Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
Места пошли глухие. Дорога петляла и терялась, местами зарастая низким кустарником. Говаривали, что скоро появится много деревень вблизи града. Здесь же мелькали только охотничьи землянки, да и те заброшенные. А что хуже всего: ночью постоянно чудились шаги в чаще, еще от самых Дубочков. Но кто-то не осмеливался приблизиться, то исчезая среди ветвей, то приближаясь. Вен Аур утверждал, что это дикие звери бродят. Но чутье подвело его на это раз.
— Идет, еще как идет, — вдруг донесся ответ из-за деревьев. Вен Аур тут же развернулся на голос и ощерился, выпуская когти. Они ожидали увидеть Генерала Моля, или Игора, или Однорукого… Котя и сама не знала, кого именно. Но только не восставшего мертвеца!
Из чащи сверкали страшные желтые глаза, особенно выделявшиеся на потемневшем осунувшемся лице с длинным носом, похожем на клюв ястреба. Спутать его с кем-то Котя не могла.
— Да это же тот же главарь разбойников, — прошептала она. Сердце упало, в ногах появилась непреодолимая малодушная слабость. Тут же она вспомнила, как лиходей чуть не раздел ее да потом терзал черной тенью в горячечном бреду. Вен Аур убил его, они даже тело видели под снегом. Или не совсем? Она смутно помнила ту страшную ночь. Теперь же «мертвец» стоял вполне живой и угрожал кривым ножом. Тулуп на нем был порван, шапки и рукавиц не нашлось и вовсе. Выглядел он как оборванный нищий, зато оружие сжимал, как воин.
— У меня имя есть, девка! — грубо бросил он в своей манере. — Вхаро назвался себе на беду.
— Ты сказал, что убил их всех! — воскликнула Котя, прячась за плечом Вен Аура. Она боялась и ненавидела Игора, опасалась Моля, но от Вхаро впадала в необъяснимый ужас.
— Убил. Только… — неуверенно пробормотал Вен Аур, а потом сжал клаки, восклицая: — Вхаро, да ты не человек!
— А ты догадливый, сучоныш, — ухмыльнулся главарь разбойников. — Да, древесный волчонок, твоя мать была наверняка волчицей, а отец каким-нибудь деревом.
— Не смей говорить о них! — прорычал Вен Аур. Вхаро сверкал желтыми нечеловеческими глазами. Так вот почему Котя так боялась его! Он него тоже исходил зов Хаоса, но другой, искаженный, противный, причинявший не меньше боли, чем стрекотание крыльев неведомого Моля. Теперь же он без утайки выпустил когти.
— Не сметь? — усмехнулся Вхаро, огибая кругом. — Поверь мне, Аур, очень скоро ты их позабудешь! Как забыл я своих… Как я забыл все, что было за Барьером в Хаосе. У тебя еще на ушах цветы. Но, помяни мое слово, либо Моль доберется до тебя раньше, либо ты бросишь эту затею с зовом.
Голос его понизился, он щурился и скалил клыки. Выглядел он более не как главарь, а как лютый зверь, загнанный, но от того лишь более опасный.
— Не брошу! — выкрикнул с рыком Вен Аур, но удивился, небрежно бросая: — И с чего ты так печешься об этом?
— Убирайся за барьер, ушастый! — фыркнул на него Вхаро. — Мне проблемы с Молем не нужны. А он пришел за тобой! Ты привел его!
— Но он идет за мной.
— Все равно. Меня тоже зацепит, не иначе. А я столько лет скрываюсь. Убирайся! Мне оставишь эту девку, у меня с ней кое-какие счеты. Да, красотка? Однорукого убили наемники Игора, я теперь сам себе хозяин.
— Зачем тебе Котена?! — возмущенно ответил Вен Аур, готовясь напасть в любой момент. Котя испуганно прижалась к спине спутника. Она помнила, как легко он победил наемников из Аларгота, но теперь речь шла о таком же создании Хаоса. Только Вхаро выглядел более взрослым, истрепанным и озлобленным, как матерый волк или старый медведь.
— Ну… хоть что-то! Не все же тебе! — гадко рассмеялся Вхаро.
— Хозяин сам себе. Значит, свободен? — отчего-то подала голос Котя. Она надеялась, что удастся разойтись мирно. А если уж этому Молю так нужны жертвы и преступники от Хаоса… Пусть покарает того, кто заслужил.
— Был свободен и раньше! — взвился голос Вхаро, но тут же сорвался в гадкий сипящий шепот. — Служил только тому, кто платил больше. С ним и свободы в лесах больше.
— Ты же создание Хаоса! Когда к человечьим богатствам так проникся? — с отвращением бросил Вен Аур. Вероятно, он чуял «своего», но все лучше понимал, насколько Вхаро не свой, чужой. А главарь все смеялся, наступая с ножом:
— Да не сдались они мне! Плевал я на них. Я сейчас совсем свободен.
— И снова на лихие дела только свободен? — отозвалась Котя. Ее снедало беспокойство, но она не желала ничем выдавать свою слабость.
— На какие же еще? — ухмыльнулся Вхаро, а потом отчего-то вздохнул: — Других уже не умею. Это как личина, да к лицу притачали.
Но в следующий же миг тело его дернулось единой черной вспышкой. Вен Аур оттолкнул Котю в сторону. Она полетела в снег, пропахав носом по земле. Когда протерла глаза, то поняла, что иначе бы Вен Аур просто не спас ее от стремительной подлой атаки врага.
— Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы Моль нас всех сцапал? — рычал Вен Аур, сжимая между ладоней клинок, подрагивавший у самого его лба. Длинный силуэт Вхаро нависал над ним черной тенью.
— Нет, — хитро ухмылялся главарь. — Я уничтожу тебя в человеческом обличии. Тебе ведь тоже придется в нем оставаться. Вот и проверим, чего ты стоишь. А девка твоя будет призом. Должен же быть какой-то приз в поединке.
При этих словах Вен Аур яростно заскрежетал обнажившимися клыками. Ногой он ударил супостата в живот, отталкивая от себя. Вхаро отпрянул, пошатнулся, но ловко удержался на ногах.
— Котя! В сторону! — приказал Вен Аур, когда двое неведомых созданий в облике людей сцепились в смертельном поединке. У них оставался всего один нож. Вен Аур схватился на рукоять, намереваясь выбить его. Но Вхаро перекидывал его из руки в руку, сжимал то прямым, то обратным хватом. Он метил в незащищенное горло противника и в живот.
Котя молча сетовала, что раньше не додумалась снять с наемников Аларгота их кольчуги. Но тогда бы в деревнях не поверили никакой лжи про погорельцев и дальние Омуты. Да и Вен Аур не привык к доспехам.
— Котя… Имя-то какое. Звериное, — отзывался Вхаро. Что, решил, что она наша? Я бы рассказал тебе про этих «наших»! Любишь сказки? Правильно! Ты любишь сказки. А жизнь — это не сказка, а сплошная грязь.
Он вновь сорвался на утробный рык, перемежавшийся с криком раненого зверя. И кто бы сказал, из-за чего так… Но в пылу поединка это никого не интересовало.