Инго и Инграбан
Шрифт:
Мысли смешались в голове изумленного Инго. Он видел перед собой прекрасную женщину в королевской короне; она простерла к нему руки, с мольбой предлагая то, что составляет предмет счастья для горделивейшего из витязей.
– Ты был еще отроком, – с глубоким волнением продолжала Гизела, когда родители соединили руки наши. И сделался ты славным в народе витязем, а я несчастнейшей из женщин в замке королевском; но снова твои пальцы ласково коснулись руки моей, а разлучавшее тебя с королевой уже истлело на костре. Пришла я с приглашением к доблестнейшему из витязей стран этих. Оба мы взываем к одному и тому же верховному божеству, как внуки к предкам, потому что оба мы происходим от рода богов, – они поставили нас владыками земли и людей.
Услышав из уст Гизелы собственные слова свои, Инго, словно оглушенный, взглянул на королеву, подобно некоей богине, устраивающей его судьбу. Вдруг над ними что-то зашуршало, на землю упал плащ королевы, и откуда-то донесся слабый крик младенца.
– Вот одежда, приличная возлюбленному витязю! – вскричала королева, поднимая плащ.
Инго поднял голову и посмотрел наверх.
– Я слышу слабый крик, – сказал он, – слышу голос моего маленького, тоскующего по мне сына, и как человек, очнувшийся ото сна, стою я перед королевой. Я соединен с женщиной, которая для меня дороже самой жизни. Она все оставила ради меня; в кругу боевых товарищей я дал обет защищать ее, как отец, и с ней одной делить ложе, как супруг. Могу ли я покинуть ее и отправиться в замок королевский?
– Ни слова больше, Инго! – вскричала Гизела, и лицо ее вспыхнуло. – Вспомни, что и мне ты подавал руку, вспомни ночь, когда я отвела от тебя меч короля. В ту пору, когда я спасла тебе жизнь, невидимые силы соединили твою судьбу с моей; ты принадлежишь мне, одной только мне, и дорогой ценой я купила тебя!
– Ты поступила со мной великодушно, как героиня, – ответил Инго, – и доколе жив, я буду благодарен тебе.
– Плюю я на твой холодный привет! – вне себя от гнева закричала королева. – Плюю на витязя, который ласковыми словами вознаграждает женщину, ради него принявшую на себя проклятье богов смерти! Неужто ты не понимаешь, что сделала я, удержав меч моего мужа? Злобные силы, подозрения, тайную ненависть возбудила я против собственной жизни; с той поры желчь стала моим и его напитком, всякое слово подозрительно, тревожна каждая ночь. И одна только была у меня забота, точащая сердце ночью и днем: жить ли мне на свете, когда он бражничает среди своих буйных ратников?
– Если из-за меня тебе приходилось выносить тоску, – сказал растроганный Инго, – то позови меня в час опасности, и кровью готов я уплатить за ту долю твоего бремени, которую я тоже обязан нести.
Но едва ли королева слышала его слова, – она вплотную подошла к Инго и хрипло прошептала:
– Ты готов, мой милый? Очень может быть, что не умер бы король, если б той ночью не находился ты в моих покоях.
Витязь отступил назад, щеки его побледнели, но холоден был его взор, когда он ответил:
– Не думаешь ли ты, королева, что, приняв на душу тяжкое преступление, ты стала милее моему сердцу?
– Чего уставился на меня, словно истукан? – вскричала она, и схватив руку Инго, стала трясти ее. – Не последуешь за мной – и не жить нам вместе на грешной земле!
Инго гневно вырвался.
– Если тайным делом мрака ты накликала на мою голову гнев мстительных богов, то готов я поплатиться, но только не зависимым от тебя человеком, не рабом, связанным с твоей жизнью.
Королева пристально взглянула ему в лицо, медленно поднялась – и грозно сжалась ее рука.
– Брошены жребии, на которых жены судеб начертали наше будущее. Твой выбор сделан, Инго, и горе пророчит выпавшее на твою долю знамение!
Она повернулась, судорожно вздрагивало ее тело, но не было слез в глазах ее, и окаменело лицо, когда, указав на заходящее солнце, она вполголоса сказала:
– Завтра!
Королева поспешно пошла к коням, а Инго, ногой отбросив плащ Гизелы, поспешил к своему двору по дороге, которой поднялась Ирмгарда.
11. Громовой удар
Через узкую дверь, ведшую от ручья во двор укрепления, Инго поспешил к запертым воротам, которые охранялись ратниками. Бертар закричал ему с башни:
– Посмотри, король: там, в долине, едет королева со своими ратниками, приближаясь к границам страны. У кого покоен дух, тот не мчится так быстро.
– Она уехала в гневе.
Из сумрачного лица начальника Бертар понял то, чего не досказал Инго.
– Если пастух прогонит волка из ограды, то травленый не возвращается три дня, зато следующей же ночью туда попробует ворваться голодная волчица. Пастырь марвингов, когда ожидаешь ты нападения на стадо твое?
– Завтра.
Старик кивнул головой.
– Не ладно там, на севере. На башне, построенной нами на рубеже страны, стоит Радгайс. Это один из самых благоразумнейших воинов, и не думаю, что он спит: ему известно, что королева заварила турингам свежую похлебку. С его вышки не поднимается, однако, дым, а между тем день светлый, и прозрачен воздух. Опасаюсь, король, что не добровольно закрыл он глаза.
– Королева направилась лесной дорогой, чтобы миновать башню, – ответил Инго.
Но в тот момент, пока он оборачивался, на севере, на золотистом вечернем небе появился белый пар, все выше и выше поднимался столб дыма, окрашиваясь в темный цвет.
– Понимаем предостережение! – воскликнул Бертар. – Ратники королевы ускакали за рубежи. От всего сердца желаю, чтобы страж ускользнул от них.
– Посмотри на юг, Бертар, там восстает на нас старый враг. В третий раз уже кесарь требует нас, но на этот раз он потребовал от бургундов нашей смерти. Королева грозит оружием своего брата Гундамара.
Старик снова взглянул на начальника, заметив по суровым чертам его лица, что Инго помышляет о жестоком бое. Бертар покрепче стянул свой кожаный пояс и, свирепо улыбнувшись, сказал:
– Чтобы украсить двор сразу для двух королей – срок короткий, но твои ратники проворны; давно уже ждем мы такой чести, и если непрошеному гостю захотелось попировать у нас, то, пожалуй, он угодит прямо на пир к орлам и воронам. Приказывай, король, твои ратники готовы к бою.
– Зажги огни, отправь лазутчиков на южную границу и оповести в селениях оседлых землепашцев, чтобы они спрятали в лесах женщин и детей, а нам, сколько можно, прислали вооруженных людей, – распорядился Инго.
Бертар мощно грянул воинский напев вандалов: