Индия: беспредельная мудрость
Шрифт:
Сосуществуют с местными религиями и религии-пришельцы, ислам и христианство, породив причудливый синтез с национальными верованиями, но в то же время и сохраняя известную самостоятельность. «Индийская культура в целом не является индусской, мусульманской или какой-либо другой. Она есть сплав всех этих элементов», – писал Махатма Ганди, сам являвший наглядное воплощение такого синкретизма: на разработанные им методы ненасильственного сопротивления оказали влияние не только индийские элементы, но и Нагорная проповедь, и христианский пацифизм Л.Н. Толстого, и идеи Г. Торо о гражданском неповиновении.
Этим религиям и посвящена четвертая глава книги.
Будда – бог или человек?
История жизни Будды в традиционном изложении напоминает волшебную сказку. Это и понятно: последователи его учения меньше всего были озабочены той исторической правдой, на поиски которой ученые тратят долгие годы и которую они ставят превыше всего. Как писал С.Ф. Ольденбург, «цельный образ Будды, Христа, Мухаммеда получит только тот, кто узнает их такими, какими их представляли и представляют себе верующие буддисты, христиане, мусульмане. И только эти образы для них важны, потому что на самом деле в жизни и истории остались только Будда буддистов, Христос христиан, Мухаммед мусульман, они живы и поныне, а те неопределенные тени, которые мы пытаемся очертить при помощи отдельных крупиц того, что считаем исторической правдой, только тени и больше ничего».
В самом деле, едва ли исторически достоверная «неопределенная тень» Будды могла увлекать своим примером тысячи поколений буддистов во многих странах мира на протяжении более двух с половиной тысяч лет. Совсем другое дело – образ Будды, сохранившийся в легендарном предании, живой и полнокровный.
…Однажды в полнолуние царица Махамайя («Великая иллюзия»), супруга царя шакьев из клана Готамов, обитающего на границе нынешних Непала и Индии, увидела необычный сон. Снилось ей, будто прекрасный белый слон вошел в ее правый бок. Придворные брахманы расценили это как предзнаменование скорого рождения великого мужа, а небесные знаки – землетрясение и явление безграничного света – не замедлили подтвердить эту догадку. И в самом деле, через положенное время царица родила сына; случилось это в саловой роще в местечке Лумбини. Не оставалось никаких сомнений в том, что чудесным образом появившийся на свет младенец необычен: едва родившись, он издал «львиный
Илл. 77. Бронзовая статуэтка Будды, стоящего в позе Абхая-мудры. Северная Индия, Гуптский период, ок. 430–450 гг.
Буддисты верят, что земная жизнь Будды была его последней жизнью, а перед этим он многократно перерождался, пока не открыл тайну, как навсегда избегнуть подобных перерождений. Перед тем как явиться на землю в последний раз, Будда, пребывавший в одном из небесных миров, совершил пять великих рассмотрений: относительно времени, части света, места рождения, семьи и той, что станет его матерью. Он выбрал время, когда возраст людей достигал 100 лет, потому что люди, живущие дольше, не поймут закона кармы, как и греховные люди, живущие меньше 100 лет, и потому они не смогут воспринять его учение. Решив затем, что ему надлежит родиться в Индии, в средней ее части, в городе Капилавасту, в семье кшатриев, у царя шакьев, в клане Готамов, от царя Шудходханы, и матерью его будет его супруга, царица Махамайя, совершенствовавшаяся в течение 100 тысяч веков, он покинул небеса, чтобы последний раз явиться на земле в облике Будды. Родился он в весенний месяц вайшакха около 623 г. до н. э. по индийской традиции, а согласно европейским изысканиям, около 560 г. до н. э.
По местной традиции на пятый день после его рождения совершили обряд наречения имени и назвали царевича Сиддхартхой, что значит «Осуществивший все намерения» или «Достигший цели». Сиддхартха Готама – таково было полное имя человека, известного всему миру как Будда. Много чудес случилось с ним в раннем детстве. Как-то раз, во время праздника начала полевых работ, няньки оставили младенца одного под деревом, а сами отправились посмотреть на торжества и долго не возвращались. Младенец все это время тихо сидел под деревом, скрестив ножки. Няни вернулись довольно поздно; за это время солнце успело проделать по небу большой путь и тени от всех деревьев передвинулись, но няни с изумлением обнаружили, что дерево, под которым сидел Сиддхартха, по-прежнему покрывает его тенью. А когда мальчика понесли в храм поклониться богам, их изображения сами поднялись и поклонились будущему Будде.
