваша милость, могут и сюда придти?
— Сделай своё дело хорошо, мастер Жан, а мы сделаем своё. Но поднятый мост не помешает. Вас же, дурней, уберечь…
…Они встретили орков там, где и задумывали: на выходе из распадка, достаточно узкого, чтобы заставить строй зеленокожих гигантов сбиться теснее. Поэтому не удивительно, что пули доппельфаустеров легли кучно и эффективно. Десять всадников, по двадцать выстрелов из одного двухзарядного пистоля, столько же из другого… И не успел рассеяться пороховой дым — пятеро рейтаров подались влево, синхронно с ними пятеро — вправо, освобождая плацдарм для стрельбы следующему ряду. Они ещё огибали строй товарищей, перезаряжая на ходу оружие, привычные к этому делу, натасканные в долгих безжалостных тренировках, а уже за их спинами слышались новые залпы. К тому времени, как бывший первый ряд стал замыкающим и вновь обрёл боеготовность, второй, расстреляв пули, освобождал место для третьего, так же перезаряжаясь на скаку. Это и была знаменитая тактика караколе, делавшая Чёрных всадников непобедимыми. И хоть ты какой развеликий орк, хоть дубы столетние с корнем вырывай — но только сделан ты из обычного мяса и костей, которые на редкость хорошо пробиваются тяжёлой пулей, что и рыцарские латы дырявит в решето. Тупая сила против оружейного огня? Да не смешите нас, господа орки. Это вам не девок беззащитных по углам раскладывать.
Обученные и привыкшие к пальбе кони вели себя образцово: не шарахались, не поднимались на дыбы, а честно с л у ж и л и. И рвали зубами разбойную сволочь, ринувшуюся в рукопашную. Конечно, всех сразу огнестрелом не выбили, но четверть орочьего отряда, его первые ряды были выкошены сразу. Сработала и внезапность: дорога из распадка делала крутой поворот и забиралась на холм, и поэтому орки, хоть и заметили рейтар, но не оценили сразу их количество, даже не остановились, очевидно, думая просто подмять и смести тех, кто стал на пути. Тупые, ох, тупые…
Им даже сперва не хватило ума — обходить завалы из тел соратников, они их просто перепрыгивали, подставляясь под новые пули, и пёрли на рожон. Пока резкий визжащий голос командира не заставил их рассыпаться и пойти в обход, по склонам. Что ж, рейтары отстреливали их поштучно. И даже когда пули закончились, у каждого оставалось по запасному пистолю в сапоге и верному райтшверту, что рубил не хуже меча, а колол не хуже шпаги. Оно конечно, против топоров не в масть… Но и пеший против всадника — ноль. Гора мышц снизу — против мышц, копыт и зубов боевого коня, а заодно и острого жала рейтарского меча сверху. Неповоротливость из-за собственной массивности — и увёртливость людей в облегчённых доспехах, не стеснявших движений…
И ещё немаловажно, что, едва вычислив по голосу местонахождение вражеского главаря, Винсент ринулся к нему, памятуя, что у него-то командование в руках верного Лурье, а тот бразды правления из цепких лап не выпустит. Из-за помех — дыма, то и дело кидающихся наперерез зелёных туш, тряски — цель удалось снять только с третьего выстрела. Но в полевых условиях результат был неплох, а главное — выбытие мозгового центра превратило остатки регулярного отряда в неуправляемую орду, справиться с которой стало не в пример легче.
… Всё было кончено за каких-то полчаса. Это в романах красиво расписывают сражения, длящиеся от рассвета до заката, на самом деле — реальность быстрее, страшнее и отвратительней. Хорошо, что новичков в отряде было немного — трое, капитан предпочитал натаскивать молодёжь при избытке ветеранов, так оно спокойнее. Поэтому ни дрогнувших, ни невольно самих позеленевших при виде распоротых животов и отрубленных конечностей, не было. Да и горячка боя давала о себе знать. Отходняк придёт к ним позже.
И всё-таки они потеряли двоих. Девять были ранены серьёзно, остальные… Что ж, пощеголяют шрамами, не только же герцогу выставляться… Больше девки любить будут, шипел Лурье, щедро поливая ромом из фляжки открытую рану на бедре — лезвие топора чиркнуло по доспеху и вскользь прошлось по незащищённой части ноги. Вскользь, но глубоко, зашивать потом придётся, а кто его знает, чем у них там топоры намазаны. Не хватало ещё, чтобы рана потом загнила, спиртным залить — первое дело, и снаружи и… Лейтенант перехватил внимательный взгляд командира и вопросительно приподнял бровь. Не сдержавшись, Винсент усмехнулся и кивнул.
— … и внутри! — с облегчением докончил бравый лейтенант и присосался к фляге. С сожалением оторвался после нескольких глотков. — Эх, надо бы оставить брату Туку, напомнит ведь…
Замок встретил их ликующими воплями. Тощие пацаны азартно подпрыгивали и размахивали руками на зубцах крепостной стены, мужики потрясали кулаками и радостно скалились, девы, за полдня до этого прячущиеся по схронам, сияли не совсем белозубыми улыбками и жадно разыскивали жертв сражений, дабы почтить уходом и лаской. Кажется, впервые за много лет на лицах этих людей расцвела радость.
Стараясь не поддаваться общему чувству эйфории, капитан сдержал улыбку, так и рвущуюся наружу. Проезжая по последнему — рабочему — звену моста, присмотрелся. Цепи, зубчатые колёса — всё блестело в жирной смазке, оставляя подтёки. Масла не пожалели. И зазор между последним звеном моста и основной частью был совсем свежий, со сквозной щелью, не забитой ни трухой, ни грязью.
Мост поднимали. А потом снова опустили. На случай, если рейтарам придётся отступить — чтобы было куда.
Молодец, мастер Жан. И десятник Гвидо. И брат Тук. И все те, кто помогли сделать большое общее дело. Он узнает имя каждого, кто приложил к этому руку, и, видит Бог, всех наградит по заслугам.