Инкуб
Шрифт:
– Я не могу исключить этого, Анатолий, – понизил голос почти до шепота Завадский. – Твое видение не было белой горячкой, как мы думали тогда. Впрочем, ты об этом, наверное, уже сам догадался. Рано или поздно, Зоя придет к тебе еще раз, и ты не сможешь ей отказать.
– И что ты предлагаешь мне взамен?
– Я предлагаю тебе вступить в брак с Ириной Дятловой в рамках того самого обряда, который прошел Брагинский. Не торопись с отказом, Анатолий. Я бы и сам пошел с ней под венец, но я женат и мой бракоразводный процесс еще не завершился. Конечно, мог бы рискнуть Годунов, он человек отчаянный, но у него та же проблема – жена и штамп в паспорте.
– Если мне не изменяет память, то Ирина тоже не свободна от брачных обязательств.
– Ладно, Анатолий, – вздохнул Завадский, – признаюсь честно – я просто боюсь. Быть шафером
– Спасибо за заботу, Аркадий, – криво усмехнулся Верещагин. – Одного только не могу понять, почему ты решил, что подобный брак вообще возможен. У тебя есть связи в адских сферах?
– У меня нет, – честно признался Завадский. – Свои надежды мы возлагаем на инквизиторшу Дробышеву. Она знает, где находится капище, давшее Валентину Брагинскому путевку в новую жизнь.
– Дробышева будет молчать.
– Она скажет все, Анатолий, – сверкнул глазами финансист. – Мы не собираемся с ней церемониться. Впрочем, это не твоя забота. Годунов взял предсвадебные хлопоты на себя. От тебя мне нужно только согласие. Я тебя не тороплю, Верещагин, но ты, надо полагать, и сам понимаешь, что времени у нас в обрез.
– Я подумаю, Аркадий.
– Может, ты до поры поживешь у меня? – предложил Завадский.
– А что это изменит, – пожал плечами Верещагин. – Или у тебя есть заклятье, оберегающее от нечистой силы?
– Пока нет, – поморщился Завадский. – Но я очень надеюсь, что добуду его. С твоей, естественно, помощью, Анатолий.
Гость ушел, прихватив магическую книгу, а Верещагин остался со своими страхами и робкой надеждой на благополучный исход. Почти полчаса он тупо пялился в экран, пока ему не пришло в голову, что телевизор можно включить. Анатолий дотянулся до пульта и ткнул в первую попавшуюся кнопку. Вице-губернатор Кобяков излагал свой взгляд на работу правоохранительных структур в области. По его словам, последние события в поселке «Рябово» показали, что в деятельности милиции и прокуратуры имеются существенные недоработки. Однако общий тон выступления Эдуарда Константиновича оказался оптимистичным. А его вера в торжество справедливости и правопорядка – несокрушимой. У Верещагина появилось острое и почти непреодолимое желание плюнуть в самодовольную рожу сатаниста, но, к сожалению, его демарш мог оскорбить всего лишь забугорный телевизор, а уж никак не вице-губернатора, довольного жизнью и самим собой. Именно из уст Кобякова Анатолий узнал, что особняк Брагинского, скорее всего, взорвали бомжи, устроившие в нем что-то вроде общежития. При этом недобрым словом было упомянуто руководства ЗАО «Осирис», не обеспечившее должный присмотр за собственностью покойного шефа и тем самым нанесшее немалый ущерб его наследникам. Верещагину ничего другого не оставалось, как только поздравить следователя Страхова с успешным разрешением задачи, поставленной перед ним мудрыми руководителями. Что касается мэра и губернатора, то оба просто промолчали по поводу проблемы, показавшейся им непосильной. И в этот момент, сидя перед телевизором, Верещагин вдруг четко осознал, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих, и что в этом городе просто некому хлопотать о его душе. Анатолий волен распорядиться ею так, как пожелает. А поскольку путь Кобякова для него уже заказан, то остается только принять предложение другого соблазнителя, Завадского, и пройти указанной им дорогой до конца. Верещагин набрал нужный номер и, услышав бархатный баритон Аркадия, произнес раздельно:
– Передай Ирине, что я согласен.
