Иной мир

Андреев Андрей Анатольевич

Вообще, Катя, по мнению Витьки, открылась с неожиданной стороны. Она, в первый же день их путешествия, переоделась в кожаные сапоги-ботфорты, лосины, простую, похоже, мужскую рубашку из грубой ткани, и камзол. Поскольку она не отличалась пышностью фигуры, а была высокой и стройной, издалека, если бы не длинные волосы, ее можно было запросто принять за офицера-моряка. Она даже брала уроки фехтования. Дон Диего прилично владел обеими руками, и они с Катькой сражались на палках прямо на палубе. Диего объяснял, показывал разные финты и приемы, Катя пыталась повторять, и часто смеялась над своей неуклюжестью. Витька даже немного ревновал.

— Кгхм… Так вот. Вы ухаживаете за донной, дарите цветы, водите в таверну, прогуливаетесь по

живописным местам, говорите комплименты… — Дон Диего решил все-таки придерживаться наиболее благопристойной версии своего сравнения морского боя. — Это у Вас обмен залпами пушек. Но если после этого Вы с ней не уединитесь, то и смысла в Ваших ухаживаниях никакого нет! Абордаж — это… Это именно вершина Ваших усилий! Вы берете корабль противника штурмом, доказываете свое превосходство над противником окончательно, и бесповоротно!

Витька решил, что в доне Диего пропадает поэт. Блин, сравнить абордаж с завоеванием женщины! Главное — в самую точку, легко, непринужденно… Если бы Катька не стояла рядом, дон Диего, наверняка, расписал бы все гораздо более красочно, но Витька и так проникся сутью.

Корабли обогнули Данию, постепенно приближаясь по северному морю к голландским берегам, когда фрекен Эльза подняла на “Одине” вымпел, собирающий капитанов на совет. Время было выбрано — удачнее некуда: ветер был слабым, корабли шли едва-ли полтора узла, подняв все паруса. Дон Диего категорически отказался плыть вместе с Витькой: во первых, сказал он, собирают только капитанов. Во вторых, самое время заняться уборкой, отскоблить палубу, и, не смотря на опытного старшего матроса, это должен контролировать лично он. Так что Витька отправился на совет в одиночестве. Каракка была по сравнению со шлюпкой, на которой его привезли четверо матросов, как небоскреб рядом с пятиэтажкой, и подниматься по веревочному трапу пришлось долго, дольше, чем на борт шхуны. Капитанская каюта тоже напоминала зал во дворце. Дон Серхио тепло поприветствовал дона Витторио, но на совете не появился. Эльза, восседавшая на своем “троне”, предложила всем располагаться, один из ее помощников разлил по оловянным кружкам ром, вышел, и совет начался.

— Господа. Мы приближаемся к Ла Маншу. Конечно, наши корабли представляют достаточно грозную силу, но, на случай, если бритты все-таки рискнут, я хочу выработать порядок действий. Дело в том, что “Один” — великолепный корабль, который имеет лишь два серьезных недостатка. Первый из них — он неуклюж, как и любой корабль с классическим парусным вооружением. Вы, на своих шхунах, легко строите маневр, и меняете курс, а “Один” к этому не способен. Поэтому именно вам, господа, придется отгонять от меня всевозможную английскую мелочь, которая будет пробовать сцепиться с “Одином” абордажными крюками. Да, на корабле много матросов и солдат, но если абордаж будут проводить несколько шхун, по очереди… Любой герой не застрахован от перехода, и от усталости.

Витька разглядывал сидящих за столом. Вот капитан “Зеедорфа”, хмурый мужик, толстый, как бочка эля, похоже, только что начисто выбритый: на шее и подбородке красуется пара свежих порезов. Вот Даниэль Берг, с “Клариссы”, с пышными, длинными усами, почище, чем у Буденного, и хитрым выражением лица. Рене де Лаваль, судя по имени, в прошлом — француз, в настоящем — швед, изящный, утонченный, злоупотребляющий кружевами на камзоле и рубашке… Эльза оделась — проще некуда. Обычные матросские штаны из парусины, серая блузка без каких-либо украшений и кружев, но, как ни крути, пышную фигуру и грудь размера, эдак, четвертого, не могли бы скрыть даже лохмотья нищенки, или широкий плащ.

— В общем, три шхуны строят линию, отгораживающую “Один” от британского берега. “Зеедорф”, “Мастифф”, замыкающим — “Кларисса”. “Наяда”, дон Витторио, будет прикрывать мой корабль в ближнем бою, если таковой случится, Вы держитесь у меня в кильватере, но не очень близко.

