Иногда полезно иметь плохую память
Шрифт:
— Юль, а кафе знаешь какое?
«Не рассердился?! — изумленно спросила себя Юлька. — Господи! Да пусть у него вообще не будет чувства юмора, но такая отходчивость. Это невероятно…»
— Какое? — пробурчала она в ответ.
— «У Есенина».
— Что?
— Так называется, потому что оно в том доме, где когда-то жил Есенин.
— Интересно… — протянула Юлька. — Ты специально его выбрал?
— Вообще-то я живу рядом. На Петровских линиях… Ну, и хожу в это кафе при случае. С друзьями.
— Ладно. —
— Давай ближе к вечеру, как жара спадет.
Мне еще надо сделать пару дел. Я подъеду к шести часам. Идет?
— Идет, — согласилась Юлька. — Там очень шикарно? Что мне надеть?
— Только не соболей. Ограничься чем-нибудь полегче.
— Жаль, — вздохнула Юлька. — А то новое соболье манто так и висит ненадеванное… Ладно. Приду в купальнике. Чао!
Негромко напевая, она подошла к шифоньеру, распахнула его. Перебрала плечики со своими летними нарядами.
— Джентльмены предпочитают блондинок, — продолжала она мурлыкать вполголоса. — Надо надеть платье без спинки…
— Телефонный час закончен? — Мать заглянула к ней в комнату. — Мне надо позвонить Тамаре Павловне.
— Опять она со своими грошовыми переводами? — недовольно спросила Юлька. — Мам, это же копейки.
— Копейки не копейки. — Мать оглядела распахнутый шкаф, и Юлька смутилась, восприняв этот взгляд как упрек.
— Мам, зачем ты надрываешься? Разве я много требую? Я ведь сама шью…
— Почему ты сразу воспринимаешь все в штыки? — возразила мать. — Я тебя ни в чем не упрекаю. Ты ведь работаешь. Хотя я была бы рада, если бы ты училась.
— Была бы существенная разница?
— Да. У тебя было бы будущее.
— У меня оно есть. Как и у всех остальных.
— Вот-вот, — вздохнула мать. — Равняйся по остальным.
— А по кому же мне еще равняться, а? По королеве английской? — Юлька тяжело вздохнула. — Мам, кстати, сразу тебе говорю, что этот молодой человек, о котором я тебе рассказала… Этот Женя пригласил меня в кафе сегодня вечером, и я пойду.
— Так быстро?
— Ну не ждать же нам еще год, — возмутилась Юлька. — Кстати, он хотел бы познакомиться с тобой.
— Буду рада.
— Но не сегодня.
— Это его слова?
— Нет, мам, мои. Сегодня я еще получше рассмотрю его, выясню, достоин ли он такой чести.
— Твоя ирония… — Мать заглянула в шкаф. — Платье выбираешь?
— Ага. Посоветуй, что надеть? — Юлька скрепя сердце решила хоть этим задобрить мать. Та призадумалась.
— Я бы остановилась вот на этом… — Мать тронула висевшее на плечиках длинное расклешенное платье цвета молодой травы. — Тебе этот цвет очень идет.
— Пойми! — воскликнула Юлька, приложив платье к себе. — Я в нем буду просто бледной поганкой. Для него нужен загар.
— Дело не в загаре… — задумчиво возразила мать. — Дело скорее в твоем образе…
— А именно?
— Ты, моя милая, совсем еще молоденькая, и твой образ еще неясен для тебя самой. Какая ты? Ты сама знаешь?
Лицо у матери разгорелось, оживилось. Худенькая, в свои сорок лет фигурой почти не отличающаяся от Юльки, она казалась почти ее ровесницей — такой же хрупкой, подвижной, с такими же отливающими легкой рыжиной волосами.
— Тебе надо знать, какой ты хочешь казаться, — твердо завершила свою мысль мать. — Наплюй на то, что ты незагорелая.
Представь себя сегодня вечером в этом платье.
— Ну?
— Что видишь?
— Кикимору;
— Сосредоточься. Почему кикимору?
— Потому что непонятно, зачем эта белая пиявка нацепила такую яркую тряпку.
— Белая пиявка… Все претензии, короче, к твоему цвету, а не к цвету платья?
— Ну.
— Открой глаза, — со вздохом сказала мать. — Кажется, ты меня наконец достала.
— Как? — с надеждой спросила Юлька. Она предчувствовала, что давний их спор о цвете ее волос сегодня, может быть, разрешится. — Мам, ты согласна?!
— Ладно, иди покупай свою отраву.
Юлька радостно схватила кошелек:
— Ма, я тут за угол, в галантерею… Ма, ведь краска скоро сойдет.
— С этим Женей у тебя, похоже, все очень серьезно, — заметила мать. — Что-то я никогда не видела, чтобы ты так суетилась перед свиданием.
— Мам, я из чувства контраста… Он блондин, Я блондинка — невеселая выйдет картинка.
— Бог с тобой, становись рыжей. — Мать махнула рукой. — Но прошу, только не очень дикого оттенка. Постарайся найти что-нибудь нейтральное…
— Рыжее — и нейтральное?! — Юлька вернулась с порога, сбросила тапочки, сунула ноги в туфли. — Не требуй невозможного.
Рыжий цвет оказался далеко не нейтральным, а очень даже вызывающим. Когда Юлька, высушив волосы, посмотрела в зеркало, она содрогнулась: на нее оттуда глянула девица с морковно-рыжими волосами и каким-то обалделым от страха бледным лицом. Юлька поморщилась. «Финиш, — сказала она себе. — Теперь мне место в цирке. Это ужасно. Но на образце цвет был вроде не такой?» Она всмотрелась в свое отражение. Посмотрела на свету, посмотрела в тени, посмотрела сощурившись.
Сощурившись ей понравилось больше всего.
«Ну, если он тоже сощурится, успех мне обеспечен».
— Мама! Посмотри на свою дочь!
Мать, прибежавшая на ее отчаянный зов из кухни, застыла как громом пораженная.
— Это.., и есть тот цвет, о котором ты мечтала? — проговорила она каким-то сдавленным голосом.
Юлька потупила свою неузнаваемую голову.
— Юля… Это просто невозможно…
— И вот так у меня все. — В голосе Юльки звучал полный мрак. — Это называется — прихорошилась.