Иная жизнь
Шрифт:
Почтенный профессор физики начинает первым, говоря, что то, что мы только что видели, — не плазма. «Плазма выглядит так». И всем показывают другой сюжет, где в прозрачном плазмотроне бьется ионизированный газ.
Подключают отдаленную горную обсерваторию. На экране — пожилой астроном, рядом с ним веселая женщина, на столе — бутылка. Ведущий: «Уважаемый такойто, как бы вы прокомментировали огненное пятно рядом с самолетом?» Уважаемый: «Пока никак, потому что мы здесь с альпинисткой мало выпили». Из бутылки наливает себе и даме. Пьют.
Тем временем звонят телефоны, и штук двадцать телефонисток передают сведения девушке-верблюду, а та, не поворачиваясь, но с неизменной белозубой улыбкой показывает туда, где на карте появился
Мониторы поворачиваются на Уварова. Он встает, молитвенно воздев руки в позе актера Кторова из фильма «Праздник святого Иоргена», и что-то бормочет. «Как ваши дела?» — спрашивает ведущий. «Я чувствую, они приближаются», — лепечет явно замерзающий Уваров.
Подключают отдаленную горную обсерваторию. Альпинистка сидит на коленях уважаемого астронома. Бутылка пуста. Астроном: «То, что было у самолета, это не небесное тело. Я не знаю, что это такое. И вообще небесные тела меня сейчас интересуют гораздо меньше, чем женские. Вот сейчас мы откроем еще одну бутылку и после этого займемся…» Переводчик, который сидел со мной, никак не мог перевести новое словообразование, использованное астрономом. Может быть, я неправильно понял, но получилась игра слов, что-то вроде «займемся уфоложеством».
Монитор на Уварова: «Ну, как?» Уваров: «Уже близко, но еще вне видимости».
Наконец, подошел и мой черед. Ведущий меня достаточно подробно представил, спросил (явно для приличия) об уфологической жизни России в условиях перестройки и, прослушав ответ, задал вопрос, из которого я, наконец, уразумел, для чего же меня вытащили за тысячу верст «хлебать японского киселя». «Раз это не плазма, не небесное тело, то это советская ракета. До каких пор советские ракеты будут препятствовать нормальным полетам японской пассажирской авиации по согласованным с вашей стороной воздушным коридорам?» Я: «А причем тут ракеты? Можно показать сюжет еще раз?»
Идет сюжет. На экране — НЛО, приближается, отстает, отворачивает, поворачивает, уходит в сторону. Редкие, красивые, убедительные кадры. Я: «Разрешите, я продолжу. Так маневрировать не может ни одна ракета, если, конечно, на нее не посадить пилота-камикадзе. Хочу вас успокоить и заверить, что таких ракет в нашей стране нет. А как уфолог с пятнадцатилетнем стажем я вас поздравляю с удачной видеосъемкой неопознанного летающего объекта». Ведущий благодарит. Он, кажется, удовлетворен.
Монитор на Уварова.»?» Вдрызг замерзший Уваров: «Их не видно. Но я позвоночником что-то чувствую». Ведущий что-то говорит, все смеются. Потом включаются свидетельницы, тоже что-то говорят, и все плавно перетекает в финальный дивертисмент. Как это принято у японцев, на следующий день в газетах публиковался зрительский рейтинг вчерашних телепередач. НЛО-шоу оказалось на первом месте. А я вспомнил о том непринужденном антураже (купальник, певички, альпинистка, Уваров), который очеловечивал научно-популярную по своей сути (правда, с политическим акцентом) тему и подумал, что и у нас так бы смогли, но у нас так бы не разрешили.
Вернувшись в Москву, я тут же выехал в Тольятти. Подошла, наконец, моя пятилетняя очередь на «Жигули», и я решил ее реализовать прямо на заводе. Уже два года у меня лежало письмо профкома ВАЗа с просьбой прочитать их трудовому коллективу несколько лекций. Но было недосуг. А теперь я позвонил и попросил разрешения сочетать приятное с полезным — выступить, а потом выбрать и купить за свои кровные ВАЗ-2107 в заводском магазине. Такое разрешение мог дать только сам Каданников. И он дал. Все задуманное получилось. А вывезенную из Японии «Мазду» уже полгода эксплуатировал мой сын Валерий, резко укорачивал срок жизни заграничной техники, не рассчитанной на российские дороги, некондиционный бензин и реактивный стиль езды моего всегда спешащего отпрыска.
