Интерконтинентальный мост
Шрифт:
Глава седьмая
Этот летний шторм был на редкость яростным, и несколько яранг старого Уэлена оказались в угрожающем состоянии, в том числе и яранга Ивана Теина.
Волны окончательно разрушили бетонную стенку, точнее ее остатки, возведенные лет сто назад для защиты зданий Уэленской косторезной мастерской. Вода залила низину, примыкающую к Маячной сопке, несколько волн перекатилось в лагуну.
Осмотрев поврежденное жилище, Иван Теин спустился к морю и пошел на запад, по направлению к Инчоунскому мысу. Он сначала и не собирался пускаться в это путешествие, но что-то вдруг властно позвало, какой-то внутренний порыв потянул вдоль уреза воды, вдоль утихомирившегося прибоя, лениво закручивающего зеленовато-синюю воду Ледовитого океана. Галька была усеяна выброшенными на берег яркими осколками крабовых панцирей, оборванными клешнями, засыхающими на солнце мелкими рыбешками, склизкими моллюсками, обрывками водорослей всех сортов и видов. По привычке Иван Теин то и дело нагибался, брал морскую траву и жевал, наслаждаясь свежим йодистым вкусом.
Небо совершенно очистилось от облаков, и всем своим существом Иван Теин чувствовал приближение пика короткого арктического лета, той прекрасной поры, когда спокойная и ясная погода стоит недели и природа наслаждается собственной красотой и величием. Человек как бы вбирал в себя ее чистоту и мощь, и в самом деле казалось, что во все уголки тела вливается что-то новое, свежее, сильное. Так бывало после каждой бури — будь это летом или в зимние, сумеречные морозные дни.
Яркое солнце светило на южной стороне, над невидимыми отсюда, с морского берега, дальними хребтами, откуда на остров летели грузовые дирижабли, бесшумно пересекая небо над древним Уэленом.
Иногда между ними мелькали, проносясь низко над землей, юркие вертостаты.
Но Иван Теин не оглядывался назад. Его взор был устремлен вперед, на мыс Инчоун, под скалами которого по осени собиралось моржовое стадо.
Погруженный в размышления, он не заметил, как далеко ушел от старого Уэлена.
Вдали на гальке показалось темное пятно; похоже, что морж вылез на берег. Подойдя ближе, Иван Теин убедился в правильности своей догадки — это был первый из разведчиков, выбирающих место для будущего осеннего лежбища. Чтобы не спугнуть отдыхающего зверя, Иван Теин свернул с берега и поднялся на тундровый пригорок, поросший густой жесткой и острой травой, яркими пятнами голубых незабудок и раскиданными далеко друг от друга цветами радиолы розовой, которую в просторечии называли золотым корнем, а чукчи — юнэв. Недели через три начнется сбор и заготовка на зиму этого удивительного растения. Добавка квашеной зелени юнэва к моржовому или нерпичьему мясу давала арктическому жителю в суровые зимние дни необходимый запас микроэлементов и витаминов.
Морж медленно и лениво поднял голову и снова уронил ее меж своих передних ластов. Впечатление было такое, что зверь смертельно устал и ему нет никакого дела до человека, идущего тундровым верхом по направлению к Инчоунскому мысу. На самом деле чуткий зверь отлично слышал и видел, но пока оснований для беспокойства у него не было — человек был далеко и даже, похоже, уже замедлил шаг и намеревался повернуть обратно.
Но прежде чем пуститься в обратный путь, Иван Теин пересек косу, чтобы не беспокоить моржа-разведчика, и пошел берегом лагуны. Через водную спокойную гладь на южном берегу виднелись дома нового Уэлена. Различались дом-мастерская Сейвутегина, здание сельского Совета и его собственный дом. Они стояли у самого берега, у воды, где покачивались ярко окрашенные лодки. Отсюда хорошо просматривался и мост-макет через старый уэленский ручей. Даже на таком расстоянии он производил внушительное впечатление и впрямь украшал привычный облик Уэлена, внося в него что-то новое, однако отнюдь не противоречащее природному окружению. И Иван Теин мысленно похвалил художника Якова Цирценса.
