Интермеццо, интермеццо
Шрифт:
Солнце уже скрылось за горизонт, когда мы отплыли на, наскоро сколоченном, плоту, так-как лодки на галере, увы, не было. Утешало одно: река должна была привести нас прямо к монастырю. Плохо было другое: мы не имели никакого представления о том, как попасть внутрь. Не лезть же обратно в подземный ход?! Он наверняка охраняется или забаррикадирован. Главные ворота тоже не годились, они в этот час, конечно, закрыты, к тому же все помнили, что вышло в прошлый раз, когда мы сдуру пошли этим путём.
Больше всего я полагался на разведку Огнеплюя, который сейчас сидел на носу плота и похоже спал. Когда мы добрались до монастыря, была уже глубокая ночь.
Но вот, наконец, чёрная громада монастырской крепости выросла на фоне звёздного неба. Впечатление чудовищной мрачности усугублялось тем, что на вершине башни над воротами полыхал яркий огонь! Там, наверное, жгли костёр в надежде рассеять мрак перед входом. Судя по неровным сполохам с другой стороны монастырских стен, там тоже было своё освещение. Хорошо ещё, что монахи не догадались поставить позади костра зеркало или хотя бы лист железа, а то у них мог бы получиться настоящий прожектор. Но всё равно, надо было быть осторожными и стараться не выходить на освещённые участки.
Мы причалили за небольшим холмом и, сойдя на берег, повалились без сил на землю.
— Что будем делать? — Задала Анхе вопрос, который крутился у меня на языке.
— Надо подумать! — Ответил я и тут же понял, что сморозил глупость, ведь мы уже несколько часов только и делали, что думали, пока добирались сюда.
— Я слетаю! — Просто сказал Огнеплюй и тут же скрылся во мраке.
Если честно, то я перевёл дух с облегчением. Во-первых, пока он там летал, можно было отдохнуть, а во-вторых, теперь всё зависело от того, какие известия принесёт на хвосте наш разведчик.
— Надо было подойти сюда на галере и шарахнуть по стене из «Мамки»! — Проворчала Анхе после получасового ожидания.
Мамкой она почему-то называла самую большую пушку, которая была на судне.
— Мамка с этим базальтом не справится. — Попытался объяснить я. — Эту пушку делали не для осады крепостей, она вообще предназначена для наземных сражений в поле…
Но Анхе только перевернулась на другой бок, всем своим видом показывая, что мои познания в артиллерии ей не интересны. Прошёл ещё час, может быть и больше. Мне страшно хотелось спать, но внутреннее напряжение не давало сомкнуть глаза ни на минуту. В конце концов, я, наверное, всё же задремал, но это длилось лишь мгновение не больше. Однако я успел увидеть сон, в котором летел под облаками, расправив крылья, и любовался на Анджелику, резвящуюся и выписывающую петли, словно юная дельфинья! Вдруг я услышал хлопанье крыльев, и нас накрыла непонятная тёмно-красная тень! Сквозь пелену облаков к моей любимой протянулись две красные, хищные и когтистые лапы, я рванулся вперёд… и проснулся! Перед нами сидел Огнеплюй, это хлопанье его крыльев я услышал во сне. Даже в темноте было видно, какой у него усталый вид.
— Они живы! — Проговорил он, едва переведя дух.
— Где они? — Почти выкрикнула Анхе, забыв об опасности.
— В темнице монастыря, где же ещё? — Пожал плечами попугай. — А темница, соответственно, в подземелье! Я сам там не был, но слышал, как два монаха говорили, что наших подруг кинули именно туда. Кстати их казнят на рассвете, если мы не поторопимся. Братия уверена, что им попались две дьяволицы и долго оставлять их живыми опасно!
— Всё, пошли! — Анхе выпрямилась во весь
— Подожди! — Огнеплюй загородил ей дорогу, расправив крылья для убедительности. — Я знаю, как туда войти… ой!
Он не договорил потому, что его сгребли в охапку девичьи руки, которые при желании могли быть весьма жёсткими.
— Как? — спросила Анхе, поднося смятого попугая к лицу, как будто хотела поближе его рассмотреть.
— Те два монаха, разговор которых я подслушал, часто бегают по ночам к девке из соседней деревни, которая не отличается строгостью поведения, зато любит принимать благословения святых отцов! И их серебро тоже. У них для этого припасена верёвочная лестница, которую они спускают из окна кельи, расположенной так, что свет от костров на дозорных башнях не освещает этот участок стены. Как раз сегодня один из них собирается в ночное приключение, а другой должен караулить. Видишь ли, вдвоём они не уходят, хитрые! Поэтому, если ты сейчас не сломаешь мне крылья, то я могу показать это место!
Анхе отпустила попугая, который тяжело плюхнулся на землю, но тут же взлетел мне на плечо, обругав вполголоса свою воспитанницу не слишком лестными словами.
Итак, мы пошли, стараясь ступать, как можно тише и согнувшись пополам. Если у пираний получалось таким образом стать незаметными, то я, наверное, выглядел смешно со стороны, ведь мне приходилось к тому же тащить пушку и сумку с зарядами. Однако всё обошлось.
Участок стены со слабо светящимся окном наверху, располагался как раз между двумя конусами света от дозорных костров и был недоступен для наблюдателей в монастыре, но хорошо виден со стороны. Подойдя к самой стене, мы увидели крепкую лестницу, сплетённую из верёвок, способную выдержать большой вес.
Значит, блудливый монах уже отправился к своей бабёнке! А ещё это значило, что другой ждёт его наверху и с ним придётся разобраться по-тихому. Быстро объяснив девчонкам, что на монаха, возвращающегося со свидания, я похож больше чем любая из них, я оставил большую часть своей поклажи внизу и полез вверх по лестнице. Надо признать, это было нелегко! Ступени у этого сооружения были тоже верёвочными, а потому ловить каждый раз их ногами оказалось занятием непростым и утомительным. Но вот, наконец, окно! Нет, не окно, а узкая бойница, в которую я едва протиснулся боком.
— Брат Ансельмий? — Раздалось из темноты помещения, освещённого крохотным огоньком свечного огарка. — Ты что так рано, брат Ансельмий?
Ко мне из темноты шагнула фигура в рясе с капюшоном. Судя по всему, монах был мужиком здоровенным, впрочем, таким и должен быть рыцарь воинствующего ордена. Я лихорадочно соображал, что бы такое соврать в ответ, но тут он вскричал:
— Да ты не брат Ансельмий! Кто же ты?!
Я понял, что остаётся только одно — заставить его замолчать и, что было силы, двинул его в живот кулаком! С таким же успехом я мог ударить бронзовую статую! Как я только руку не сломал о железный пресс этого идола?
У монаха не было никакого оружия, но своё я тоже вытащить не смог. Просто не успел, так-как громила обхватил меня своими ручищами и сдавил словно в железных тисках! Вот, когда пригодилась выучка Ванхагена! Я получился человеком не маленьким, но тут нарвался на того кто был явно сильнее меня! Однако раздавить мои мускулы, накаченные жестокой тренировкой в ученическом доспехе, ему не удалось! Мы рухнули на пол и принялись кататься по келье, сшибая и опрокидывая всё, что попадалось на пути.