Инспектор из Глазго (Наша Иможен)
Шрифт:
Со своей длинной, узкой лошадиной головой и маленькими, близко поставленными глазами, преподобный отец сразу. произвел очень плохое впечатление на полицейского, который подумал: нетерпим и глуп. Узнав цель визита посетителя, касавшуюся убийства фармацевта, Хакарсон сказал:
— Боюсь, что вы постучали не в ту дверь, мистер Мак-Хантли. Сердце мое исходит кровью при мысли, что преступная рука унесла из жизни прекрасного человека, каким был Хьюг Рестон. И я желаю только одного: чтобы в ожидании Небесного суда людская справедливость как можно скорее наказала презренного
— Смерть мистера Рестона расчистила место для амбиций доктора Элскотта, я имею в виду выборы в Региональный Совет?
— Увы!
— Преподобный отец, что вы думаете об этом докторе?
— Я стараюсь испытывать одинаково добрые чувства ко всем членам паствы, доверенным мне Господом, однако доктор Элскотт не входит в их число, поэтому я не вижу, что может помешать мне сказать вам то, что я о нем думаю. Брат наш Элскотт уже давно идет дорогой, ведущей к погибели. Он остается глух к зову Господа и дерзко продолжает пребывать в безразличии, что является ужасным примером с точки зрения социальной позиции. Поэтому все благочестивые души прихода молят Бога, чтобы нечестивец потерпел полнейшее поражение на ближайших выборах. Его поражение станет победой Всевышнего!
— Доверие, которое вы, преподобный отец, оказали мне, побуждает меня спросить вас еще и о том, что вы думаете об одной женщине, про которую мне все уши прожужжали с тех пор, как я появился в Калландере: о мисс Маккартри?
— Это, мистер Мак-Хантли, частая наша гостья, но является сюда так, словно это она приглашает Всевышнего на свидание и не потерпит ни минуты опоздания с Его стороны. Подверженная чрезмерному национализму, мисс Маккартри сердита на Господа за то, что он не шотландец.
— Мне сказали, что она поддерживает кандидатуру доктора Элскотта.
— Свой своего ищет.
Бакалейщик, стоявший в дверях и дышавший свежим воздухом, произвел приятное впечатление на полицейского, зашедшего в магазин. Человек только немного посторонился, чтобы его пропустить, но не проявил ни малейшего желания поинтересоваться, что ему надо. Дугал собрался было обратиться к нему с вопросом, как вдруг из комнаты в глубине магазина выскочила женщина — живое создание, ни некрасивое, ни хорошенькое, — которая, казалось, была во власти сильного раздражения. Вместо того, чтобы спросить Мак-Хантли, что он желает, она набросилась на бакалейщика, стоявшего, засунув руки в карманы передника, и, казалось, совершенно безразличного к своим клиентам.
— Уильям Мак-Грю, решитесь вы, наконец, или нет, взяться за работу? Можно подумать, что вы встаете с постели только затем, чтобы выждать, когда откроется «Хайлендер», и выпить там с друзьями, такими же испорченными, как и вы!
Мак-Грю даже не удосужился повернуть голову, и супруга бросила ему:
— Бог покарает вас, Уильям Мак-Грю!
— Он уже сделал это, Элизабет, когда свел меня с вами. Я думаю, что таким образом Он хотел заставить меня расплатиться за грехи многих поколений Мак-Грю. Вот, если хотите, мое мнение.
— Грубиян! Скажете вы мне, наконец, что вы тут ждете,
— Чтоб вы сдохли, Элизабет! Я жду тот благословенный час, когда не услышу больше ваш визгливый голос, разражающийся бранью. У вас будут прекрасные похороны, Элизабет. Клянусь вам, я не поскуплюсь на расходы, так буду счастлив, что отделался от вас навсегда.
— Мажет быть, вы подумываете о том, как бы ускорить приближение этого момента?
— Элизабет, вы не должны толкать меня на это.
Миссис Мак-Грю повернулась к Дугалу.
— Вы когда-нибудь слышали что-либо подобное? Муж желает смерти своей жене, да еще в присутствии постороннего.
Мак-Хантли попытался уладить дело,
— Конечно… Если бы он и в самом деле думал так, как говорит, то позаботился бы о том, чтобы не выдавать свои намерения перед свидетелем.
— Ах! Сразу видно, что вы не знаете Уильяма Мак-Грю, самого ленивого человека в Пертском графстве, самого плохого супруга в округе!
Внезапно она изменила тон, чтобы сообщить:
— Должна признать, что он не всегда был таким, а только с тех времен, когда появилось это создание, называющее себя женщиной…
Мак-Грю невозмутимо заметил с порога:
— Осторожно, Элизабет! Вы снова собираетесь плохо отзываться о нашей Имоджен, а вы знаете, что я вам это делать запретил.
Не обращая совершенно никакого внимания на это предупреждение, Элизабет закричала:
— Нет, вы только послушайте его! Наша Имоджен! Не позор ли это! Воля ваша, Мак-Грю, предпочесть эту рыжую кобылу мне, однако вы не можете помешать мне сказать этому господину, что я думаю об этой бесстыжей, этой разрушительнице очага, этой пьянчужке, этой…
Быстрым и уверенным движением руки — Дугал никогда бы не поверил, что тот на такое способен, — бакалейщик, проворно развернувшись, швырнул в лицо жены переспевший помидор, который там и лопнул. Воспользовавшись временным замешательством, причиной которого стало непредвиденное нападение, Мак-Грю бросился к своей супруге, дал ей пару крепких пощечин и отвел в комнату в глубине магазина, не обращая внимания на ее крик. Вернувшись, бакалейщик поинтересовался:
— А кроме этого, сэр, что желаете?..
— Журналист, расследую дело об убийстве Хьюга Рестона, меня интересуют самые видные люди вашего города. Вот мисс Маккартри…
Мак-Грю, казалось, на несколько минут сильно призадумался, затем сказал свое мнение:
— Наша Имоджен — это что-то.
По всей видимости, Дугал имел дело не с болтуном.
— Не могли бы вы рассказать о ней побольше?
Его собеседник тряхнул головой:
— Говорю вам, это что-то!
Ветеринар Дермот Гленроутс прогуливался, держа за руку свою супругу, когда им повстречался незнакомец. Незнакомцем этим был Мак-Хантли. Они улыбиулись ему, будто пожелав «добро пожаловать» в город, принадлежавший им. Увидев эти две улыбки, полицейский решил поздороваться с парочкой, которая в свою очередь поздоровалась с ним — пролог, необходимый для того, чтобы перейти к делу.