Прорицатели предрекли его отцу, царю Шуддходхане, что его сын с 32 необыкновенными телесными признаками станет царем-миродержцем, если останется в миру, а если же оставит мир и станет отшельником, то как совершенный мудрец создаст учение, которое просветит мир. Спросил царь, что же может заставить его сына оставить мир. И ответили прорицатели: четыре роковые встречи – со старцем, больным, мертвецом и монахом.
Царь, любящий отец, только что потерявший жену – мать царевича скончалась после родов – и не желавший терять единственного сына, решил во что бы то ни стало предотвратить предсказанные фатальные встречи и оградить родное дитя от всех мрачных сторон жизни. Юноша рос в прекрасном дворце, специально построенном для него посреди тенистых садов, где деревья давали тень, цвели цветы, а в прудах красовались лотосы невиданной красоты. Отдельный дворец был построен для каждого из трех времен года, и каждый из них был полон прислуги. Только молодых, здоровых и красивых людей видел он перед собой. Его одевали в тончайшие шелка, украшали драгоценными каменьями, а слуги держали над ним зонт, чтобы не досаждали царевичу ни лучи солнца, ни капли дождя, ни мельчайшие пылинки. В 16 лет царевич женился на дочери другого царя шакьев. По индийскому обычаю устроили сваямвару – состязание женихов, после которого невеста должна была выбрать одного из них. Сиддхартха затмил всех своих соперников и стал мужем прекрасной Яшодхары. Все конкуренты признали себя побежденными, кроме царевича Девадатты, возненавидевшего с этого времени Сиддхартху, поклявшегося его извести и совершившего на него позже много злостных покушений. А в молодой семье вскоре родился сын Рахула, и жизнь юной четы стала еще счастливее. Но Сиддхартхе исполнилось 29 лет, и неотвратимо приближалось время предсказанных встреч.
Однажды захотелось царевичу поехать на прогулку, и он выехал на колеснице, наслаждаясь цветами и деревьями. Вдруг увидел он перед собой старика, согбенного, седого, беззубого, еле передвигающего ноги, опираясь на посох. Сиддхартха спросил у возницы:
– Что это за человек?
– Это старик, – ответил возница.
– А я тоже буду стариком? – удивился царевич.
– И ты, и я, все люди подвержены старости.
Не захотел царевич продолжать прогулку, вернулся домой и предался размышлениям о преходящей юности и о грядущей старости. Не мог он больше спокойно слушать беззаботное пение и видеть веселые танцы. За первой встречей последовали другие: с больным и мертвецом, которого везли на погребальный костер. Они произвели на царевича не менее сильное впечатление, чем первая встреча; еще глубже погрузился он в горестные мысли, и ничто не могло его отвлечь.
В четвертый раз увидел царевич отшельника, одетого иначе, чем все остальные люди. Возница объяснил ему, что отшельник – это человек, живущий праведной жизнью, следующий истинному пути и сострадающий всем живым существам. После этих встреч царевич не мог больше жить прежней жизнью; он отрекся от нее, оставил семью и покинул дворец, вступив на путь искания истины. В одну из последних ночей, проведенных в отчем доме, царевич проснулся, и боги постарались показать ему, что все мирские прелести призрачны и недолговечны, а на деле и малопривлекательны. Даже вид спящих красавиц, разметавшихся во сне, может порой являть собой отталкивающее зрелище и напоминать кладбище с трупами.
