Инкуб
Шрифт:
– Вы забываетесь, сударыня!
– Это вы впали в спячку, господин Верещагин, – холодно произнесла Дятлова, поднимаясь со стула. – Позвоните мне, когда очнетесь. И помните, покинутая женщина способна на многое, если не на все.
Завадский почти равнодушно взглянул на подсевшего к нему в машину Верещагина, словно не ждал от него ничего существенного. А ведь решалась судьба дела, которому они оба посвятили пятнадцать лет жизни. Неужели Аркадий сдался, пошел на поводу у простаков, верящих в идиотские слухи, распускаемые по городу? Или измена жены так его подкосила, что он признал поражение раньше, чем его положили на лопатки?
– Это ты у нас спортсмен, Анатолий, – усмехнулся финансовый директор. – А я прожженный интриган, которого на бредовую байку не купишь. Чудес вокруг нас много, дорогой друг, но это чудеса в решете. Страхов нашел человека, через которого Мартынов дал взятку Ильину.
– Взятку?
– А что ты удивляешься, Верещагин. Вопрос с Ильиным уже решен, через год он уходит. А человеку надо как-то жить. Говорят так же, что Вячеслав Данилович был неравнодушен к Ирке Дятловой. А эта дура вместо того, чтобы лечь под губернатора, замутила романчик с его замом. Можешь себе представить всю степень разочарования самолюбивого человека. Вот тебе первое чудо, Анатолий Викторович. Второе, по сведениям все того же Валерия Игоревича, обошлось Кириллу Мартынову почти в миллион долларов. Коррупция – это страшное зло, Анатолий, но нечистой силой здесь и не пахнет.
– Откуда у мальчишки столько денег?
– Его мать, Маргарита Мартынова, слыла далеко не бедной женщиной. Но не в ней, конечно, дело. Я тебе не раз уже говорил, что за наследником стоят серьезные люди. Судя по всему, одним нашим «Осирисом» они не ограничатся. Иначе, зачем им расставлять на высокие посты своих людей. Страхов говорит, что и в Следственном комитете, и в самой прокуратуре весьма обеспокоены деятельностью сектантов, но пока не решаются на открытые действия, опасаясь скандала. Что они, собственно, могут предъявить юнцу? Совращение уважаемых матрон и солидных областных чиновников? Но, во-первых, это не запрещено законом, а во-вторых, в это никто не поверит. Как не поверят и во взятку, которую милый мальчик невесть, зачем дал губернатору.
– Так может, он ее и не давал?
– Дал, – твердо заявил Завадский. – Через Семейкина Филиппа Степановича. Ты этого жука знаешь, Анатолий. А познакомил с ним нашего инкуба никто иной, как Томилин, тот самый студент, который якобы по случайности застрелил Маргариту.
– Но это же мелкие сошки? – расстроился Верещагин. – Зачем губернатору с ними связываться?
– Мелкие сошки с миллионом долларов? – усмехнулся Завадский. – Очнись, Анатолий. Сдается мне, что Кирилл просто троянский конь, который нужен только для того, чтобы прикрывать собой расчетливых и умных людей. Кстати, Страхов придерживается того же мнения. Но для того, чтобы увидеть лица наших истинных врагов, мы должны убрать этого патентованного жеребца.
– То есть, как убрать? – насторожился Верещагин.
– Пулей, – спокойно отозвался Завадский. – Можно серебряной, как его матушку. Но, думаю, сойдет и простая. Не велика птица.
До сих пор Анатолию Викторовичу убивать людей не приходилось. Конкуренты у него, конечно, были, врагов тоже хватало, но споры разрешались без крови, благодаря уму и изворотливости Верещагина. Знай Анатолий людей, которые противостоят ему в странной шахматной партии, затеянной невесть кем и непонятно с какими целями, он, конечно, попробовал бы с ним договориться. Но весь ужас как раз в том и состоял, что вести переговоры оказалось не с кем. Все попытки, предпринимаемые как Завадским, так и самим Анатолием Викторовичем, обнаружить кукловодов за спиной смазливой марионетки, заканчивались ничем. Инкуб был на виду, проявляя завидную сексуальную, а теперь уже и политико-экономическую активность, а вот о том, что творилось за его спиной, можно было только гадать.
– А родственники у Кирилла есть? – просил Верещагин.
– Нет, – твердо заявил Завадский. – У Брагинского не было ни братьев, ни сестер, ни родных, ни двоюродных. У Маргариты Мартыновой тоже. Следовательно, инкуб один как перст. Не исключено, конечно, что объявятся очень дальние родственники, но им еще придется доказывать степень своего родства с Валентином Васильевичем. Сроки уже на исходе. Доля Брагинского отойдет государству. А с чиновниками всегда можно договориться.
