Иночим великанов
Шрифт:
Нуйд Гум, вернулся из пут светского общества, подозвав и Джоаля, который успел уже столкнуться бокалами с очень развеселым седовласым испитым вельможей, без капли мышц, чьи скулы под впавшими щеками могли рубить лед. Оторвав их обоих из запруды щеголей, барон молча повел их повыше к медальонам с головами, оцепенело скалящих пасти. И на устремляющейся ввысь лестнице с деревянной балюстрадой, возвышающей лакированные поручни, они нежданно пересеклись с его женой, которая властно встала у самых перил. Догадаться, что сей была она, не имелось признаком прозорливого предсказателя.
Возрастная женщина была пышной, но весьма приятной на вид. Казалась, она умело сочетает, в себе и умеренный
Заострив вид на муже, что опять стремился слинять, но уже в более официальный кабинет, она, уперев пухлые руки в бока номинального корсета, тут же подметила.
– Из чулана на пир. С пира вспять в четыре стены? – её корящий голос все же был мягким для того который боролся с душным гамоном, но очевидно если её разозлить, он на раз мимикрирует в пискливый фальцет.
– У меня важные гости родная. Смилуйся, и пропусти. Я скоро приспею. Они не задержаться, – успокоительно через гам, вкрадчиво просительно проговорил тот с легким басом.
Хозяйка города, доискивающимися бледно-невыразительными очами, обмеряющее осмотрела гнувшего спину виконта, и после перебросив чуткость, приметила зеленую приземистую особу, и вмиг приосанившись, припомнила все злокозненные инсинуации о гоблинах нависшее в городах.
– Стало быть, ты вознамерился променять торжества, на утехи с этой мелочью? – она брезгливо ткнула кривым перстом в перстнях, в сторону уже постепенно озлобляющейся Рибы. – А он что? – уже перевела она не палец, а целую пухленькую маленькую длань, на повинно сжавшегося Джоаля, подернув круглой щекой. – Лицезреть будет, иль он твой сводник и дрожит за товар?
Но Нуйд, не успел ответить, как хотел (нейтрально и с попыткой её задобрить).
– Сии слухи выросли, из-за вашего бессилия в удовлетворении мужчин. Завистливые кошелки! – вытаращивший очи Джоаль почувствовал, что его челюсть норовит отвалиться. Жена городничего с сошедшем вон лицом растерялась настолько, что твердь под ней начала теряться, и она, едва не упав без чувств робко отступила. Нуид, воспользовавшись ситуацией, подавив разгорающейся гнев, пройдя вперед на балкон, понурившись, резко указал чете следующих, уголок по коридору, а сам, взяв утратившую выражения алебастрового-бледную жену за опавшие плечи, старался своими утешающими словами смягчить её нависшую малокровность, да сведенную от безвольного шока челюсть, что фантомно произносила слова, онемевшим языком с остеклёнными бесцветными застывшими вылупленными глазами.
Забравшись в не затворённый широкий кабинет, в котором царил бы кромешный мрак, если бы не проблески выступивших рассадой на лике подростка звезд через слегка зашторенное оконце, очнувшийся от шока виконт, тотчас наравился мягко упрекнуть вздорную девушку, от которой в четырех стенах вновь занесло пряным бадьяном.
– Не очень-то благоразумно дерзить жене городничего. Ежели ты, вестимо, не скрытая почитательница гильотины, или раскаленных щипцов, вырывающих твою грудь.
Та, теряясь где-то в отмежевавшей шумы тени лишь фыркнула, и дожидалась Гума в гордом за свою самость молчании. Кабинет в синих тонах заступающей после сумерек ночи был просторен, и на стене от стола, через скос просвета назревающей багряной радии была видна подсвеченный подол портрета, и судя по шоссам с остроносыми ботами, и скипетру – короля. Но не успели они рассмотреть книжный шкаф, как дверь на отлет отворилась, и с ней вошел и проблеск златого света с пригоршней стравленного гомона веселившейся своры снизу, вместе с шандалом в крупных руках грозный барона.
– У меня есть одна просьба Риба, – с ходу сухо начал, он, и, мягко притворив дверь задушив обертона, замер на месте, покуда слабые огни, подсвечивали бронзой его округлое сведенное лицо, в котором читалась всеми фибрами подавляемая ярость и злом блестевшие буркалы.
– Я догадываюсь какая, – вполсилы просипела она, а красная копна в такт её клюнувшей головы, подпрыгнула и опала каскадом к мыскам сапожек.
– И тем не менее. Более ни цапай меня при всех за пальцы. Это портит мое реноме, если я бездействую на такую открытую дерзновенность. А здесь такое не в почете, – он сказал все, что хотел и прошел вперед по стонущим от его грузных шагов половицам, поджигая иные дремлющие на постах свечи, что были хаотично разбросаны по комнате. По пути он мельком дошел до мрака стены и прикрыл створки киота, поцеловав косой темно-бордовый перекрестный крест на шее. И пока пространство насыщалось светом, пустившая косую ушастую тень Риба с которой не спала повинная мина при вхождении грозного барона, держа меч как опору подмываемым виной дрожащим поджилкам, решила мягко переспросить неоговоренный нюанс.
– Это то самое, что вы помышляли провещать? – её голос звучал, все так же хрипловато, но и растерянно, вместе с ввалившимися ямками на подкушенных щеках, и опустившимися как при штиле паруса ушами.
– А тебе невтерпеж жаждется иных претензий? – источая сердитый тон, искоса метая молнии их глаз в неё уточнил он через плечо, поджигая последнюю свечу на полке, возле сокрытого полумраком портрета.
Она, закусив губу под клыки, не решилась отвечать, напустив на себя, как привиделось виконту обескровленную фисташково-синею краску кожи. И когда Нуйд, закончил все обособленные дела, и грузно уселся за стул, возле стола, в обступившем освещение дюжины свечей, то ещё раз повинно покосился на сокрытый настенный киот с вязью витков скани, будто ловя от него негласный укор за привод в его обитель нелюдя. Он, будучи насупленным, и погруженный в тягостные мысли, так и не предложил им сесть.
– Я тут мнил, мы посидим и посмакуем байки, но Рибе очевидно любо, нечто иное, – вскоре с небольшим призрением скосил на неё грозные голубоватые глаза барон. – Отчего я переведу вопрос к вам виконт. Прощу, прощения забыл, как вас там… – это звучало более искреннее вне стравленной желчи, и, спустив котомку, тот участилво ответил.
– Джоаль, сударь.
– Отлично. Так вот, если соизволите сесть, то прощу, – он, сгустив реденькие брови, в полумраке указал на стул впереди себя. Поруганная гоблинка осталась стоять, отвлеченно рассматривая красное зарево всходящей радии, что особенно удачно отвратила её угнетенный вид.
– И так, – мягче продолжил барон, – вы известили мне кто вы. Но вот на кой вам солдаты и куда вы устремляетесь, смолчали. Для меня, весьма значимы такие нюансы, так как пост обязывает уточнять такие мелочи, дабы они не народились в общий холст моего безразличия.
Он закончил перебирать брылами, и вместо того, чтобы ждать ответа, передвинул недовольный взгляд на отвлеченную гоблинку, а затем на указательный палец левой кисти, у которого явственно зиял фиолетовый ореол, кровоподтёка от зубов. Риба знала, когда хотела обозначить, а когда прокусить, и её острые клыки остались вне претензий Гума.