Без всякого сожаления Готама покинул дворец. Боги и здесь пришли ему на помощь: они предусмотрительно обернули копыта коня травой, чтобы не потревожить обитателей дворца. А царевич отдал вознице царские одежды, срезал длинные волосы мечом и в полном одиночестве отправился в манговую рощу. Вскоре он пополнил ряды бродячих отшельников, которых в Индии во все времена было немало. У отшельника из рода шакьев, Шакьямуни, была теперь одна главная забота – найти учителя, гуру, который смог бы посвятить его в тайны бытия и эзотерических практик. Среди многочисленных аскетов, отшельников и брахманов он выбрал сначала Алару Каламу, частично придерживавшегося брахманистской ориентации. Он славился как мастер в самой «продвинутой» концентрации ума: во время одной из медитаций он не услышал и не увидел, как мимо него пронеслись 500 повозок. Способный ученик быстро усвоил и «доктрины» учителя, и его медитативный «спецкурс». Однако вскоре он покинул своего учителя, рассудив, что таким путем он едва ли обретет истинное просветление.
Потом Готама присоединился к группе аскетов и в течение шести лет соблюдал строжайший пост. Он спал на кладбище среди трупов, истязал себя, уничтожал свою плоть, почернел от голода и изнурения и превратился в буквальном смысле в скелет, обтянутый кожей, но вскоре бросил и этот путь, уверившись в его бессмысленности и несостоятельности. На пути его оказалась женщина по имени Суджата, угостившая его рисом, сваренным в молоке, и Готама начал нормально есть, купаться в реке и быстро восстановил силы. Продолжая искать свой путь духовного совершенствования, царевич погрузился в глубокую медитацию, сев в позе лотоса под деревом Бодхи. Его искушал глава демонов Мара, чье имя означает «смерть», используя для этого весь арсенал доступных ему средств и многочисленную свиту. Он то создавал мираж гигантского слона, нападающего на Сиддхартху, то вызывал стихийные бедствия, то подсылал к царевичу своих красавиц дочерей, пробуждающих чувственную страсть. Но ничто не могло помешать глубокой медитации Готамы и отвлечь его от поисков истины и просветления. И, наконец, он достиг просветления, бодхи, и стал Буддой, «Пробужденным». День духовного озарения Будды тоже совпал с полнолунием месяца вайшакха.
Это решающее событие стало рубежом в его биографии, от которого и стали отсчитываться все последующие события его жизни и строиться его дальнейшая судьба. Буддисты верят, что то дерево, пипал (Ficus religiosa), под которым царевич Сиддхартха достиг просветления, живо и сейчас. В Бодхгае, в Бихаре, где свершилось это знаменательное событие, построен храм Махабодхи («Великое просветление»), одна из почитаемых буддийских святынь. Рядом с древним пипалом лежит каменная плита времен царя Ашоки, и на ней вырезана надпись, сообщающая, что на этом месте Сиддхартха Готама достиг просветления и стал Буддой, совершенным Господином и Учителем, которого К.-Г. Юнг назвал величайшим гением земной расы, выразившим высочайшую истину.
Собственно, из этого мистического созерцания, из глубоко пережитого чувства тождества Будды с Абсолютом и родился буддизм, древнейшая мировая религия. Разумеется, само по себе это чувство, это переживание учением стать не могло и сразу не стало: будущий Будда всего лишь занимался духовной практикой, типичной для Индии того времени, и в этом смысле почти ничем не отличался от других духовных учителей, которых тогда немало бродило по индийским дорогам. Но мистическое переживание Будды, соединившись с местной традицией, стало актом религиозной жизни. А когда у Будды появились ученики, возможность становления новой религии оказалась вполне реальной.
Но вернемся к легендарной биографии Будды. После ночи просветления он долго созерцал, размышлял и сомневался, стоит ли ему проповедовать свое учение. Оно слишком сложно и недоступно обычному уму, погруженному в житейские заботы. Людям, увлеченным страстями, трудно понять причину этих страстей. Но, как уверяет легенда, к нему явился такой опытный «эксперт», как бог Брахма, сумевший убедить Будду, что он должен открыть миру свое учение: «Как стоящий на скале, на вершине горы обозревает людей кругом, так и ты, о мудрый, всевидящее око имеющий, воззри, бесскорбный, на людей, в скорбь погруженных. Встань, герой, одержавший победу, и иди в мир. Возвести учение, и явятся последователи!» Будда внял словам Брахмы, сердце его преисполнилось состраданием ко всем живущим, и он принял подвиг проповеди учения. В Оленьем парке в Варанаси Будда встретил пятерых своих бывших «соаскезников» и преподал им свое первое наставление.
