Интерконтинентальный мост
Шрифт:
— Да что же это такое? Ну кому мешал этот мост-макет?
Если бы мог, Иван Теин закричал бы во весь голос, но он произнес эти слова так тихо, что только Метелица мог услышать. В них было столько горечи, боли и недоумения, что Метелица положил ему руку на плечо и тихо произнес:
— Успокойся.
У разрушенного моста-макета остались лишь двое инженеров-чукчей. Они с грустью смотрели на руины и распростертых на зеленой тундровой траве промышленных роботов. Удивительно, что вот такими, с оторванными рычагами и другими частями, они еще более походили на людей, но людей мертвых.
Отказавшись от машины. Метелица и Теин медленно двинулись вдоль лагуны, огибая ее по западному берегу.
Долго молча шли у самой воды, по разноцветной гальке, ковром уходящей под прозрачную воду. Чуть позади следовали все остальные.
Небольшой мостик через поток с болью напомнил взорванный макет-мост.
— Надо как-то подумать об усилении охраны всего строительства. Вроде и немного народу работает, а придешь на площадку — кто только не толкается там! Какие-то операторы, журналисты, фотографы. Иной раз их даже больше, чем непосредственно занятых на стройке, — сердито заметил Метелица.
— А разве у вас нет охраны? — с удивлением спросил Теин.
— В принципе есть, — ответил Метелица. — Но, честно говоря, я мало этим интересовался. Как-то бог меня миловал: на всех стройках, где мне пришлось работать, почти не было случаев саботажа или попыток взорвать сооружение. Правда, африканцы в этом отношении народ опытный и свои стройки охраняли как следует.
Сухая тундровая почва мягко пружинила под ногат ми, и Метелица с удовольствием ступал по жесткой короткой траве, которая тут же поднималась, не оставляя следа. Теплый ветерок ласкал, словно прикосновение мягкой детской ладони. Сглаженные очертания холмов уходили вдаль, к тихоокеанскому берегу Уэленского перешейка. Все окружающее дышало миром, спокойствием, величием жизни, и трудно было даже вообразить, что всего лишь чуть больше часу назад какая-то злая воля нанесла безжалостный удар в самое сердце доброты, дружбы и созидания. Кому-то не по нутру пришлось это светлое небо, тундровая робкая зелень, спокойствие озер и морей. Что же за душа должна быть у этих людей, если они решились на это?
Теин невольно горестно вздохнул и снова ощутил на своем плече руку Метелицы:
— Не переживать надо, а исправлять.
— Нет, и переживать тоже надо! — неожиданно для себя резко возразил Теин. — Искать, найти и наказать тех, кто устроил взрыв! Разве не ясно, что нас предостерегают? Предостерегают и намекают на то, что такое может случиться с самим Интерконтинентальным мостом!
Они уже шли по улице нового Уэлена, точнее по набережной, естественному дерновому тундровому берегу, мягко спускающемуся к воде, на которой покачивались разноцветные лодки и среди них немало новых, просвечивающих желтизной байдарок, обтянутых свежей моржовой кожей.
Теин и Метелица поднялись в рабочую комнату. Ума принесла чай, сдержанно поздоровавшись с гостем. Она уже знала о случившемся: видела из окна, как взлетел на воздух мост-макет. Сам звук взрыва был не очень сильный; стекла во всех домах Уэлена остались целыми. Но, как она уже знала, от моста остались лишь обломки.
— А опоры уже поднимаются из воды, — после продолжительного молчания произнес Метелица. — Приглашаю вас посмотреть. Представляете, когда я однажды утром глянул с высоты своего дома на мысе Дежнева и увидел поднимающиеся одновременно несколько опор из воды, я вспомнил старую эскимосскую легенду о происхождении Берингова пролива. Помните, там говорится, что между островами Имаклик и Иналик бежал неглубокий поток, который легко можно было перейти по брошенным на воду китовым позвонкам. Так вот, эти возникшие из воды бетонные опоры почему-то напомнили мне китовые позвонки из старой эскимосской легенды.
