Иномирянка для министра
Шрифт:
Матрац промялся под садившимся Раввером. Прежде, чем он встал, я успела обхватить его за плечи, уткнулась в волосы, вдохнула исходивший от них запах дыма, опасности.
— Не уходи, — прошептала на ухо.
Раввер расслабился под моими руками, запрокинул голову. Не сговариваясь, мы заваливалились на постель, поворачиваясь лицом друг к другу. Смесь жажды близости и нежности сводила с ума. Я прижалась к Равверу. Он тоже меня хотел, и в этот раз поцелуй был подавляющим, почти агрессивным.
Но я не отодвинулась, наоборот — прижалась теснее, опустила руку, лаская его, ловя судорожные выдохи и невольно им улыбаясь, что делало поцелуй неловким, но более живым.
И я позволила себе не думать ни о чём, просто получать удовольствие, ведь для этого не обязательно сводить всё к подтверждению брака…
***
Я выскочил на улицу. Было уже светло. Сбегая по крыльцу к карете, я застёгивал фрак.
Час! Даже подумать не мог, что спокойно проспал целый час. А в Ленином подземелье без окон совершенно этого не заметил, ещё и нежился с ней, думая, что задремал на пару минут, а теперь…
Из земли всплыла рука Ксала с папкой, я подхватил запакованные в кожу листы и прыгнул в карету. Ящеры резво тронулись.
Растрёпанные ветром волосы лезли в глаза, я приглаживал их, папка прыгала на коленях.
Шлёп! Свалилась на пол, выпуская ворох бумаг и пухлый большой конверт.
Да что такое? Наклонившись, я приложился лбом о противоположное сидение. Зажав ушиб ладонью, так и застыл.
Что со мной?
Я же наконец-то поспал. И получил удовольствие без закрепления брачных уз. И чувствую себя на редкость хорошо в сравнении с недавним состоянием. В столице тоже пока спокойно. Убийцу Какики осталось только поймать, вряд ли он сможет уничтожить ещё один род.
Так почему внутри всё дрожало от тревоги?
Вздохнув, я поднял большое тяжёлое письмо, из-за доставки которого узнал, сколько на самом деле времени, и покинул тёплые объятия Лены.
Рассмотрел туго набитый конверт со всех сторон. Магии в нём не было, но мне впервые писал объявленный в государственный розыск преступник, поэтому от письма я невольно ждал подвоха.
Сломав печать с родовым символом длоров, на который этот ублюдок из простолюдинов не имел никакого права, я вытащил тонкие исписанные листы бумаги и фотографии документов.
Мимолётного взгляда хватило понять — это всё доказательства махинаций Эрджинбрасских с выделенными на армию средствами. Сердце часто заколотилось: доказательства, без которых борьба с проворовавшимся родом почти невозможна. Теперь длоров, во многом ответственных за поражение в Черундии и смерти солдат, оказавшихся без должной огневой и продовольственной поддержки, без надёжного тыла, можно будет призвать к ответственности, пусть и не публично.
Настоящее сокровище… если данные подтвердятся.
Среди бесценных документов было адресованное мне письмо.
Предвкушая выкорчёвывание Эрджинбрасских из военного министерства, я рассеянно развернул лист и пробежался взглядом по первым строкам. Почти сразу всё внимание сосредоточилось на аккуратных убористых буквах:
«Раввер, может, ты и лучший среди длоров, но я тебя ненавижу.
Ненавижу за вечное бездействие и потакание остальным длорам. Ты же видишь, что они творят, знаешь, но отворачиваешься, закрываешь глаза из-за глупого понятия чести.
Ты знаешь, что простые люди умирают от голода, знаешь, что на Тёмной улице длорам и богатым уродам продают детей, но бездействуешь, потому что твои дружки, те, с кем ты попиваешь в клубах, развлекаются там, и ты не хочешь лишних проблем.
Я представляю, как ты оправдываешься перед собой, что эти маленькие жертвы приносятся ради других благих дел, намного больших благих дел. И ведь по сути ты прав: будь ты совсем нетерпимым, тебя попытались бы сожрать, а ты действительно честно выполняешь достающуюся тебе работу, не воруешь и поглядываешь, чтобы другие не воровали. Но это не отменяет тех жертв, которыми выложен твой путь во власти.
Тех детей, что ты не защитил.
Тех людей, что лишились всего или погибли из-за того, что тебе было не с руки тягаться с очередным министерским длором.
Ты о них знаешь.
Можешь ли ты спать спокойно по ночам, понимая, что позволил остаться у руля тем, кто ведёт страну и народ в Бездну?
Эти преступники, настоящие, без обиняков и эвфемизмов, рядом с тобой. Ты здороваешься с ними, обедаешь с ними, ведёшь дела, закрываешь глаза, когда им надо. Многих ты мог бы достать магией. Иссушить их жизнь так незаметно, что никто не подкопается. Но ты бездействуешь.
Шесть лет ты терпишь в своих заместителях Теталарда. Представляешь ли ты, сколько он за это время казённых денег спустил на карточные долги? Да того, что он своровал или получил откатами хватило бы выстроить квартал для бедных, с проектом которого вы с императором носитесь четыре года и никак не можете выделить на него средства.
Ты ведь знаешь, что глава полиции Хобл Нерландийский за умеренную плату закрывает глаза на сбитых длорами людей, на изнасилования служанок и прерывания беременности. И это почтенный отец семейства, трепетно относящийся к собственной дочери.