Чему же учил Будда? Краеугольный камень его учения составили четыре благородные истины, открывшиеся ему в медитации. Первая истина – о страдании: всякое существование есть страдание – духкха, так как любая форма нашего существования, любое состояние нашего бытия не могут быть удовлетворительными: рождение – страдание, смерть – страдание, болезнь – страдание, разлучение с приятным – страдание и т. д. Таким образом, страдание – генерализованное состояние, неотъемлемый аспект бытия человека в мире; обычный человек – всегда фигура страдательная. Он погружен в мир сансары, в водоворот рождений и смертей, которые регулируются законом кармы, и любой поступок, совершенный им, неизбежно приносит свой результат, так или
Отношение Будды к обреченному на страдания человеческому уделу проясняет притча о горчичном зерне: у одной бедной женщины умер единственный сын. Она была убита горем, не могла смириться с утратой и хотела во что бы то ни стало вернуть к жизни свое чадо. Она пошла к Будде. Тот выслушал ее историю и пообещал вернуть ей сына в том случае, если она принесет ему горчичиное зерно из дома, где никто не умирал. Женщина обошла всю деревню и не нашла ни одного дома, где бы не теряли близких. Тогда она пришла к Учителю, и он сказал ей: «Ты думала, что только твой сын умер, а это непреложный закон для всех живых существ: владыка смерти вырывает все существа и ввергает их в море погибели. Смерть уносит любого человека, приверженного детям своим, стадам своим, преданного наслаждениям, подобно тому как бурный поток уносит спящую деревню».
Важно сразу же отметить, что в буддизме страдание понимается иначе, чем в христианстве: как и в других индийских религиях, страдание воспринимается как собственный отрицательный опыт и, возможно, наказание-возмездие за поступки в прошлых рождениях, но оно совершается естественным путем в силу действия закона кармы, который механически безличен. Страдание может иметь и положительный смысл – как сигнал изнутри, из прошлого опыта, подталкивающий к просветлению.
Вторая истина – о возникновении страдания. Причина страдания – желания, привязанности, влечения, стремление к приятному и отвращение от неприятного. Таким образом, первые две истины обрисовывают наличное положение вещей, ту данность, в которой мы обычно пребываем. Тем не менее, существует состояние, свободное от страданий: это состояние – нирвана, осуществление высшего духовного потенциала человека, избавления от неведения и всех аффектов. Оно непостижимо для обычного рассудка; это состояние особого внеличностного бытия, но его можно достичь. И третья истина – о прекращении страдания: человек может избавиться от мучительной несоразмерности своего бытия. В этом буддизм сходен с другими мировыми религиями, но, в отличие от них, он не признает божественной благодати, а главный акцент делает на собственных, причем сознательных, усилиях человека. Об этом говорит четвертая истина: жажда жизни уничтожается вступлением на благородный восьмеричный путь, ведущий к достижению нирваны. Путь этот – истинные воззрения, истинные стремления, правдивая речь, доброе поведение, честный способ добывания средств к существованию, истинные старания, самообладание и истинное самоуглубление – самадхи. В целом путь включает в себя три этапа: первый – этап мудрости, предполагающий осознание четырех истин и решимость следовать буддийскому учению; второй – этап соблюдения обетов и норм нравственности (правильное поведение, отказ от лжи, от грубости, от клеветы и сплетен, от насилия в любой форме; правильный образ жизни, исключающий занятия и профессии, влекущие нарушение принципов буддийской морали, например торговлю оружием, алкоголем, живыми существами, гадания, прорицания и т. п.); и третий – этап сосредоточения, то есть занятия буддийской йогой. Таким образом, можно сказать, что буддийский путь освобождения развивает культуру поведения, культуру психики и культуру понимания.
В раннем буддизме предполагалось, что весь этот путь может быть пройден только монахами, бхикшу, а миряне должны ограничиваться улучшением своей кармы, то есть совершать добрые дела и поклоняться «трем драгоценностям»: Будде, дхарме (его учению) и сангхе (монашеской общине).
