Иномирянка для министра
Шрифт:
С этими преступлениями даже ещё труднее. Предположим, всему виной некий агент Галлардии, убийство Какики и похищения — диверсия. А дальше что?
Как искать преступника?
Где?
Вот я отправил офицеров привезти на допрос невесту Лавентина Сабельду, по письму которой его мать срочно, не дождавшись мужа, выехала из дома, что позволило её похитить.
А если Сабельду не
Ничего не понимаю. И это страшно.
Один, даже с помощью Лавентина, я не справлюсь. Нужно уговорить императора позволить мне раскрыть следователям особого отдела все факты.
Карета остановилась. С тихим щелчком распахнулась дверца, внутрь метнулся светлый вихрь.
Ясные глаза оказались напротив моих. Присев мне на колени, Лена крепко меня обняла.
— Что ты тут делаешь? — прошептал я, обхватывая её за талию.
Нежная ткань старинного платья со свободно спадавшим подолом ласкала пальцы и пропускала тепло Лены, я остро чувствовал каждый её вдох.
— Как ты меня нашла? — совсем тихо закончил я и уткнулся в пушистые светлые пряди.
Ехать никуда не хотелось, спрашивать тоже. Просто сидеть и ощущать тепло и тяжесть Лены в своих руках, вдыхать волнующе-уютный запах её кожи.
— Браслет подсказал, — прошептала Лена. — Я так скучала без тебя. Мне так тебя не хватало…
От её ласкового голоса, от ощущения её дыхания на моём ухе по коже бежали мурашки, а за нами и горячие волны смешанной с желанием нежности. То, что мне сейчас нужно — несколько минут в тёплых объятиях. Как хорошо, что Лена нашла меня…
Оттеснённый щемящей нежностью разум очнулся и стал набираться силы: Лена, девушка другого мира, найти меня среди бесчисленных переплетений столичных улиц не смогла бы, даже если бы браслет тянул её ко мне.
В объятиях иллюзии очень хорошо, но я сжал её плечи и потянул от себя:
— Лена должна быть дома.
Её ясные глаза смотрели на меня с пьянящим обожанием. Мой сон, иллюзия, навеянная брачными чарами, но такая желанная, такая неотличимая от реальности.
Моя рука дрогнула и заскользила по её плечу, на затылок, зарылась в волосы.
— Ты же хочешь меня, — прошептала иллюзорная Лена.
Хотел ли я её настоящую? Безумно, до дрожи, но…
Закрыв глаза, развёл руки, сразу ощутив тоску по тёплому желанному телу. Нужно проснуться, очнуться немедленно.
— Не надо, — соблазнительно прошептала иллюзия, её ладони по моей груди спустились к паху.
Тело молило о продолжении, разум напоминал: после этого сдерживаться в реальности станет труднее.
Я до боли закусил губу и мысленно повторял: «Проснись-проснись».
В ответ на призыв в голове стал распускаться чёрный цветок, я позволил ему прорасти в меня, и это ненормальное пугающее ощущение, что меня разрывают гигантские лепестки, позволило открыть глаза.
Карета ещё ехала, сквозь закрыты шторы невозможно было увидеть, где. Я сидел, откинув голову на спинку. Один. Ужас от прорастания цветка мгновенно подавил возбуждение — хоть какая-то компенсация неприятных ощущений.
Я потёр лицо. Выпрямившись, пригладил волосы. Простые действия отвлекали от разверзавшейся в груди пустоты: не хотел я ничего обсуждать с императором, обдумывать, предполагать, строить планы. Всё, что мне нужно — упасть на кровать, обнять Лену и спать без опостылевших кошмаров.
За стенами кареты притаилась столица, вся моя страна, отчаянно нуждавшаяся в защите. Зашелестели когти пробегавшего мимо ящера. Звякнул колокольчик. Я перевёл взгляд в ту сторону, хотя и не мог видеть его сквозь шторы, а когда снова посмотрел перед собой, на пустом сидении бело-жёлтым пятном появилась Талентина.
С волос и золотистого, как на её портрете, платья стекала вода. В полумраке жидкость почти незаметно, но я чувствовал, улавливал движение струй по тусклому блеску.
Сердце комом подкатило к горлу, лихорадочно колотилось.
— Убийца, — скрипучим, мёртвым голосом произнесла Талентина.
По коже хлынули ледяные мурашки, волосы вставали дыбом.
— Я… не… — не в силах договорить, я закрыл глаза.
Закусил губу, призвал рассудок, приказал себе проснуться, расцвести во мне пробуждающему чёрному цветку. Не помогло. Сквозь шорохи катившейся кареты слышалось журчание воды.
— Все твои жёны умирают. Ты не можешь защитить даже своих женщин, с чего ты взял, что имеешь право защищать страну? — Талентина подалась вперёд. Повеяло тиной, водорослями, на колени мне закапала вода. — Ты…
Не могу защитить даже своих женщин — сердце болезненно сжалось. Она права. Я посмотрел в потемневшие, почти чёрные глаза. В сумраке они казались омутами, глубинами водоёма, куда меня затягивало.
Как она права: не могу защитить.
<