В Тольятти я встретился с местными уфологами, возглавляемыми Н. И. Макаровой. Мы познакомились еще на учредительной конференции. Это одна из серьезных исследовательских групп. Но беседа прервалась внезапно. Речь зашла о странных симптомах одной местной жительницы, которую невидимые голоса уговаривают перенестись на другую планету, где она, наконец, реализует себя и как балерина (ее заветная мечта) и даже как космонавт Савицкая. И вот как раз сегодня вечером эта женщина должна встать на перила балкона и вознестись. «Срочно идите к ней, пейте с ней чай, отговаривайте, отвлекайте, заберите куда-нибудь с собой» — другого совета я дать не мог. После такого вмешательства, как я узнал после, контакты с неизвестным пошли у той женщины на убыль.
Но впереди опять была страна Болгария. Там издали мою книгу: «НЛО: нашествие продолжается» и, кроме презентации книги, запланировали цикл лекций в четырех городах. По замыслу, в Софии я должен был провести несколько занятий по программе уфологической школы «Базис». Несмотря на лето и жару слушателей оказалось много. Но главное, что компенсировало неудобства зноя и гастрольной жизни, это великолепие Болгарии и чуткое отношение друзей-уфологов Димитра Деляна и Стамена Стаменова, сумевших организовать мне и Алле красивую поездку в непростое для Болгарии перестроечное время. София — Пловдив — Велико-Тырново — Руса. Вот этапы маршрута и в каждом городе — взаимопонимание и благодарные глаза слушателей.
ПОД ЗНАМЕНЕМ АССОЦИАЦИИ И РЫНОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ
На 2-й конференции в октябре 1991-го собрались представители 160 организаций в нее входящих. Уфоцентр докладывал некоторые научные результаты, главным образом статистические данные по обследованию нескольких сотен контактантов. Выводы были неутешительные. Контакты, в основном, влияли отрицательно. Это же подтвердила выступившая американка Рима Лейбоу — директор Нью-Йоркского института аномальных травм. Уровень докладов и прений был высок и научен половина выступавших имела ученые степени и звания. В перерыве я обратил внимание, что в фойе первого этажа незнакомые люди торгуют знакомой мне книгой. Это был труд итальянца Орацио Валенти, тираж которого он передал Союзуфоцентру для бесплатного распространения. Будь я в то время не в отпуске, то не впустил бы этот опус даже на порог, ибо книга эта никак не научная, а обычная религиозная поделка. Посланный к торгующим директор-координатор Д. Дубман реквизировал несколько десятков брошюр, выпрошенных у него «представителями с мест» для якобы безвозмездной раздачи в уфологических коллективах.
Как всегда, не обошлось и без выпадов уфокультистов. Они обрушились на меня во второй день работы, когда отсутствовал Павел Попович.
В конце перерыва, когда зал «Стальпроекта» стал заполняться, дама из подмосковных Мытищ сняла со сцены переносной микрофон и вне программы стала громогласно обращать всех в новую веру, по которой инопланетяне являются посланниками Бога, насаждающими среди нас счастливое будущее. На мое предложение закругляться и дать возможность перейти к выступлениям по повестке дня дама пронзила меня демоническим взглядом и заявила, что меня настигнет скоро возмездие, а для начала отсохнет левая рука.
Когда фанатка успокоилась и все вошло в норму, пришлось, к несчастью, вежливо прервать и Эдуарда Наумова, известного пропагандиста парапсихологии. Он вышел на сцену в белых брюках и черном бархатном пиджаке, показал несколько слайдов, где изображен астронавт Эдгар Митчелл — сначала один, потом один в скафандре и, наконец, не один, а с Наумовым — и долго рассказывал, что после посещения Луны американец совсем по-другому, исключительно духовно смотрит на жизнь. Я был вынужден остановить Эдуарда. И причиной, конечно, были не белые брюки, а напрасная трата времени, пустой разговор, который бы «на бис» прошел, скажем, в доме культуры совхоза «6-й год пятилетки», но никак не вязался с климатом научного обсуждения, установившемся на конференции.