Приняв сомнительное во многом решение, Анатолий успокоился неожиданно даже для себя. Его вдруг неудержимо потянуло в сон, не смотря на кофе, выпитый в немалом количестве. Верещагин поднялся на второй этаж и прошел в кабинет, где не появлялся уже целую неделю. На письменном столе царил обычный беспорядок, но Анатолию лень стало перебирать бумаги. Мелькнувшую было мысль о завещании, он отбросил за ненадобностью. Все его имущество в любом случае доставалось сыну от первого брака, которого он не видел почти десять лет. Верещагину вдруг пришло в голову, что алименты с него перестали высчитывать более года назад, следовательно,
– Так удобнее, – спокойно отозвалась Зоя. – Я думаю, ты не будешь возражать.
– Мне все равно, – с трудом выдавил Анатолий, с ужасом глядя на обнаженное тело жены.
– Иди ко мне, любимый, – ласково проворковала Зоя, раздвигая ноги. – Тебе сюда.
Верещагин сделал машинально шаг вперед и тут же замер, словно прилип к полу. Холодный пот медленно стекал по лицу Анатолия, но, вопреки ужасу, пронизывающему его от макушки до пят, он вдруг испытал острое желание. Его неудержимо влекло к покойнице, призывно шевелившей бедрами в предвкушении сладостного мига соития. Ноздри Зои раздувались от нетерпения, лицо перекосило от сладостной муки, а живот стал раздуваться прямо на глазах потрясенного Верещагина. Анатолий вдруг почувствовал исходившее от Зои зловоние и остановился в шаге от ложа.
– Я сейчас, – произнес он подрагивающими губами. – Сейчас. Только душ приму.
Верещагин почти скатился по лестнице, двумя прыжками миновал холл и ринулся в гараж, где стояла «Ауди». Машина завелась с пол-оборота, к большому облегчению владельца. Он ринулся к щитку, давя сразу на все кнопки. Голос Зои, зовущей его к себе, не переставая звучал в ушах беглеца. Анатолий с трудом пересилил желание вернуться. Из гаража он вылетел на огромной скорости и с трудом вписался в ворота. Мысли путались в его голове, но он все-таки нашел в себе силы, чтобы поприветствовать охрану, притормозившую его на выезде из поселка. Зато на трассе он дал себе волю, «Ауди» неудержимо понеслась вперед, к желанной свободе.
– Не гони, Анатолий, – услышал он за спиной спокойный голос. – Наше счастье не за горами.
Верещагин в ужасе оглянулся на женщину, сидевшую на заднем сидении автомобиля. Зоя была одета в то самое платье, в котором садилась за руль его бумера в роковой для себя день. Она кивнула на свой выпирающий живот и произнесла с улыбкой:
– Он так и не успел родиться, Анатолий. Помешала твоя поспешность и моя непредвиденная смерть.
Верещагин скрипнул зубами и ударил по тормозам. Увы, взнуздать взбесившийся автомобиль ему не удалось. «Ауди» на полном ходу врезалась в притормозившую фуру, в одно мгновение лишив полного сил человека надежды на спасение и будущую счастливую жизнь.
Завадский узнал о смерти Верещагина от Валерия Страхова, приехавшего в его офис перед обедом. Следователь был как всегда подтянут, выбрит и надушен. Словом, являл собой тип человека, преуспевающего на избранном поприще. В укор ему Аркадий Савельевич поставил бы разве что сероватый цвет лица и неуверенность, читавшуюся в глазах.
– С ним была женщина, – произнес глухо следователь. – На третьем месяце беременности, как определили эксперты.
– Может, подвозил кого-то, – испуганно охнул Завадский.
– Ее лицо осталось нетронутым, она вообще мало пострадала, – поморщился как от зубной боли Валерий Игоревич. – Верещагина я опознал с трудом, а она лежала на столе словно живая. Это была Зоя, Аркадий Савельевич, в этом у меня нет никаких сомнений. Я сделал несколько фотографий. Можете взглянуть.
– Нет, – в ужасе взмахнул руками Завадский. – Не надо. А впрочем… Оставь фотографии, Валерий. Я посмотрю. Потом… Когда-нибудь…
Аркадий Савельевич откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Мысли путались. Собственно, их не было вообще. Не считать же мыслями тот ужас, который поселился, похоже, навечно в голове и сердце некогда преуспевающего бизнесмена.