Интерконтинентальный мост
Шрифт:
— А разве их раньше не было? — спросил Метелица.
— Раньше они не говорили об этом открыто, — ответил Хью Дуглас. — А теперь ехидно спрашивают: ну как там у тебя, Хью, идет строительство моста из коммунизма в капитализм?
— А я всегда рассматривал строительство этого моста, если уж говорить о символах, как мост в будущее, мост к миру и сотрудничеству, путь к подлинно человеческим отношениям между людьми…
— Вы меня, наверное, за это время неплохо изучили, — вздохнул Хью Дуглас. — Поверьте, мне нелегко в такой обстановке. После разговора с президентом я долго размышлял о себе, о своей жизни. Скажу прямо — я кое-чего достиг. Но многого — компромиссами. А тут мне показалось, что я наконец-то буду работать чистыми руками и с чистой совестью… Я ведь понимаю — возраст у меня не такой, чтобы мне удалось сделать еще что-нибудь подобное в жизни. И, хотя это было трудно для меня, я снова пошел на компромисс со своей совестью, решил продолжать работу.
— Ну вот и хорошо! — с излишней бодростью заметил Метелица. — В конце концов, возможно, что и ваша система безопасности окажется достаточно надежной, и мы построим мост, кто бы ни пробовал нам мешать!
— Давай! — решительно сказал по-русски Хью Дуглас. Выпростал из теплой варежки руку и обменялся с Метелицей крепким рукопожатием.
Метелица и Дуглас вошли в теплый тамбур гостиницы, и оба, не сговариваясь, направились в президентскую столовую, где на чайном столике в термосе еще оставался горячий чай.
— Хорошо согреться, — блаженно произнес Хью Дуглас. — Я теперь понимаю, почему в тундре так любят этот напиток. В нем есть какой-то особый привкус. Это грузинский сорт чая?
— Скорее — чукотский, — с улыбкой ответил Метелица.
— Шутите! Не станете же вы утверждать, что в тундре нашли способ выращивать чай… Хотя, может быть, в теплице?
— Ни в тундре, ни в теплице, — ответил Метелица. — Есть в тундре особая травка, которую чукчи издавна использовали как тонизирующее средство. Кажется, чукотское ее название — юнэу или что-то в этом роде. Теперь ее добавляют в обыкновенный грузинский чай, и это придает вкус и новые свойства древнему напитку.
— Я попрошу Ивана Теина снабдить меня хотя бы небольшим запасом этой травки.
Время уже подходило к утру. В окно можно было увидеть первых охотников, выходящих на промысел на морской лед. Они уезжали на бесшумных снегоходах, взметая за собой легкий, как мука, высушенный морозом снег.
— Пора, пожалуй, нам ложиться спать, — сказал Метелица, ставя на блюдце пустую чашку.
— А мне что-то спать неохота, — признался Хью Дуглас. — Но отдохнуть надо. У нас еще будет возможность наговориться за завтрашний день.
Однако, укладываясь. Метелица подумал, что ему особенно не о чем будет разговаривать с Хью Дугласом.
В президентской столовой утром оказалась новая гостья — прибывшая ранним утренним рейсом из Нома Френсис Омиак. Она привезла какие-то дополнительные материалы для своего шефа, вставшего раньше Метелицы и уже излучавшего привычную жизнерадостность и доброжелательность.
Френсис выглядела прекрасно. Она несколько пополнела, да и лицо ее уже не напоминало лицо школьницы, плохо выучившей урок и со страхом ожидающей вызова учителя. Она с достоинством поздоровалась с Метелицей.
— Прошу прощения за опоздание, — извинился перед собравшимися Метелица и шутливым тоном добавил. — Насколько мне известно, в президентскую столовую принято приходить в точно назначенный срок.
— Ну, это для президентов! — махнул рукой Хью Дуглас. — Мы же, простые смертные, можем позволить себе слабость не только опоздать к завтраку, но и пренебречь галстуком.
На накрытом столе стоял четвертый прибор для Ивана Теина.
Председатель Уэленского сельского Совета тоже стал извиняться за опоздание.
— Прибыла еще одна группа советников. Что-то тесновато становится в Уэлене…
— У вас же есть запасной выход, — Метелица показал на старый Уэлен, проступающий своими черными ярангами в свете медленно наступающего утра.
— Очень многие для экзотики предпочтут некоторое время пожить в яранге! — подтвердил Хью Дуглас.
— Пусть уж живут в привычной обстановке, — сказал Иван Теин. — В случае чего можно открыть старый интернат. Там сорок пустых прекрасно меблированных комнат.
Он пытливо оглядел Френсис, заставив ее покраснеть и опустить глаза.
Хью Дуглас собирался улетать после обеда, а до этого занялся какими-то бумагами, доставленными Френсис.
За обедом появился Петр-Амая, и тут все узнали непосредственно от него, что Френсис ждет ребенка и получила отпуск по беременности, который собирается провести на Чукотке. Это было сказано как бы между прочим, будто они были и впрямь мужем и женой.
Петр-Амая сказал;
— Мы поедем в бригадный дом Папанто, и Френсис там пробудет до рождения ребенка.
— Пропустите приезд высоких гостей? — спросил Метелица.
— Я на эти дни приеду, а Френсис останется, — ответил Петр-Амая. — Ни к чему ей эти волнения, да еще в сутолоке многолюдья.
— Совершенно правильное решение! — воскликнул Хью Дуглас. — Я распорядился, чтобы все это время Френсис выплачивали полное содержание.
— Она будет продолжать работу над книгой, — сказал Петр-Амая и ласково поглядел на Френсис. — Разберет материал и расположит по разделам.
— Я искренне завидую вам, Френсис! — сказал Хью Дуглас. — Как бы мне хотелось тоже забраться куда-нибудь далеко-далеко в тундру, пожить в спокойствии и тишине и ни о чем не думать!
— А мы не собираемся там отдыхать, — с оттенком вызова сказала Френсис. — Мы уже отправили туда пять больших ящиков с книгами, разными материалами и фильмами.
Проводив после обеда гостей, Иван Теин пришел домой и спросил, где Петр-Амая.
— Он в гостинице, — ответила Ума. — Переселился туда, к Френсис.
— Это что еще за фокусы? — сердито спросил Теин. — Что у нас здесь мало места?
— Петр-Амая спрашивал меня, — ответила Ума. — Я посоветовала ему пока пожить в гостинице. Кто знает, как ты отнесешься ко всему этому?