— Когда и эти позвонки взлетят на воздух, это будет уже другая легенда, — задумчиво сказал Теин, продолжая смотреть в окно на другой берег лагуны.
Ведь и недолго простоял мост-макет, соединяя берега старого уэленского ручья, но вот не стало его — и уже остро его не хватает, словно от самой природы отняли что-то значительное. Яков Цирценс волновался, просил инженеров-монтажников так развернуть сооружение, чтобы мост-макет встал как часть природы, естественное продолжение рисунка берегов ручья.
— Ну что вы, совсем загоревали! — сказал Метелица.
— Знаете, мне уже не хватает этого моста, — грустно признался Иван Теин.
— Будет вам новый мост-макет, — немного помедлив, сказал Метелица. — У нас есть еще несколько макетов для разного рода испытаний — динамических, метеорологических, даже эстетических. А возьмем, пожалуй, анадырский макет. И поставим его там же.
Ивану Теину стало как-то легче, когда он представил, как мост-макет встанет на предназначенном ему месте, снова соединив берега старого уэленского ручья.
Пришел Александр Вулькын, удрученный случившимся. Его большое круглое лицо напоминало полную луну за облаком.
— Вот Сергей Иванович говорит, что можно поставить новый мост, — поспешил его утешить Иван Теин.
— Но такого-то больше не будет! — сокрушенно заметил Вулькын.
— Точно такой же, — заверил Метелица.
Туча сошла с лица Александра Вулькына:
— Комиссия прилетела, и вас ждут в сельском Совете.
Комиссию по расследованию возглавлял Владимир Иванович Тихненко, небольшого роста, коренастый, с пытливыми большими глазами, чукча. Его прадедом был промышленник, осевший на Чукотке перед революцией, в Рыркайпии, на мысе Северном. Николай Тихненко женился на чукчанке и зажил обыкновенным чукотским охотником, положив начало разветвленной и распространившейся по всей Чукотке династии чукчей с сильной примесью украинской крови. Специальность свою Владимир Иванович унаследовал от деда, прославившегося распутыванием загадочных преступлений во второй половине прошлого века.
Тихненко уже побывал на месте, и перед ним на чайном столике приемной председателя сельского Совета лежал смятый тюбик желтой краски для рисования.
У окна несколько человек о чем-то приглушенно спорили.
Тихненко тепло поздоровался с Метелицей и Теином и с ходу приступил к делу;
— Пока осмотр ничего существенного не дал. Вот разве этот тюбик. На вид только краска. Вон там техники пока о своем спорят, а я бы хотел сказать вам, что взрыв произведен методом аннигиляции вещества. Суть его заключается в том, что взрывается целиком все сооружение. Материал, из которого состоит объект, сам превращается во взрывчатое вещество. Скажем, металлическая арматура или, наоборот, бетонные наполнители… Зависит от выбора…
— Выходит, во взрывчатое вещество можно превратить любой материал? — нахмурившись, спросил Иван Теин.
— Теоретически, да, — уныло кивнул Тихненко. — Таким образом даже можно взорвать весь земной шар. Вам придется изучить наши предложения по усилению охраны строящихся объектов, — Тихненко обратился к Метелице.
— Готов выслушать ваши пожелания.
Метелица понимал, что ужесточение контроля, введение системы специальных проверок может усложнить работы, но придется идти на это. Он с тревогой думал о будущем нелегком разговоре с Хью Дугласом. На американской стороне строительства толклось столько народу, что порой толпы туристов создавали самые настоящие помехи работам. Старейшая аляскинская авиакомпания «Раян-Эрлайнз» широко рекламировала посещение строящихся объектов Интерконтинентального моста на пассажирских дирижаблях, вертостатах, а в эти летние дни морские пассажирские лайнеры пересекали во всех направлениях Берингов пролив, часто мешая проходу грузовых судов.