Иностранка
Шрифт:
Гид вежливо улыбнулся.
— Не беспокойтесь, мадам! У нас лечат бесплатно.
Они осмотрели операционную, лабораторию, комнаты отдыха и, наконец, столовую, где обедали выздоравливающие. Потом долго сидели в саду, и профессор рассказывал им много историй, которые случались с больными, приезжавшими сюда не только со всех концов страны, но с самых дальних концов света.
Этамбль задерживался, и Агнесса уже начала беспокойно поглядывать в окна, как вдруг он появился в конце дорожки, возбужденный и взъерошенный, неся в руке
Подойдя поближе, Этамбль поднял сверток кверху.
— Господа!.. — крикнул он. — Я обеспечен каплями Филатова на два года вперед!..
Профессор дружески похлопал старика по плечу.
— Надеюсь, господин Этамбль, что теперь ваше зрение нормализуется. И вы сможете лучше увидеть нашу страну!
Гид перевел его слова. И Этамбль крепко пожал профессору руку.
За обедом Агнесса советовалась с мадам Жубер, как бы уговорить гида повезти их в какую-нибудь терапевтическую клинику. Но мадам Жубер напомнила ей, что они проводят в Одессе последний день.
— Ну что ж, — сказала Агнесса, — тогда, может быть, в Москве я сумею проконсультироваться по поводу своих почек.
Наконец с обедом покончено! Мадлен свободна!.. Выглянув из окна, она увидела, что Алеша уже ждет на противоположном углу, там, где они вчера расстались.
Нетерпеливым движением он подал ей знак, чтобы скорее выходила. Мадам Жубер не стала препятствовать, но потребовала, чтобы Мадлен отправилась к ребятам в сопровождении Барро. Очевидно, Барро уже успел с ней сговориться. Ей оказалась по душе его идея фотографировать Мадлен…
…Юридические хлопоты мадам Жубер окончились полной неудачей. Она так и не нашла адвоката, который взялся бы за ее дело. Наоборот, с каждой новой встречей она убеждалась, что в Париже над ней сыграли злую шутку.
Впрочем, теперь она уже стала свыкаться с мыслью о том, что эта игра проиграна… Ну что ж, жаль, безмерно жаль, что эта ее мечта разбита!.. Но в ее жизни было тан много разочарований, что она уже к ним привыкла. Все ее попытки разбогатеть всегда кончались крахом… Так и сейчас… Но зато она побыла на родине! Пусть это уже не та страна, которую она оставила в далекой юности, но все же она ходила по Дерибасовской, глядела на Потемкинскую лестницу и видела стрелки часов, которые в детстве ей дал подержать часовщик… Ведь об этом она тоже мечтала в Париже!..
В один из таких дней она вошла во двор дома и поднялась по лестнице к своей квартире. Постояла на площадке, повздыхала, но не могла заставить себя нажать кнопку звонка. Войти к чужому человеку, объяснить, кто она в зачем пришла, — нет, на это у нее не хватило бы сил!..
Какова сейчас квартира внутри, она представляла себе из подробного рассказа Мадлен. Может быть, и не стоит ей все это видеть своими глазами. Слишком тяжело разрушать иллюзии детства!..
Что касается Мадлен, то девочка, кажется, получает удовольствие от пребывания в Одессе. И это заинтересовало Барро.
Конечно, этот въедливый человек не вызывает у мадам Жубер симпатии, но дело — прежде всего! Кто знает, как повернется жизнь Мадлен, если серия ее фотографий будет напечатана в одном из популярных журналов?!. Может случиться, что их увидит какой-нибудь знаменитый кинорежиссер, он заинтересуется Мадлен и пригласит ее сниматься в фильме… Бабушка должна думать о карьере своей внучки. Увидеть Мадлен на экране — сокровенная мечта мадам Жубер. Что может быть лучше для ее внучки, чем карьера кинозвезды?!
Мечты!.. Мечты!.. А пока что Мадлен ничего не оставалось, как принять ультиматум бабушки: или проскучать весь вечер дома; или, если она хочет встретиться с ребятами, идти вместе с Барро.
Мадлен бросилась искать Грегуара, но его, как назло, не оказалось. Он еще не вернулся из поездки в Ильичевск.
Когда Мадлен вышла из гостиницы, Барро уже ждал ее у дверей во всеоружии своих фотоаппаратов, свисавших с его шеи на длинных желтых ремнях.
— Ну, молодая леди, надеюсь, будем дружить? — сказал он, улыбаясь.
Мадлен хмуро взглянула в его светлые прищуренные глаза и, поборов неприязнь, вежливо сказала.
— О да, месье Барро!
Алеша ждал на углу. Заметив, что ее сопровождает незнакомый человек, он удивился. О чем она думает? Хоть бы спросила, можно ли пригласить постороннего?.. Они ведь не намерены посвящать чужих в свое крайне важное дело…
— Этот с тобой? — тихо спросил он, когда Мадлен подошла поближе.
Она кивнула.
— Это Барро!.. Он хочет нас с тобой фотографировать!..
Барро дружески улыбнулся, с грубоватой снисходительностью потрепал Алешу по плечу.
— Привет, мальшик! — сказал он, считая дипломатические отношения установленными.
— Где же Толя? — спросила Мадлен.
— Мы встретимся с ним у моря, — быстро сказал Алеша. — Сейчас я был у Михаила Ивановича. После вчерашнего похода он заболел! Натер раненую ногу!.. Его письмо, — он вытащил из бокового кармана своей куртки синий конверт и тут же спрятал его обратно, — мы должны доставить одному человеку!.. — И, перехватив внимательный взгляд Барро, понизил голос до шепота: — Давай убежим от этого типа!..
— Он нам не помешает, — успокоила его Мадлен. — Ведь он ни слова по-русски не понимает.
Через полчаса они уже стояли на пирсе, где их должен был дожидаться Толя. Должен был!.. Но безбожно опаздывал на целые полчаса.
Барро в сторонке неторопливо фотографировал прибрежные здания: стоявшие на рейде корабли, толпу, ожидающую, когда подойдет катер, чтобы отправиться на прогулку по морю.
Мадлен стояла возле ларька с мороженым. Перед ней на широкой стойке искрились в солнечном свете палочки эскимо в серебряных бумажках; в термосах лежали пломбиры и разноцветные пирожные из мороженого.