— Позвольте, Эльза! — Де Лаваль сделал

изящный жест рукой. — Мне кажется, что “Наяда”, с ее шестнадцати-фунтовками, будет полезнее в линии, нежели “Кларисса”. Вы, видимо, забыли, что у Даниэля стоят лишь восьми-фунтовки!

— Да, пожалуй… — Эльза на секунду замолчала. — Тут дело в том, что, во первых, дон Витторио является одним из испанских послов, а мы обязаны доставить их в целости и сохранности. Во вторых, дон Витторио, к сожалению, пока не умеет управлять кораблем в бою так, как необходимо. Не обижайтесь, дон, но Вы, пока еще, не капитан, несмотря на то, что получили в свое распоряжение шхуну с экипажем.

— Я и не думал обижаться, фрекен… Донна Эльза. — Поправился Витька. Черт ногу сломит во всех этих “леди”, “доннах”, и прочих “фрекен”! — Но у меня есть опытный помощник, дон Диего, и есть хорошая команда. Так что, уверен, что мы сумеем сражаться там, где необходимо. И если орудия “Наяды” лучше, то я с удовольствием заменю “Клариссу” в линии.

— Хорошо. Значит, замыкающим в линии идете Вы. Даниэль, думаю, Ваша задача Вам понятна. — Берг кивнул. — Продолжим. — Эльза приложилась к кружке с ромом.

— Эльза, Вы упомянули о двух недостатках “Одина”, но не рассказали о втором. — Де Лаваль небрежно откинулся на стуле. — Итак?

— Второй недостаток, уважаемые капитаны, гораздо серьезнее, чем плохая маневренность. Вы помните, еще на балтике я дала залп из нескольких орудий левого борта?

— Да. Я еще удивился, — Ганс Манн, капитан “Зеедорфа” впервые заговорил, — что Вы тратите порох и ядра почем зря.

— Не зря, Ганс. Великолепные, двадцати четырех-фунтовые пушки “Одина” — фикция. О, они — стреляют, и стреляют большими ядрами, но всего лишь на расстояние плевка, черт их побери! Короля Олафа его оружейники, похоже, провели. Скорее всего, эти пушки предназначались для армии, а их подсунули на корабли. С ослабленным зарядом пороха, как и положено на флоте, я могу пустить ядро метров на триста — триста пятьдесят, не дальше.

— Триста?! — Де Лаваль вскочил со стула, вся его изысканность и манеры словно растворились в воздухе. — Да из них даже шлюп не потопить! Пока Вы будете подходить на расстояние выстрела, Ваш корабль десять раз отправят на дно!

Глава 13

Артур

С рыбаками мне повезло. Свами подсказал еще пару таких-же поселений, в которых я смог договориться с людьми, и набрать еще восемь человек. Все должны были подойти к месту стоянки “Самсона” спустя две недели, закончив дела, которые у них оставались. Срок меня устраивал, ведь пока мы попадем в Дувр, выкупим товарищей, и вернемся, как раз эти самые две недели и пройдут. Мир не переставал меня удивлять. Например тем, что тут почти не прижились лошади: Высшие пытались собрать табуны, но лошади почти не давали потомства, в лучшем случае два-три жеребенка в год. И это на всю планету! Постепенно лошадь стала роскошью, доступной лишь королям. Статус! А все привыкли использовать быков, везде, где только можно. Пахать поле? Волы, или быки. Тащить повозку — они-же. Лорд желает поехать в карете в другой город? Без вопросов. Конечно, бык идет себе, не торопясь, но идет. Идет, и идет. Идет и идет… Мы проводили время то на берегу, то на борту шлюпа, где всегда находилась работа, пусть и необременительная. То надо драить палубу, то — чистить пушки, то проверить паруса, шкоты… Микко понемногу учил меня всему, что знал сам, а я учился, работая. И сам не заметил, как почувствовал шлюп чуть ли не родным домом. Патруль, который проходил по берегу в день неудачной попытки торговой операции, не показывался. Шам объяснил это слишком большой протяженностью побережья, и тем, что у армии и без патрулей хватало забот: Иные проявляют активность в серой зоне, и войскам, то и дело, приходится спешить на выручку торговцам. Плюс ко всему, его королевское величество, король Теренс, похоже, собирается пойти войной, и солдат ежедневно тренируют.