Иностранка
Шрифт:
Мадлен поежилась. Ей стало даже немного жутковато. Подумать только, торпеда двадцать лет пролежала под водой, а сейчас из-за нее не поднять затонувший корабль!.. И она вновь вспомнила выстрел в катакомбах.
Цветов сидел напротив ребят, прислонившись спиной к борту, и внимательно слушал то, что рассказывал Алеша: о судьбе Марии, о ее отце, о слышанных последних его словах, произнесенных ночью, перед уходом, о том, как они осматривали катакомбы.
Записку, найденную Толей, Михаил Иванович приложил к своему письму.
— Да, многое мне теперь становится яснее, — проговорил он, задумчиво глядя на засвеченный солнцем горизонт. — Именно в те дни я с группой, которую штаб подпольного движения направлял в Одессу, должен был высадиться где-то на берегу. Но где? Как сложится обстановка именно в те часы, когда операция будет уже в самом разгаре?.. Было условлено, что наши действия с берега будет корректировать радист. Он станет направлять нас и укажет место высадки… Так и произошло… Радист вышел на связь вовремя. Указания его были точными… Мы высадились на берег севернее Люсдорфа…
Алеша ткнул пальцем в бумажку, которую продолжал держать Цветов.
— А Федор?!. Вот эти цифры? Что они означают?
Цветов положил записку Федора перед собой на край лодки. Ребята нагнулись над ней.
— Да, я должен был встретиться с Федором. Я шел к нему и к Курбатову на связь. Однако не успел… Федор погиб в катакомбах, — Цветов помолчал. — Разное говорят о Василии Курбатове, но теперь, когда прошло так много лет, я все больше думаю о том, что он тоже погиб. А как, не знаю…
Алеша подался вперед.
— Нам это нужно знать точно, — сказал он горячо. — Ведь когда Мадлен вернется в Париж, она должна обо всем рассказать Марии…
Мадлен с надеждой смотрела на Цветова. Она понимала, что Алеша и Толя правы, нельзя останавливаться на полпути, надо узнать все до конца, надо восстановить справедливость!..
Цветов рассматривал цифры.
— Да, этот шифр мне знаком, — проговорил он. — Я его вспомню… А сейчас, ребята, у меня дела, мне некогда!..
Он встал и пошел в каюту. Ребята насторожились, они пристально всматривались в горизонт, с нетерпением ожидая вспышки и удара.
Корабль развернулся и замедлил ход. Теперь он был в районе, откуда, находясь в полной безопасности, можно наблюдать взрыв.
И вот море вдалеке взвихрилось. Мадлен даже вскрикнула. Тяжелые каскады воды поднялись высоко в небо и повисли в клубах светлого дыма, который исходил словно из самых глубин земли. Казалось, возник вулкан и сейчас зарево расплавленной магмы озарит небо. Глухой, рокочущий удар пронесся над морем и замолк вдали.
Тяжелые волны с яростными белыми пенящимися гребнями, медленно переваливаясь, наступали на корабль. Казалось, они хотят его опрокинуть и поглотить. Вот они качнули его, еще раз и еще, — он медленно перевалился с бока на бок, а они ушли дальше, злые и беспокойные в своей нерастраченной силе.
Блестящими
Это было как бы несколько секунд войны. Войны, которой ребята никогда не видели.
PI когда вновь расчистился горизонт и там, где только что безумствовала слепая и жестокая сила, виднелось сейчас лишь пятно белой пены, постепенно растворяющееся в солнечной синеве, — ребята продолжали сидеть молча.
Выстрел в катакомбах просто напугал их. То же, что они увидели сейчас, родило в них новые чувства, незнакомые и сложные. Они как бы прикоснулись к жизни своих отцов, прошедших через войну.
И это сблизило их больше, чем все события проведенных вместе дней…
Глава десятая
В обратный путь, к берегу, моторная лодка пошла набитая до отказа. Помимо Цветова и ребят, Константин Романович взял с собой еще человек пять, главным образом водолазов, которые, выполнив свое трудное дело, возвращались домой.
Мадлен беспокоилась — ждет ли еще Грегуар? У него ведь могло лопнуть терпение.
Но Грегуар еще раз доказал свою дружбу. Он ждал ее на той самой скамейке, у которой они расстались. Вид у него, правда, был довольно сумрачный, и, заметив Мадлен, вылезавшую из моторной лодки, он не выразил бурной радости.
— Ты слышал взрыв, Грегуар! — крикнула она, быстро устремляясь к нему.
Он устало улыбнулся.
— Надеюсь, Мадо, ты не взорвала арсенал?..
Она виновато взглянула на него.
— Прости меня, Грегуар! Честное слово, я совсем не виновата, что задержалась!.. Спроси у мальчиков!..
— Ты заставишь клясться кого угодно и в чем угодно, — усмехнулся он. — Даже я уже взял грех на свою душу. Один раз поклялся мадам Жубер, что мы с тобой сидим в кино, а во второй вообще молол какую-то чушь… Из-за тебя теперь мне не удастся попасть в рай!..
— Постараюсь замолить твои грехи, Грегуар, перед бабушкой и перед богом! — сказала Мадлен. — Пойдем скорее в лодку, нас ждут, мы плывем обратно в Одессу. — Мадлен схватила его за руку и потащила за собой в моторку, откуда уже доносились нетерпеливые крики мальчиков.
Цветов приветливо поздоровался с Грегуаром, усадил его рядом с собой на скамейку и стал расспрашивать, как ему, французскому рабочему, нравится Одесса. Грегуар отвечал, а Мадлен переводила его слова. Ему было очень интересно побывать в большом, новом порту. Он ведь специалист по высотным кранам.