Институт экстремальных проблем
Шрифт:
Света смутилась:
— Ой, Ириша, это совсем ко мне не подходит! У Вадима группе есть Саша, так вот он, действительно, настоящий Змееносец. Более жертвенной натуры я не встречала даже среди женщин, не говорю уже о представителях сильного пола, — девушка чуть кокетливо обвела глазами находившихся рядом мужчин, стараясь обратить все в шутку.
Вадим слушал Иру вполуха, считая астрологию и ее прогнозы уместными только для женских журналов, но обрадовался, что его любимая не имеет ничего общего с ядовитым членистоногим.
Маша улыбнулась:
— Наконец-то наше рогатое стадо будет разбавлено другими знаками. Максим и Ириша – Овны, мы с Павлом – Козероги, Сергей с Лешей – Тельцы. Специально так не подберешь! Вадим, ты кто по знаку?
Максим перебил жену:
— Что ты к мужику пристаешь с этой дребеденью!
— А жена у тебя – коза! — рассмеялась Маша.
— Ужас! — захохотал Максим. — Зоопарк какой-то! Ферма!
— Я, кажется, Весы, — неуверенно сказал Вадим и в поисках поддержки оглянулся на Свету. Девушка кивнула. — Лучше, что ли? — Медведев пожал плечами. — Вообще неодушевленный предмет!
— Весы – самый гармоничный знак Зодиака, — утешила его Ирина, — самый уравновешенный, — добавила она не без легкой насмешки.
— Нет, это не про меня, — самокритично признался Вадим. — Или ваши звезды все врут, или меня родители обманули с датой рождения.
— Да хватит тебе заморачиваться этой чепухой! — Максиму явно надоела звездная тема. — Предлагаю оставить ее нашим дамам.
— Лешки нет, а то он составил бы им компанию, — усмехнулся Сергей. — Парень у нас в последнее время заинтересовался астрономией, только о звездах и говорит, да еще о пришельцах. Зачитывается Дэникеном, как раньше Хейердалом, и все ищет у них совпадения, про Аркаим нам все уши прожужжал, хочет летом туда поехать. Какую специализацию в лицее он собирается выбрать, ума не приложу. То ему гуманитарные предметы были не нужны, а теперь накинулся на историю и английский да еще собрался немецкий учить, на курсы записался.
— У Алеши светлая голова! — одобрительно улыбнулась бабушка. — Никто из вас еще не оценил способностей этого мальчика!
У Натальи Платоновны и Лешки была взаимная любовь с первого взгляда. Ирина бабушка щедро делилась с ним и знаниями, и жизненным опытом и делала это без малейшей назидательности, а Лешка слушал ее рассказы как увлекательнейшее повествование о том времени, которое ему было знакомо только по книгам и фильмам. Сам возраст – девяносто лет! — вызывал у него почтительное восхищение, а Наталье Платоновне нравились горевшие неподдельным интересом глаза подростка. В этот раз Лешки не было на даче, потому что он с классом уехал на каникулы по «Золотому кольцу», но его отсутствие компенсировалось другими гостями – Вадимом и Светланой. Свету Ирина бабушка уже знала, она познакомилась с ней на свадьбе внучки, а вот встречи с Вадимом Наталья Платоновна ждала почти полгода. Они много разговаривали наедине в эти дни, а на прощанье Медведев пообещал так же регулярно звонить бабушке, как это делали все ее внуки.
Поездка на выходные в Белый Лог окончательно подтолкнула Вадима к тому, чтобы выйти из той раковины, в которой он так долго скрывался от окружающего мира. В клинике его теперь было не удержать: сразу после процедур и обеда Медведев отправлялся в корпус оперативно-спасательной службы, где или занимался служебными делами, помогая Сергею разобраться в бумагах, гора которых досталась ему от Генки, ушедшего после больничного в отпуск, или гонял в спортзале своих ребят, готовя их к соревнованиям по волейболу. Если его группа выезжала на вызов, то Вадим, насколько это было возможно на расстоянии, следил за их действиями и иногда даже давал советы, как лучше поступить. Когда у ребят был выходной, Вадим полностью проводил всю вторую половину дня в отделе по связям с общественностью и обсуждал материалы для публикаций уже не по телефону, а непосредственно с сотрудниками. Часто видели его и в учебно-методическом центре, и в лабораторном корпусе, и в производственно-ремонтных мастерских, где они с Павлом Устюговым проектировали возможные усовершенствования для оборудования. В палату Медведев возвращался только поздно вечером, проглатывал оставленный ему ужин и засыпал крепким сном уставшего за день человека.