Иван Теин не спешил. Правда, по времени ему уже пора выходить на связь с конторой Совета, и рука привычно тянулась к выключателю на небольшой черной коробочке, висящей на поясе, рядом с охотничьим ножом, но желание продлить одиночество на берегу лагуны, на этом тундровом просторе было велико. Редко выпадают такие дни, часы, когда можно побыть наедине с самим собой, стараясь отъединиться от мыслей, связывающих тебя с тысячами мелких и больших дел, почувствовать себя частью этой галечной косы, поросшей редкими, но выносливыми растениями, слиться со светом неба, воды, услышать тишину арктической тундры.
Иван Теин увидел небольшой круглый валун с гладкой, словно отполированной поверхностью. Он хорошо нагрелся на солнце, и сидеть на нем было приятно и покойно. Глаза Теина были по-прежнему обращены в сторону Уэлена, над которым, как остов радуги, возвышался мост-макет. На таком расстоянии яранги почти терялись из виду, сливаясь со склоном Маячной сопки.
Сначала показалось, что это игра нагревшегося над косой воздуха, менявшего очертания дальних предметов: пролеты моста-макета как-то странно изогнулись, оторвались от земли вместе с облаком пыли и медленно упали на землю. Только когда до слуха донесся глуховатый рокот и плотная упругая волна спрессованного воздуха ударила в грудь, Иван Теин понял, что случилось несчастье.
Первым в наушниках послышался взволнованный голос Веры Айнау, дежурившей в диспетчерской совхоза:
— Мост взорвался! Взлетел в воздух!
— Слушай меня, Вера! Слушай, Вера! — закричал в микрофон Иван Теин. — Срочно свяжись с Александром Вулькыном и Метелицей!
— А где вы?
— Я на косе, на лагунной стороне… Пусть срочно пришлют вертостат или что-нибудь другое, что окажется под рукой!
Не выключая аппарата связи, Иван Теин побежал, постепенно перейдя на гребень косы, где была твердая почва. Бедная черная коробка связи, казалось, готова была разорваться от хлынувших в ее хрупкое нутро взволнованных голосов.
— Я вылетаю! — услышал Иван Теин голос Метелицы.
Когда вертостат Метелицы показался над морем, Иван Теин успел пробежать не менее двух километров. Он пытался вглядеться в дальний конец косы, но ничего не мог увидеть: словно и не было там никогда моста-макета, и никакие иные искусственные сооружения, кроме древних яранг, не нарушали исконного, природой созданного пейзажа на стыке Уэленской косы и Маячной сопки.
Вертостат, похоже, шел на предельной скорости. Он приземлился метрах в пятидесяти впереди, чтобы не задеть лопастями и уберечь от поднятой пыли и гальки.
Ввалившись внутрь кабины, Иван Теин спросил:
— Что же это может быть?
— Прилетим на место — увидим, — коротко ответил Метелица.
Уже с высоты двухсот метров хорошо было видно, что мост-макет полностью разрушен. Чуть поодаль на земле лежало несколько тел. При их виде у Ивана Теина сжалось сердце.
Выпрыгнув из машины, он побежал вперед. От молчаливой толпы отделился Александр Вулькын.
— Кого убило?
— Жертв нет, — ответил Вулькын. — Несколько роботов повредило.
Только теперь Иван Теин разглядел, что на земле валялись не люди, а промышленные роботы, иные разъединенные мощным взрывом на части.
Из бухты Провидения сообщили: вылетает комиссия для расследования. Просили пока ничего не трогать.
Семен Аникай и Михаил Туккай уже ставили ограждение из тонкой веревки, отмечая границу, за которую не разрешалось приближаться.
Бросив беглый взгляд, Метелица тихо сказал, обращаясь только к Ивану Теину:
— Очень похоже на дело рук человеческих.