Буддийский путь постижения истины обычно называется срединным путем, так как он лежит между крайностями аскетизма, которому тогда были подвержены многие индийцы, и потворства чувственным наслаждениям, в погоне за которыми проходит жизнь большинства людей. Ни одна из крайностей не хороша: «Одна из них в страстях, соединена с наслаждением, влечением, низкая, грубая, свойственная человеку непросвещенному. Другая соединена с самоистязанием, скорбная, несвятая, связанная с тщетой». Избегая этих крайностей и следуя срединным путем, человек, обреченный на страдания в круговороте бытия, сансаре, и подверженный действию закона кармы, может обрести прозрение, получить высшее знание и прийти к избавлению от страданий – нирване. Таким образом в новой религии, буддизме, единственным убежищем в этой жизни провозглашался Будда, его учение – дхарма и буддийская община – сангха.
Итак, Будда начал проповедовать свое учение, основал первую монашескую общину и указал правила, которым должны следовать его ученики. 40 лет после этого он бродил по Индии, неся свет знания и обращаясь с проповедью к разным слоям населения на доступном им языке. Народ собирался и слушал Будду, а он умел дать мудрое наставление в форме незамысловатой притчи. Так, видя, как люди увлечены стяжанием и как любовь к деньгам и богатству развращает людей, он рассказал притчу о пахаре и куске золота. Однажды Будда со своим учеником Анандой путешествовал по царству Шравасти, и у одного поля они нашли кучу чистого золота. Будда сказал своему ученику: «Это лежит ядовитый змей!» Ананда согласился: «Действительно, это ядовитый змей». Эти слова услыхал бедный пахарь и пошел посмотреть, что они назвали ядовитым змеем, а увидев золото, удивился: ведь это чистое, прекрасное золото! Он отнес его домой, и бывший бедняк, не всегда имевший кусок хлеба, стал богачом. Он облекся в великолепные одежды и вкушал отборные яства. Но царские соглядатаи, увидев, что он внезапно разбогател, заподозрили его и посадили в тюрьму. Он растратил все свои деньги, не мог освободиться, и ему угрожали казнью. Тогда он воскликнул: «Воистину, это был ядовитый змей!»
Говоря о крайностях самоистязания, Будда рассказывал притчу о брахмане и монахине. Жил брахман, который нещадно истязал себя, носил одежду из самой жесткой и грубой ткани и прижигал свое тело в пяти местах. Увидела его как-то раз монахиня и сказала: «Ты не жжешь того, что должно жечь, и жжешь то, что не надо жечь». Брахман рассердился и сказал: «Жалкая, бритая женщина, что ты разумеешь под тем, что надо жечь?» – «Жги гнев своего сердца, – посоветовала ему монахиня. – Если ты сможешь сжечь свое сердце, то оно станет сердцем чистым и искренним. Когда бык запряжен в телегу и телега не двигается, то ударяют по быку, а не по телеге. Тело подобно телеге, а сердце – это бык движущий. Ясно отсюда, что жечь надо сердце. Зачем же жечь тело? Тело как кусок дерева, как мачта корабля, зачем его жечь?» Из воспоминаний учеников позже был составлен священный канон, сложившийся к I веку – Трипитака (Типитака), буквально «Три корзины».
Слова Будды встречали не только понимание и поддержку, но и всевозможные препятствия. В возрасте 80 лет он закончил свое земное существование. Случилось это в городе Паве, где Будда принял приглашение на обед кузнеца Чунды. Тот простодушно угостил учителя блюдом, от которого тот заболел и умер, перед этим попрощавшись с учениками и сказав им, чтобы они были сами себе светильниками и полагались бы только на самих себя. «Да будет светильником вам и учение, к учению прибегайте, ни к чему другому не прибегайте!» Будда покинул земной мир, погрузившись в нирвану. И это тоже случилось в полнолуние месяца вайшаккха. Вот почему буддисты считают этот день трижды святым и обязательно празднуют его – в каждой стране по-своему. Итак, реальная биография Будды, известная лишь в немногих достоверных деталях, позже была встроена в традиционный мифологический канон и в таком виде дошла до нас. Исследователи спорят о времени жизни Будды, о том, какие идеи можно считать принадлежащими ему, а какие были высказаны позже; спорят и о сущности некоторых его воззрений, но никто не сомневается в его реальном существовании. Что же касается его учения, то оно перешагнуло границы Индии и осталось жить на века, претворяясь во многих временных и локальных вариантах, но сохраняя индийское ядро.
