Иная судьба. Книга I
Шрифт:
…Герцог шёл по галерее и бессильно сжимал в карманах кулаки. К его девочке, е г о Марте приставить одного из этих прощелыг, щелкопёров, учителишек, дрыгоножцев похотливых, пустоголовых брехунов… к е г о Марте? Свирепо выдохнул и остановился, от ярости ничего не видя перед собой.
Прикосновение маленькой ручки к запястью заставило его очнуться.
— Жильберт…
Её голос отозвался в ушах хрустальными колокольчиками.
— Жи-иль… Что случилось?
Он через силу улыбнулся Не объяснишь же, что надумал себе бог знает что и сам же поверил, до того впечатлился…
— Ничего, моя голубка. Просто устал. Вспомнил тут кое-что… нехорошее.
… К его
Так нельзя. Глупо ревновать к выдуманному сопернику, которого и не будет никогда… Он почтительно поцеловал узкую ладошку, и от вида зардевшихся в смущении девичьих ланит так и защемило в груди. О чём он думал, втягивая её в свои игры? Она даже к тому, чтобы ей руку целовали, не привыкла, а что будет в свете, среди дежурных, но цветастых комплиментов, на кои так щедры галантные кавалеры? При её искренности она ведь начнёт всё принимать за чистую монету, бедняжка…
— Никаких учителей, — сурово сказал он вслух. — Не потерплю!
— Тогда компаньонку, — в мгновение ока отозвалась его девочка. — Или дуэнью. Кто-то ведь должен… Что? — она испуганно заморгала и добавила тише: — Жиль, кто-то должен показать мне, как правильно делается ре-ве-ранс, а то у меня ничего не получается, а я так боюсь тебя опозорить!
Герцог судорожно сглотнул.
— Милая… Ты читаешь мысли?
Марта покраснела ещё сильнее.
— Ах, что вы, ваша светлость, просто я, должно быть, подумала о том же. А вы только что изволили упомянуть каких-то учителей…
— Стоп. Подожди. — Его светлость потряс головой. — Ну-ка, повтори, что ты сейчас сказала, только слово в слово… — С удовольствием выслушал, как Марта, только один раз запнувшись, повторила сказанное, проследил, как, смущаясь, она присела перед ним, почтительно склонив голову…
— Мило, — сказал с одобрением. — Ещё не отшлифовано, но у тебя природные грация и умение двигаться легко и изящно. И какая прекрасная память… Ещё вчера я и представить не мог, что услышу от тебя: «изволили упомянуть», «должно быть, подумала о том же»… Из тебя получается превосходная ученица. Голубка моя…
Не сдержавшись, Жильберт д'Эстре нежно притянул к себе супругу и склонился, желая запечатлеть вполне целомудренное лобзание на чистом лбу, но отчего-то угодил прямо в губы. Не признаваться же в досадном промахе! Тем более, что, кажется, девочка сама приподнялась на цыпочки и подставила ему очаровательные уста и даже обвила руками шею…
Конечно, делала она это ещё неумело. Но всё же — благослови, Господь, девушек, чьи поцелуи пока столь же неловки, как их реверансы!
Знай Марта о необычайно чутком сне герцога — ни за что не решилась бы. Его светлость подобно хищнику способен был проснуться от малейшего шороха и сломать руку тому, кто имел неосторожность приблизиться к ложу. Правда, случилось такое всего дважды, и не в Гайярде, полном испытанных и верных слуг, где Жильберт был гораздо спокойнее, а в военных походах. В первый раз — покушались на герцога, во второй — на его супружескую верность. Правда, в последнем случае его светлость успел ослабить железный захват и не стал калечить преступницу, пожелав выяснить, сколь далеко заходят её намерения. Узнав, что злоумышленницей двигало здоровое желание денег, обретаемых в случае удачного шантажа, герцог зевнул и распорядился отпустить авантюристку на все четыре стороны, проследить, зачинщиков выявить и наказать по всей строгости,
Особенно затруднительно стало будить герцога после его женитьбы. Об этом знали все. Кроме, естественно, Марты: кто бы догадался ей сообщить? Супруга всё-таки, родное спасённое из плена существо… А ведь даже камердинер предварительно выстукивал условную дробь по двери, прежде чем зайти, даже капитан Винсент, имеющий доступ в личные апартаменты его светлости, сперва давал о себе знать нарочито громким постукиванием каблуков. А уж что касается преступной Анны… После того, как подосланный ею в спальню супруга убийца был найден со свёрнутой шеей — прелестница поняла, что вдовой ей вряд ли удастся побывать. Во всяком случае, в ближайшее время, пока ненавистный муж, хоть и лишённый способностей к магии, обладает воистину звериными чутьём и рефлексами.
Марта этого не знала. Поэтому, дождавшись, пока её мужчина уснёт — как ей показалось — тихонько приподнялась в постели и осторожно поправила на нём одеяло. Потом спохватилась: а не жарко будет? Герцог… нет, Жиль такой горячий, ему это одеяло, должно быть, только мешает… и убрала пониже. Затаив дыхание, провела по курчавой поросли на груди, зарылась пальцами в чёрные завитки — и даже вздохнула, так ей отчего-то понравилось это ощущение шелковистости. Ласково погладила ещё раз, удивляясь твёрдости мышц… Как же он засыпает, в таком напряжении? Марта покраснела. Или ему всё-таки не хватает того, чем обычно занимаются мужчина и женщина? Чего уж там греха таить, у себя в запечном углу доводилось ей слышать возню дяди и тётки; а куда деваться, если после пожара пришлось им перебраться в меньшую избу, с единственной комнатой, хоть и большой. Летом-то было свободней — взрослые то на сеновал пойдут спать, то на чердак, а зимой… Хоть и таились от детей, да толку-то. Но ведь греха нет между мужем и женой, отчего-то эти дети должны родиться. Тётка-мачеха каждый раз после того добрела, да и дядя Жан разговорчивей становился, словно отмякал. Видать, ладилось у них…
А вот у Марты с Жилем…
Она огорчённо вздохнула, не заметив, что с белоснежного плеча сползла ночная сорочка, почти полностью подставив лунному свету одно из прелестных полушарий, чуть прикрытых золотистыми локонами.
Герцог уже и сам был не рад, что проснулся. Ему бы сейчас потянуться губами к нежно-розовому соску, тронуть языком, ощутить на вкус, почуять упругость и аромат нежной кожи — и легко, не пугая, обнажить и второе плечико, и вторую грудь… Останавливало, как ни странно, любопытство. Насколько может зайти в своих исследованиях юная дева?
Он прикрыл глаза и постарался дышать размеренно, словно и впрямь спал.
И с трудом сдержал радостный вздох.
А ведь он не дёрнулся и не вскочил, почувствовав её прикосновение, несмотря на то, что начал было проваливаться в сон, когда ладонь на груди заставила его проснуться. Он в который раз убедился — ещё с первой их совместной невинной ночи — что на эту женщину его организм реагирует правильно. Как на самого близкого человека, которому доверяет беспредельно.
Он чувствовал её взгляд, любопытство, страх пред неизведанным, непонятные ей самой азарт и возбуждение. Вот тонкие пальчики несмело коснулись щеки, обвели губы, брови, переносицу. Ладонь потёрлась о щетину. Демоны… Надо бы бриться перед сном. Или не надо? Похоже, ей нравится колоться о жёсткую поросль. Герцог в недоумении невольно шевельнул бровью — и Марта испуганно отпрянула. Пришлось лежать смирно.