Интрижка
Шрифт:
— Джонни Гэмбл захватил твое тело через оргазмы в эти выходные? — спросила она.
Я ухмыльнулась.
— Нет.
— Ты — не та Иззи Форрестер, которую я знаю.
— Я — та Иззи Форрестер, которую вырастила моя мама, и та, кто вынес урок из отношений с Кентом. — И с моим отцом, но Дианна знала об этом все, поэтому ей напоминаний не требовалось, только себе, чтобы не найти другого Кента или другого отца. — Возможно, это лучшее, что могло со мной случиться.
Когда мне показалось, что она собирается что-то сказать, я поспешила продолжить и тихо произнесла:
— Я
— Тогда ладно, детка. — Она поднесла указательный и безымянный палец с коралловыми ногтями к глазам, затем указала ими на меня и заявила: — Но я буду наблюдать.
Я снова ухмыльнулась.
— Меньшего я и не ожидала. Так ты согласна перенести ужин на пятницу?
— Абсолютно. И пока ты в походе, присмотрю за твоим зверинцем. И на этой неделе мы пообедаем. Хочу знать все об этом невероятно хорошем сексе.
Все еще ухмыляясь, я ответила:
— Договорились. — Я направилась к двери со словами: — Пора возвращаться к работе. Завтра обедаем?
— Да.
Махнув ей рукой на прощанье, я вышла из ее кабинета и вернулась к работе.
***
Я была в полной заднице.
Когда я вечером подъехала к дому, грузовик Джонни был припаркован слева, так что я ясно видела как он сидит на крыльце, развалившись в плетеном кресле-качалке, — одна нога вытянута, другая согнута в колене, две упаковки пива по шесть бутылок стоят рядом, — все спокойное понимание того, как обстоят дела с Джонни Гэмблом, вылетело в окно, и я дико нервничала.
Я опоздала.
И заставила его ждать.
Что было невежливо.
Я не сводила с него глаз, не позволяя себе думать, как хорошо Джонни выглядел, вставая из моего плетеного кресла-качалки, на моем маленьком крылечке с заваленными подушками качелями, хрустальными подсвечниками с железными завитушками, большими и маленькими цветочными горшками, витиеватой резьбой, украшавшей столбы по углам и сетчатую дверь (может показаться безумным, но эта резьба была одной из главных причин, по которой я купила дом).
Остановившись, я заглушила двигатель, схватила сумочку, а затем практически слилась с пассажирским сиденьем, пока нащупывала под ним свой телефон.
Я позвонила ему, находясь в двадцати минутах от дома, сказав, что почти на месте, и он может выезжать, но ему придется заскочить за пивом.
Он заверил меня, что заедет за пивом и будет у меня через
И тогда весь ад вырвался на свободу, часть этого ада заключалась в том, что мой телефон улетел под пассажирское сиденье, и я не смогла позвонить Джонни и предупредить об аде, и о том, что опоздаю, так что ему не нужно быть у меня через сорок пять минут.
Нащупав телефон, я схватила его, выпрямилась, вышла из машины, захлопнула дверцу и со знанием дела поплыла к нему по широкой гравийной дорожке на своих шпильках, Джонни теперь стоял, прислонившись к одному из украшенных резьбой столбов, и разглядывая меня сверху.
— Прости, — начала я. — Мне очень, очень жаль. После того, как я тебе позвонила, какой-то идиот, который кажется писал смс, свернул на мою полосу, и мне пришлось увернуться, чтобы избежать столкновения, отчего мой телефон улетел под сиденье. Так что, я не смогла дотянуться до него, чтобы позвонить тебе и сказать, что днем на 32-й улице начались дорожные работы, и движение перекрыли. Мне пришлось сделать крюк, который, как я думала, мог бы занять у меня пять минут, но обернулся в двадцать, и вот я опоздала, а тебе пришлось меня ждать.
Я слышала доносящийся из дома лай собак, и уже добралась до подножия трех ступенек, ведущих к крыльцу, но остановилась, перестав говорить, а также заметив, что Джонни разглядывает меня с головы до ног.
— Деловая девушка, — пробормотал он так тихо, что я почти не расслышала.
— Что?
Его взгляд переместился с моих шпилек к моим глазам.
— Ты юрист? — спросил он.
Я уставилась на него снизу вверх.
В «Доме» за «маргаритой» я рассказала ему, где работала.
— Я работаю в «Майло-Корп» в отделе по управлению безопасности данных. Кажется, я говорила тебе об этом в «Доме».
— Говорила. Ты их юрист?
— Нет, я возглавляю отдел управления данными.
Его губы дрогнули.
— Это все объясняет.
На мне были сшитые на заказ, классические черные брюки. Однако пояс украшал тонкий золотистый ремешок, который я отыскала в магазине винтажной одежды и который почти ничего не стоил, но выглядел на миллион баксов.
Еще я была в черной блузке с разрезами на рукавах, которая, даже я должна признать, выглядела потрясающе, к тому же я купила ее на распродаже (единственный способ, которым я покупала одежду), но все равно выложила за нее приличную сумму.
Кроме того, на мне были простые стильные черные туфли-лодочки с замшевым верхом и гладким, глянцевым, тонким, высоким каблуком. Обувь, которая стоила целое состояние (тоже куплены на распродаже), но я заботилась о них лучше, чем многие женщины заботились бы о своих детях.
В моей жизни у меня должно было быть три стиля одежды: повседневный, для работы по дому и в конюшнях, и деловой. Я тратила на них как можно меньше, даже если усердно искала вещи, которые прослужили бы долго и заставили бы меня чувствовать себя хорошенькой. Или, если дело касалось работы, чтобы выглядеть стильно, профессионально и серьезно, так как кому-то могло показаться, что для занимаемой мною должности я выгляжу слишком молодой и смазливой.