После смерти великого учителя, а это случилось в 544 г. до н. э. по буддийскому счету, или в 483 г. по мнению большинства исследователей, тело его было кремировано, а прах поделен между последователями; его захоронили в шести разных местах, и над ними были воздвигнуты мемориальные надгробия – ступы (буквально «верхушка», «вершина»; похожа на курган). Есть ступы миниатюрные, которые помещаются на ладони, а есть гигантские, но так или иначе они известны во всех буддийских странах мира. Есть среди них ступы-реликварии, которые являются местами захоронения священных реликвий, и есть ступы-мемориалы, воздвигнутые в честь каких-либо религиозных событий. В буддийской символике ступа – модель вселенной.
Главная реликвия буддизма – зуб Будды, она почитается во всех странах буддийского мира. По легенде, во время кремации тела Будды один из учеников выхватил из погребального костра зуб. Восемь веков он хранился в Индии, а потом его перевезли на Шри-Ланку: якобы в своей прическе его перевезла принцесса Хемалатха. Один из местных правителей построил в честь зуба Будды храм и установил ежегодный праздник, который длился две недели; он отмечается и сейчас в городе Канди. Такое же путешествие проделал и буддизм: забытый на родине его основателя, он обрел новую жизнь на противоположной, южной окраине индийского мира, на Шри-Ланке. Не будет преувеличением сказать, что здесь он стал практически национальной религией сингалов – народа, составляющего большинство населения острова. Буддийские хроники связывают утверждение учения на Шри-Ланке с прибытием на остров в III в. до н. э. буддийского проповедника Махинды, сына императора Ашоки.
Что же касается Индии, то в ней сейчас буддистов почти нет: из примерно 270 миллионов адептов этой религии, проживающих в мире, на родине этого учения живет не больше двух миллионов. Буддизм просуществовал в Индии всего лишь несколько столетий, примерно до XI–XIII вв. На рубеже нашей эры он распространился на огромной территории Кушанской империи; в нее, помимо северо-запада Индии, входили земли Центральной и Передней Азии. Оттуда буддизм проник в Китай, Корею, Японию, Тибет. Этот путь буддизма растянулся примерно на семь веков (с I по VII вв.). С XIII по XVI вв. буддизм утвердился в Монголии, а оттуда в XVII–XVIII вв. попал к некоторым народам Сибири (Бурятия, Калмыкия, Тува, Читинская и Иркутская области, Алтай). С 1741 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны буддизм официально считался одной из официально признанных религий Российской империи и сохранял этот статус до сталинских репрессий.
В страны Центральной Азии и на Дальний Восток отправилась из Индии «большая, или великая, колесница», махаяна, называемая также северным буддизмом; а в Шри-Ланку и в страны Юго-Восточной Азии – «малая колесница», хинаяна (самоназвание тхеравада, «учение старейших»), называемая также южным буддизмом. Таковы две основные ветви учения, северная и южная; каждая из них, в свою очередь, распадалась на несколько более мелких направлений. Распространяясь за пределами Индии, буддизм проявил исключительную гибкость, приспосабливаясь к новым условиям и ассимилируя местные верования. Но во всем буддийском мире среди образов, идей и представлений просвечивает индийское ядро, нерасторжимо связанное с великим учителем Буддой Шакьямуни. Последователи хинаяны не считали Будду богом: для них он – человек, овладевший искусством высшего просветления.
Одетые в страны света
Что подумал бы каждый из нас, встретив на улице столичного или вообще любого города совершенно обнаженного мужчину, шествующего гордо и невозмутимо? А какое впечатление произвела бы толпа таких обнаженных мужчин, торжественно шагающих в праздничной процессии? Нетрудно догадаться, какие слова пришли бы нам на ум. Но для Индии подобное зрелище привычно, и там оно никого, кроме туристов, не повергает в шоковое состояние. У индийцев в самом деле нет никаких оснований для удивления, тем более что сами нагие мужчины таковыми себя не считают: это – джайны-дигамбары, то есть «одетые в страны света», представители третьей по значению религии Индии после индуизма и буддизма.