Инкуб
Шрифт:
– Мне Страхов звонил только что, – задумчиво почесал подбородок вице-мэр. – Попеляева убили.
– Быть того не может! – ахнул Завадский. – Я же вчера виделся с ним.
– О твоем визите к Семену Александровичу следователь знает. К счастью для тебя, Попеляев был убит через четыре часа после вашей встречи и его в этот промежуток времени видели соседи. Он обычно гулял перед сном.
– Похвальная привычка, – вздохнул с облегчением Аркадий Савельевич.
– Страхов полагает, что это ритуальное убийство, – понизил голос Верещагин. – В деле фигурирует нож, очень похожий на орудия преступлений, совершенных в Дубосеково. Точно такими же ножами были убиты егерь Михеев и тракторист Сабуров.
– Инкуб не стесняется в средствах, – сделал вывод Завадский.
– Увы, следствие не может доказать причастность Кирилла Мартынова к этим убийствам. У молодого человека железное алиби. Он никуда не выезжал из города в течение последнего месяца. А в ночь убийства Попеляева он развлекался в клубе с твоей женой на глазах десятков людей.
– И что ты обо всем этом думаешь? – прямо спросил Аркадий.
– Боюсь, что с сектантами нам с тобой не совладать, – нахмурился Верещагин. – Нужны союзники.
– Кого ты имеешь в виду?
– Мокшина Петра Петровича.
– С какой стати вице-губернатор станет нам помогать? – развел руками Завадский. – Да он пальцем даром не пошевелит.
– А придется, – процедил сквозь зубы Верещагин. – Его любимого зятя Кобякова видели в ночь убийства возле дома Попеляева. Кроме того, Эдик встречался с Сабуровым за несколько часов до его смерти. Правда, вечером он покинул Дубосеково, но ведь мог и затаиться где-нибудь в кустах. Следователь Страхов всерьез подозревает нашего друга. А ведь Кобяков как раз сегодня вступил в новую должность.
– Какую должность?
– Начальника управления земельных ресурсов департамента имущественных и земельных отношений. Это тебе, Аркадий, не фунт изюму.
– А как же Дятлов?
– Видимо, его супруга сильно разочаровала Петра Петровича, и он сделал свой выбор в пользу зятя, – криво усмехнулся Верещагин. – Теперь ты понимаешь, чем для Мокшина может обернуться это назначение, если вдруг выяснится, что Кобяков убийца.
К вице-губернатору Анатолий Викторович Завадского не взял. Аркадий до того расстроился по поводу метаморфоз, произошедших с его бумагами, что вряд ли способен был оказать поддержку компаньону в столь важном разговоре. Мокшин считался очень крутым человеком, способным к тому же на быстрые и эффективные выпады в сторону своих недругов. Его влияние на главу области было столь велико, что многие предпочитали договариваться именно с Мокшиным, игнорируя умного, но не всегда твердого в разговорах с сильными мира сего Ильина. К тому же у Петра Петровича имелись большие связи в столице, как в политических, так и финансовых кругах. Такой человек в сложившихся обстоятельствах мог оказаться очень ценным союзником. К сожалению, Мокшин был человеком подозрительным от природы, а Верещагина он и вовсе недолюбливал, видя в нем конкурента в грядущей борьбе за власть. Дабы усилить свои позиции, Анатолий Викторович прихватил на встречу с видным губернским чиновником следователя Страхова, человека еще молодого, но уже успевшего приобрести заметный вес в правоохранительных структурах.
Мокшина удивил визит муниципала, что, однако, не помешало ему встретить гостей вежливым наклоном головы и широким взмахом руки, приглашающим садиться. Петр Петрович в губернских кругах слыл консерватором, и это проявлялось не только в его внешнем облике, но и в окружающей обстановке. Кроме тяжелого дубового стола, за которым восседал чугунной статуей сам хозяин, в обширном кабинете имелось всего несколько стульев и небольшой столик в углу у окна, заваленный свежими газетами. Секретарша поставила перед гостями две чашечки кофе и этим ограничилась.
– Ты, конечно, слышал Петр Петрович о смерти Брагинского? – начал с главного Верещагин.
На мясистом лице вице-губернатора появилась выражение не то огорчения, не то осуждения – в общем, Мокшин был в курсе подробностей нелепой смерти далеко не последнего в городе предпринимателя. Конечно, Валентин Васильевич, не к тому будь помянут, мог бы выбрать смерть поприличнее. Для видного бизнесмена смерть от укуса бешеного пса нетипична. Не бродяга же он, в конце концов, промышляющий на помойке.
– Это ваша вина, – упрекнул муниципала областной чиновник. – Развели, понимаешь, собак.
– На Брагинского напал волк, натренированный кем-то на убийство, – печально вздохнул Верещагин. – Причем смерть Валентина Васильевича стала первой в целой череде ритуальных убийств, совершенных на территории, как города, так и области.
– Ритуальных?! – удивился Мокшин до такой степени, что его заплывшие жирком маленькие глазки увеличились до почти нормальных размеров.
– Увы, – развел руками Страхов и выложил перед ошеломленным вице-губернатором нож с причудливой рукояткой. – Это орудие преступления. Точно такими же ножами убиты еще три человека. Изготовлены они в наше время, но в скифском стиле, весьма популярном две тысячи лет назад.
– Я бы не стал отнимать у тебя время, Петр Петрович, если бы не одно прискорбное обстоятельство, – вновь вступил в разговор Верещагин. – Дело в том, что под подозрение попал твой зять, начальник управления департамента имущества и земельных отношений, Эдуард Константинович Кобяков.
– Заместитель начальника, – машинально поправил Мокшин гостя.
– Но ведь приказ подписан губернатором, и Кобяков уже вступил в должность.
Удивление проступило на лице хозяина кабинета столь яркими красками, что Страхов с Верещагиным невольно переглянулись. Реакция Петра Петровича на новость, известную всему городу, показалась обоим более чем странной. Неужели столь важное назначение состоялось без согласования с видным, а главное заинтересованным в этом деле чиновником? Верещагин с изумлением наблюдал, как Мокшин глыбой поднимается из-за стола и покидает свой кабинет, тяжело печатая шаг толстыми негнущимися в коленях ногами.
– Прямо каменный гость, – не удержался от ехидной реплики Страхов.
Верещагина подобное сравнение позабавило, но он все-таки приложил палец к губам, призывая следователя к осторожности. Версии по поводу назначения Кобякова можно было строить разные, вплоть до самых фантастических. Но Анатолий Викторович остановился на самой выгодной для себя – кто-то явно копает против Мокшина, а потому и продвигает по карьерной лестнице его зятя, замешанного в неблаговидных делах. Падение Кобякова неизбежно ударит по авторитету Петра Петровича, не только пригревшего уголовного преступника, возможно опасного маньяка, но и вознесшего его на вершину власти.
Мокшин, покидавший кабинет разъяренным вепрем, вернулся к своим гостям смирным кабанчиком, из чего Верещагин заключил, что разговор с губернатором по поводу нового назначения зятя получился для него непростым. Петр Петрович потерпел одно из самых сокрушительных поражений в своей жизни и теперь мучительно пытался вновь обрести себя в предложенных жизнью и хитроумными врагами обстоятельствах. Верещагин воспользовался случаем и поспешил представить свое видение ситуации, сложившейся вокруг видного губернского деятеля.