Вадим больше не стеснялся того, что ему приходится передвигаться на коляске, не косился настороженно по сторонам в ожидании участливых или любопытных взглядов, для него настало время вернуться к жизни.
Игорь Егоров больше часа просидел
— Эх, Сергей, тебе хорошо, ты знаешь, как такие бумаги составлять, — вздохнул он. — И память у тебя хорошая, а у меня склероз, я уже ничего не помню, да еще и очки дома забыл.
— Не прибедняйся, Марат Андреевич, — не поднимая головы, усмехнулся писавший, — что нужно, ты все видишь и помнишь.
Игорь пристроился за другой стол, стоявший невдалеке, за которым переводил бумагу один из диспетчеров его смены, и задумался – ему показалось очень непростым делом изложить на бумаге то, о чем он только что говорил следователю. Он никак не мог сосредоточиться и не знал, с чего начать, а тут еще тихий до этого коридор заполнили люди. Мимо него то и дело проходили работники прокуратуры, спасатели постарше отправились курить на улицу, оставив своего товарища наедине с кучей бумаг. Только они ушли, как с лестницы раздались громкие голоса, и в коридоре появились несколько человек в милицейской форме. Двое из них зашли в один из кабинетов, а еще двое остались дожидаться их, расхаживая по коридору. Сначала они, не стесняясь, в полный голос обсуждали какие-то свои проблемы, затем чуть притихли, когда им сделали замечание.
— Томский! Сколько лет! Ты что забыл в этом заведении? — один из милиционеров вытащил из-за стола светловолосого парня, к которому давно приглядывался, и обнял его.
«Томский?! — Игоря будто ткнули раскаленным лезвием. — Ирина польстилась на это чмо?! Не может быть!» Все мысли о разбившемся самолете, о занудном следователе мгновенно были вытеснены другими: «Нет, не может быть, это родственник или просто однофамилец… К Ирке такие парни клинья подбивали, что я бы понял, если бы она… Но это ничтожество?!» Егоров поморщился, брезгливо оглядывая спасателя с более чем скромной внешностью.
— Серега, расскажи, как живешь. Ты, я слышал, снова женился, — лейтенант продолжал тормошить спасателя, наконец-то положившего ручку, и потянул его к окну в конец коридора.
«Ириша… Прошлым летом… Девочку обещали… Леха… Лицей… Институт…» – до Игоря долетали обрывки их разговора. Эти слова жгли его сильнее, чем Иркины кислоты. Все совпадало с услышанным от общих знакомых. В нескольких метрах от него стоял новый Ирин муж, спасатель, который раньше работал в милиции, у которого от первого брака уже есть сын-подросток. Донесшаяся до него новость о том, что Ира ждет ребенка, нанесла Егорову последний удар – их десятилетний брак так и остался бесплодным. Плохо соображая, что он делает, Игорь поднялся и неуверенной походкой на плохо гнущихся ногах пошел по коридору к тому, чью фамилию носила теперь Ира. Парни около окна сначала не обратили внимания на приближавшуюся фигуру, но затем на их лицах появилось недоумение. Глаза спасателя – Сергей узнал бывшего Ириного мужа, как-то увиденного на фотографии, — вдруг вспыхнули таким ярким, если не сказать яростным, кошачье-зеленым цветом, что Егоров споткнулся от неожиданности. В этом взгляде не было угрозы, но сквозь удивление проступала готовность, нет, не к обороне, а к молниеносной атаке.