Инноминаты: Медный кубок
Шрифт:
Утро едва разгоралось. Только что включенный чайник на подоконнике громко зашумел. Старенький. Куплен чёрт-те когда, а всё ещё работает. Семён Семёнович уже давно не завтракал дома. Раньше его за стол усаживала жена, а сейчас он сам по себе. Тратить по утрам время на готовку не хотелось, а вот устроить на работе перекус с чаем – самое то.
Однако сегодня всё полетело в тартарары. Завибрировал смартфон. Не успел Семён Семёнович взять его в руки, как из гаджета раздался резкий голос: «Эй ты, вдовец очкастый, хватай свой карандаш и бумажку. Фаанг требует тебя!».
Едва Семён Семёнович коснулся экрана телефона, как тот рявкнул на него «Живо!», после чего затих и лежал уже смирно. Алистер, а это был именно его голос, обычно вёл себя куда более сдержанно. И фразами вроде «вдовец очкастый» разбрасывался редко. Хотя под нос частенько бурчал всякие ругательства.
Больше всего на свете Алистер ценил различную технику. Он в равной степени обожал как простые, так и сложные механизмы. К окружающим же относился по настроению. А сегодняшнее утро у вороны явно случилось недобрым.
«Зря отдал им телефон. Может, и не было бы вот таких звонков», – рассудил Семён Семёнович, получив в качестве приветствия хамское обращение, да ещё приказ немедленно явиться. Вспомнилось, как совсем недавно к нему цеплялась всякая нечисть, чтобы передать сообщение. Бр-р… Нет! Уж лучше телефонное хамство-хулиганство.
– Да-а, – протянул он и тут же посетовал: – Попил чаю с бутербродом.
В кабинете рядом с сейфом висела фотография кирпичной стены. Семён Семёнович сам её сделал, когда был подростком. Сам же смастерил деревянную рамку, вырезал и установил стекло. Сослуживцы, впервые увидев снимок, всегда одинаково и несмешно шутили – в духе «расстрельная стена», «убейся об стену» и тому подобное. Вот только Семёна Семёновича место на фотографии совсем не веселило. Он, в отличие от других людей, отчётливо видел на ней торчащую металлическую скобу и слово «Дверь», выведенное мелом рядом с ней.
«Э-хе-хе», – вздохнул про себя Семён Семёнович, после достал из кожаной папки-портфеля блокнот для скетчей, карандаш и ручку. Прихватив смартфон, он подошёл к сейфу и коснулся холодного стекла фотографии. Рука провалилась внутрь, как в густую смолу. Неприятно. Пальцы нащупали твёрдый металл, схватились за него и легонько потянули на себя.
Лениво звякнули над головой бубенчики…
Арей Фаанг
– Наконец-то! Мы вас заждались, Семён Семёныч, – Арей Фаанг поднялся с барного стула и стремительным шагом направился к только что вошедшему коренастому мужчине в очках.
– К чему такая срочность? – сразу поинтересовался тот. Тёмно-синий китель на нём был застёгнут на все пуговицы. В руках маячил блокнот для набросков, а также набор для рисования, состоявший из ручки и карандаша. Странное сочетание. Так сразу и не поймёшь, кто перед тобой – художник в костюме полицейского или действующий сотрудник МВД, решивший похудожничать.
– Взгляните, – Арей Фаанг проводил Семёна Семёновича к молодой женщине с рыбьими глазами. Дамочка пребывала в прострации. Руфина вышибла из неё почти весь дух, хоть и била не в полную силу.
– Не знаю, какой она видится вам. Возможно, такой же, как мне. Не в этом суть, – сделав краткую паузу, Арей Фаанг продолжил: – Мне кажется, с ней случилось нечто по вашей части. Я буду крайне признателен, если вы сможете разузнать о ней побольше.
– И только? – Семён Семёнович скептически хмыкнул. – Не вижу причин для спешки.
– Причины есть, – жёстко, как ударил, бросил Фаанг. – Её дух нестабилен, и нам придётся на время сделать её инноминатом 5 этого места. Когда это произойдёт, то истинная сущность окажется запечатанной. А развоплощение станет доступно, лишь когда я узнаю обстоятельства возникновения сего творения изменчивой человеческой душонки.
5
Инноминат – от лат. innominate «не имеющий названия»
Несмотря на то, что он сказал чистую правду, оставалось немало тонкостей, которыми делиться с майором ему не хотелось. К тому же Арей Фаанг не жаловал инноминатов. Они вносили толику хаоса в его жилище. В прошлом Алистер своим появлением не вызвал заметных перемен вокруг. Всего-то в тёмных углах стали скапливать горы непонятного хлама да птицы порой шумели. А вот Руфина в мгновение ока превратила его дом в бар, дискотеку и ресторан в одном флаконе. Благо танцпол, с висящим под потолком зеркальным шаром, со временем уменьшился до размеров в десяток шагов. А от бара осталась стойка да несколько высоких стульев вдоль неё. Освободившееся пространство заволокло ползучим сумраком, столь милым сердцу Фаанга. А теперь всплыла какая-то рыбоглазка, которая грозится разрушить и без того хрупкое спокойствие замирья.
«Эх…» – мысленно сделал глубокий вдох Арей Фаанг и с выдохом собрал волю в кулак. В конце концов, не оставлять же на улице столь неустойчивое воплощение. Потом бед не оберёшься.
– Понял, – кивнул Семён Семёнович, раскрыл блокнот и, взяв в руки карандаш, внимательно вгляделся в притихшую женщину.
Арей Фаанг тоже посмотрел на неё. И так же, как и незадолго до этого, увидел тёмный силуэт. Он казался мужским и женским одновременно. Необычно, но вполне объяснимо. Стоит лишь допустить, будто образов два и они почему-то слились воедино.
Через несколько минут Семён Семёнович показал набросок Фаангу со словами: «Закончил. Взглянете?». Сходство было поразительным.
– А мне? И я хочу портрет, написанный умелой рукой… – Руфина не договорила. Она принялась обнимать майора со спины, спускаясь шаловливыми пальчиками всё ниже и ниже. Вот уже и пуговки на кителе одна за одной высвободились из петель. Щёлкнула автоматическая пряжка на ремне брюк. А следом раздался едва слышный шорох расстёгиваемой кобуры, и через миг дуло пистолета уже упиралось в лоб рыжеволосой красавицы.
– Не в то место вы, Семён Семёныч, твёрдыми предметами тыкаетесь, – заметила она.
Оружие нисколько её не пугало. Более того, пухленькие губы Руфины уже перехватили дуло. Отчего у Семёна Семёновича сбилось дыхание. Никто раньше не позволял себе вот так обращаться с его табельным оружием.
Уловив его замешательство, нахалка приподнялась на цыпочках и легонько оттолкнулась от пола, словно от речного дна, выпустив добычу изо рта. Пистолет тут же скользнул по её телу до ложбинки и чуть-чуть ниже. При этом Руфина сладострастно застонала, наигранно закатывая глаза. А после сдавила руками свои немаленькие груди, зажав между ними, казалось бы, опасное оружие. Руфина лукаво улыбнулась майору, а затем потянулась к нему ногой.