– Ну что ж, если другого выхода нет, – задумчиво произнес Верещагин, – то нам остается найти исполнителя.
– Исполнитель у меня есть, – спокойно отозвался Завадский. – Этот будет молчать при любом обороте дела.
– Почему?
– Речь идет об охраннике Брагинского, Николае Козинцеве, он работал в нашей фирме, но недавно я его уволил.
– Зачем?
– На всякий случай, – усмехнулся Завадский. – Ему придется заплатить, но особенно тратиться мы на него не будем. У этого парня рыльце в пушку, как ты знаешь. Он активно сотрудничал с инквизиторами, а теперь поработает на нас.
– Ты сам с ним договаривался?
– Нет, поручил это дело Смагину. Боря, конечно, сволочь первостатейная, но тем, как говорится, и ценен.
– А он тебя не продаст?
– Может и продал бы, но некому, – хмыкнул Завадский. – Страхов мне уже намекнул, что правоохранители усердствовать не будут. Этот распутный инкуб изрядно всем надоел. Он полез туда, где чужим делать нечего. Еще не хватало, чтобы какой-то сопляк занимался в области кадровой политикой. Это же святая святых местной элиты. О нем забудут через два дня, можешь мне поверить, Анатолий. Юнец без роду, без племени – кому он нужен?
– А его кукловоды?
– Этим придется либо проявить себя, либо раствориться в воздухе, подобно облачку при порыве ветра.
– Грозы, значит, не будет?
– Нет, Верещагин. Можешь спать спокойно. Ни грома, ни молнии. Я все продумал. На днях мы устроим корпоративный вечер, куда пригласим Кирилла Мартынова. Надо же акционерам и руководителям «Осириса» познакомиться с сыном незабвенного Валентина Брагинского. Я пришлю приглашение Зое, как акционеру, а тебе как гостю. Будет лучше, Анатолий, если мы оба окажемся в этот вечер на людях. Во избежание разного рода слухов.
– А где будет проходить мероприятие?
– В «Парадизе». Ресторан расположен рядом с нашим офисом.
– Я знаю, – усмехнулся Верещагин. – И уж конечно буду. Как гость.
– Почетный гость, – подчеркнул Завадский. – Думаю, в этот вечер все решится. Пожелаем друг другу удачи, Анатолий Викторович.
Смагин почти не волновался за исход дела, порученного ему щедрым заказчиком. Свою часть работы он уже проделал с блеском – доставил орудие производства в нужное место. Теперь черед был за исполнителем, которому надлежало подняться на крышу пятиэтажного дома и занять исходную позицию как раз напротив подъезда, в котором проживал Кирилл Мартынов. До ресторана «Парадиз» от элитного дома было не более двадцати минут езды, однако клиенту следовало взять в расчет вечерние пробки на дорогах. Впрочем, наследник Брагинского мог и опоздать на корпоративную вечеринку, ему это, в сущности, ничем не грозило. Тем не менее, Смагин лично проследил, чтобы исполнитель появился на крыше в нужное время. К счастью, Николай Козинцев оказался на редкость пунктуальным человеком. А в его умении обращаться со снайперской винтовкой Смагин не сомневался. Моральные проблемы Колю тоже не должны были волновать, ибо бывший охранник вполне искренне считал, что его хозяина убил сынок-оборотень. Причем убил подло, из-за угла. Смагин не собирался бороться с чужими суевериями по поводу нечистой силы и охотно согласился заменить в винтовке простые пули на серебряные. Удобную позицию для стрелка Борис выбрал сам. С такого расстояния не промахнулся бы даже начинающий стрелок, а у Козинцева имелся опыт войны в горах, где он не раз смотрел в лицо смерти. Возможно, полученная в ходе боевых действий контузия сказалась, в конце концов, на умственных способностях и психическом здоровье бывшего сержанта. Иначе чем еще объяснить, что он добровольно ввязался в совершенно идиотскую затею доморощенных инквизиторов. По словам того же Козинцева, они убили или изуродовали чуть ли не десяток несчастных наркоманов, которых Маргарита Мартынова вытащила с того света. Тронутый умом Коля считал рабов деловой женщины исчадьями ада, а потому не слишком скорбел по поводу их преждевременной смерти. Смагину ничего другого не оставалось, как только мысленно развести руками и с прискорбием признать, что в головах наших современников вместо мозгов каша, изготовленная по средневековым рецептам создателями голливудских блокбастеров. Немудрено, что их почитатели так и не смогли отличить божий дар от яичницы.