Интерконтинентальный мост
Шрифт:
Дикторские голоса, музыка, заполнившие рабочий кабинет Метелицы, подбодрили его, и расстилавшийся за окном пейзаж больше не действовал на него угнетающе. Полная тишина, как и полная изоляция, человеку, привыкшему к фоновому шуму, присутствию других людей, противопоказаны, и к Метелице понемногу возвращалось обычное деловое настроение.
Зимний рассвет в Беринговом проливе долог. Заря разгорается постепенно, зачинаясь едва видимой светлой полоской — и до алого, пылающего ввысь и вширь небосвода. Что тут кровь одной пуночки? Крови всех чукотских птиц не хватит, чтобы окрасить в такой огненно-красный цвет зимней зари небо за островами Ратманова и Малый Диомид.
И все же наступил день, хотя здесь, в Беринговом проливе, он скорее походил на несостоявшуюся репетицию наступающего дня. Если южный край неба к полудню будет свободен от туч и облаков, огромное, словно опухшее от мороза солнце ненадолго покажется над горизонтом и снова уйдет за край земли, пугаясь белизны и беспредельности пространства.
После завтрака Метелица полетел на Малый Диомид. Еще на подлете, а точнее еще с мыса Дежнева, ясно различались казавшиеся отсюда, с большого расстояния, совсем тоненькими, легкими, а на самом деле толстенные тросы — специально созданный для Интерконтинентального моста особо прочный полимер, армированный прочнейшими металлическими сплавами.
Строго говоря, американский и советский берег соединились еще в конце прошлого года, когда были натянуты тросы, но уж если высшие государственные интересы требуют считать стыковку собственно полотна настоящим соединением островов, то на это возражения у Метелицы не было.
Метелица не сомневался в том, что тросы выдержат пургу, но все же увидеть их невредимыми и прекрасными в своей могучей красе было приятно. Настроение у начальника Советской администрации еще больше поднялось.
Прибыв на площадку. Метелица прошел в зал связи и попросил соединить его с Хью Дугласом.
— Мистер Дуглас отбыл в Вашингтон, — ответил дежурный инженер с американской стороны.
— Как только он будет в пределах досягаемости, соедините меня с ним, — попросил заместителя Метелица, направляясь на волю.
Заря переместилась на южную половину небосклона, и оттуда, из самого пекла разгорающегося костра уже шли грузовые дирижабли; укрывавшиеся в бухтах, заливах атомные грузовые суда прокладывали путь в ледовых полях, приближаясь к строительной площадке.
— Во время пурги мы не прекращали наращивания полотна, — сообщил дежурный инженер. — Работали промышленные роботы Дудинского завода, с Таймыра. Очень хорошо себя показали. Мы потеряли только двоих: они соскользнули с настила и упали в воду. Остальные, снабженные самонастраивающейся системой, тотчас учли печальный опыт и запрограммировали себя на особую осторожность…
«Вот если бы человек так умел учитывать опыт особой опасности», — невольно подумал Метелица.
— Правда, еще три-четыре дня пурги, и нам пришлось бы остановить монтаж настила, — продолжал инженер, — запасов стройматериалов не хватило бы.
— А как же синоптики, как они объясняют неожиданное наступление хорошей погоды? — спросил Метелица.
— Говорят, что в арктическом бассейне, севернее мыса Барроу образовалась мощная область высокого давления. Кроме того, двигавшиеся в сторону Берингова пролива циклоны быстро израсходовали свою силу.
— Ну что ж, — улыбнулся Метелица, — и на том спасибо… А как с графиком?
— Придется, Сергей Иванович, несколько замедлиться, — почему-то виноватым голосом произнес инженер.
— Почему?
— Мы не учли работоспособность дудинских роботов, а ведь последнюю плиту настила нам надо уложить точно в тот день и час, когда оба президента прибудут в Берингов пролив, — объяснил инженер.
Это сообщение развеселило Метелицу.
— Вы хотите сказать, что мы опережаем по графику американцев?
— Именно, — подтвердил дежурный инженер. — Мы предлагали американцам партию наших промышленных роботов, но они отказались.
— Гордые, — снова улыбнулся Метелица.
Он знал, что, по обоюдному согласию, обе последние плиты настила должны быть уложены в присутствии высоких гостей, с тем чтобы оба президента — Советского Союза и Соединенных Штатов Америки — могли, ступив по ним, первыми посуху пройти из одной страны в другую и символизировать этим соединение материков. При всей обыденности представляющаяся в воображении картина была наполнена огромным смыслом.
Невольно вспоминалась фраза, сказанная американским астронавтом Нейлом Армстронгом, когда он ступил на поверхность Луны: «Такой маленький шаг для человека, и какой огромный шаг для Человечества…»
За полдень достаточно рассвело, чтобы можно было разглядеть и другие опоры моста, возвышающиеся над хаотичным нагромождением льда в Беринговом проливе. Между ними еще не натянуты тросы, и они не производили впечатления единого целого, и, мысленно соединяя их. Метелица отчетливо видел весь мост. И эта воображаемая стыковка никогда не надоедала ему, никогда не утомляла. Наоборот, стоило ему «увидеть» все сооружение, представить его, как бы спроецировав его на реальные опоры-башни, в душе поднималось особое волнение.
После обеда, еще раз справившись. Метелица выяснил, что Хью Дуглас по дороге в Вашингтон сделал на ночь остановку в Чикаго, отключив в номере систему связи.
Метелица почувствовал легкую досаду: когда он нужен, этот Хью Дуглас, он каким-то образом ухитряется надежно отсутствовать.
Значит, до завтрашнего дня невозможно поймать его. А обсуждать вопрос еще с кем-нибудь не имеет смысла. Конечно, для дела лучше было бы Хью Дугласу отправляться в Вашингтон уже после разговора с Метелицей. Но, может быть, его поездка сделает ненужным вообще обсуждение этого вопроса? И сама собой отпадет необходимость объединять усилия Метелицы и Хью Дугласа, чтобы убедить американскую сторону принять общие меры для обеспечения безопасности строительства Интерконтинентального моста.
Наступала многочасовая вечерняя заря. Включились мощные прожектора, освещая строительную площадку. Ведомые лазерными лучами, одна за другой подходили грузовые летающие платформы, на временный плавучий причал ложились выгружаемые из ледокольных судов материалы для строительства. Все шло нормально, сбоев не ожидалось, и Метелица решил совершить полет в Уэлен.
Он вызвал свой личный вертостат и полетел на нем, огибая морем скалистый массив мыса Дежнева, следуя северным побережьем оконечности азиатского материка. Сильный ветер несколько разредил льды за чертой берегового припая. Кое-где виднелись фигурки морских охотников, возвращающихся домой. Они медленно брели с добычей, обходя ропаки и торосы, а за ними оставался на снегу гладкий, ровный след. Все эти следы, хорошо видимые с высоты, сходились к Уэлену, к старой косе, глубоко погребенной под снегом, из-под которого торчали темные яранги и подставки для кожаных байдар.